Ближний круг - Евгений Красницкий

Мишка решил, что можно продолжить сбор данных о самом боярине:

– Ты двух ближников назвал – Гунара и Мирона. Еще кого-нибудь знаешь?

– До Мирона еще один был, как звали, не упомню, но его боярин, сказывают, убил. А еще говорят, что у боярина на цепи ученый человек сидит. Кормят хорошо, обихаживают, даже клетка у него на колесах, чтобы в хорошую погоду на улицу вывозить. Но из клетки не выпускают и цепь с шеи не снимают. Боярин с ним советуется, бывает, и подолгу разговаривает. А еще говорят, что у боярина баба есть. Не для утех, а чтобы… ну боярин, случается, в буйство впадает, так только она его успокоить и может. Ей все прощается. Может кричать на боярина, срамными словами обзывать, даже бить, но все с рук сходит.

– Откуда же ты так много о боярине знаешь, если на Горке не бывал никогда?

– Так Мирон… Он, когда в Крупницу приезжает, обязательно с собой вина привозит и велит мне с ним вместе пить. Говорит, что один не может, а я хоть и пес, но все же живая душа. А как напьется, начинает всякое рассказывать, и про боярина тоже.

– И что же он про боярина рассказывает?

– Всякое. Что боярина тоска гложет, и он с того пьяное зелье делает и почти каждый день его пьет, так что к вечеру и не узнает никого. Иногда по пьяному делу в буйство впадает, а иногда в тоску смертную и тогда плачет да какие-то песни непонятные поет. Случается, что Гунара с Мироном зовет зелье пить. Мирон сказывал, что зелье как огнем глотку жжет и дуреешь от него быстро. Посидят так втроем, и боярин про всякие чудеса рассказывать начинает: про то, как по небу летал, как в железных колесницах ездил, как караваны разбивал, которые духи через горы водили. А еще про такие горы рассказывает, где серебра, золота и каменьев самоцветных видимо-невидимо, но в руки сокровища не даются. Надо за ними под землю лезть, а там огненные змеи и чудища железные живут.

– Так он такой сильный ведун, что даже у духов караваны отбивал? – неожиданно вмешался Стерв. – Чего ж он тогда нашу боярыню боится?

– Не боится он, просто повздорили. Мирон сказывал, что ей без боярина нашего все равно не обойтись, так что, рано или поздно, помирятся.

– В чем не обойтись? – быстро спросил Мишка.

– Не знаю, Мирон не объяснял, а может, и сам не знает.

«Караваны, которые духи через горы водили. Таджикистан или Афган? Сержант, перехватывающий караваны… Погранотряд на границе с Афганистаном? Похоже на то. Но сержант, похоже, не простой – готовит диверсионно-разведывательные группы, сумел выучить картографа. Разведрота или спецназ? Скорее всего, все-таки разведрота. Ну железные колесницы и полеты по небу это понятно, «пьяное зелье», разумеется, самогон, а вот горы с самоцветами? Не Урал ли? Подземелья с огненными змеями и железными чудовищами, пожалуй, шахты. Отслужил срочную в «горячей точке» или в «ограниченном контингенте» и подался на заработки? А может быть, он родом из шахтерского городка? Если так, то там наверняка помнят времена ГУЛАГа, вот он здесь и воспроизвел аналогичную структуру. Округа, которой «заведует» Иона… Стоп! Не заведует! Боярин поставил его СМОТРЯЩИМ.

Значит, вернулся сержант домой из «горячей точки», весь из себя крутой, под землю лезть не захотел, а подался к «браткам», которые, может быть, эту же шахту или рудник «крышевали». Возможно, поднялся из рядовых «быков» в бригадиры или еще как-то карьеру сделал. Руководить он явно умеет, и организаторские способности есть. Вроде бы гипотеза не противоречит известным фактам, но в качестве окончательной принимать ее подождем. Например, непонятно, как он в Питер к Максиму Леонидовичу попал? «Припекло» на родине или лечиться после тяжелого ранения приехал? Впрочем, неважно, главное, что ЗДЕСЬ оказался.

С сержантским кругозором, бандитским опытом организации и бабкиными рассказами о гулаговском прошлом родного края. Что, кроме концлагеря, он ЗДЕСЬ создать мог? Округа, на которой сидел смотрящим Иона, – аналог сельскохозяйственных лагерей, снабжавших продовольствием производственные, в том числе и горнодобывающие. Значит, производство у него спрятано за Горкой.

Что за горка такая? По словам Ионы можно понять, что это не одна гора, а какая-то протяженная возвышенность, вдоль которой можно долго идти. Водораздел? Скорее всего, так. Водораздел между бассейнами Горыни и Случи. По берегу Горыни ратнинская сотня в тревожное время гоняет дозоры, значит, хозяйство боярина Сан Саныча убрано от Горыни так же далеко, как и от Случи.

Крепко пьет. Ну это я и раньше подозревал, Иона только подтвердил. Непонятные песни поет – русский шансон, наверно. Проблемы со здоровьем, разрыв с Нинеей и надежда на примирение, причем по ее инициативе. Припадки буйства вперемешку с депрессией. Пожалуй, не зря я Гитлера вспомнил. Тот тоже под конец сильно болел, хоть и не пил, и надеялся на какое-то чудо. Сан Саныч надеется на то, что Нинея без него не обойдется. Уже обошлась! Нашла замену – Мишку из рода Лисовинов!

Что ж еще-то? Что-то я такое услышал… Да! Кресты поотнимали, велели класть требы отцу богов Сварогу. Дурак ты, Сан Саныч, или истории не знаешь…»

– Михайла! – вывел Мишку из задумчивости голос Алексея. – Все вызнал, что хотел? А то обедать пора.

– Нет, не все, но можно потом продолжить.

– Хорошо, потом и продолжим. Стерв, давай-ка его обратно в погреб, потом еще побеседуем. Слушай, Михайла, объясни-ка, чего ты вызнать хотел? Зачем тебе это все: глаза, брови?..

– Я понять хотел: что он за человек, как может в ответ на наш набег поступить?

– И что, понял?

– Кажется, понял, только бесполезно это. Если бы боярин Журавль сам решал, но у него советники есть, и он к ним прислушивается.

– А если бы сам?

– Я думаю, что рассвирепел бы, поднял бы всех, кого мог, и погнал бы на нас.

– Не меньше тысячи, а то и полторы…

– Дело не в числе, дядь Леш, а в расстоянии – в лесах иначе, чем в степи, воюют. В удобном месте можно малой силой большое войско задержать и подмоги дождаться. Можно все время наскоками беспокоить, мешать вперед продвигаться, еще много всякого. Ты думаешь, волыняне на нас малыми силами ходили? Поговори с дедом, он тебе расскажет, почему волыняне никогда не ходили через Горынь в наших местах, а либо севернее – ниже слияния Горыни и Случи, либо южнее – от Пересопницы.

Во-первых, через Горынь в верхнем течении переправляться трудно – берега крутые, течение сильное. Во-вторых, переправившись, придется идти чуть не сотню верст по лесам, болотам, через множество мелких речек. А потом еще и через Случь переправляться, только тогда дорога на Туров откроется. В низовьях Горыни тоже болота, но зато переправа только одна нужна и ближе к Турову получается. А от Пересопницы можно и в туровские земли идти, и в киевские. Через Случь все равно переправляться придется, но в тех местах она узкая.