Сыны Тьмы - Гурав Моханти

Оглянувшись по сторонам, она увидела, как пара калинганских стражников баррикадируют дороги, ведущие в город.

– Ой, да ладно вам! – услышала она крики недовольных матросов. – Вы должны искать убийцу, вы и ищите! Это Калинга! Здесь каждый – убийца! – Остальные матросы заулюлюкали, радостно поддерживая крикунов, но калинганские охранники не сдвинулись с места. И связываться с ними никто не захотел.

Буря! Она рассчитывала, что из-за длинной очереди на пропускном пункте у нее будет больше времени. Новости распространились быстро.

Вариантов, что делать дальше, было не так уж и много. При себе у нее было три медных марки и дротик с ядом, заполненный наполовину. Для того чтобы разжиться новой одеждой или пони, этого было явно недостаточно. Алмазная гавань находилась в нескольких минутах езды от дворца, но от Нефритовой до него было ехать более часа, и вдобавок для того, чтобы укрыться от стражников, придется ехать через северные затопленные руины. Раз они забаррикадировали улицы, то они наверняка будут проводить обыски, а у нее не было денег даже на то, чтобы подкупить какую-нибудь шлюху, чтобы та сняла ей комнату. Да и вдобавок это слишком опасно. В обмен на неделю спокойной жизни шлюхи бы попросту продали любую информацию о ней. Да и лицо у Мати было слишком уж запоминающимся, пусть даже она уже и избавилась от рыжего парика и не избавилась от грязи, накопившейся за более чем две недели на корабле. Достаточно было глянуть на ее покачивающиеся бедра и сочные губы – и она бы надолго сохранилась в людской памяти. Ну вот почему я такая милашка? Если Ягненок и закроет на нее глаза, так остальные точно опознают.

Ей нужно было время. Люди, прибывшие на «Толстухе», должны были как можно дольше оставаться на корабле. Ей нужна была лошадь. А еще было крайне важно избегать калинганских охранников. Все эти проблемы стоило решить одним камнем, иначе она обнаружит арбалетный болт в пузе раньше, чем успеет сказать «Ой, извините!». Она глянула на башню, где безвольно висело знамя с магадхским львом, и улыбнулась.

Лев может править землей, но Лебедь над океаном летает выше всех.

В голове начала формироваться идея. Прости меня, о Бог Бури!

Бог-хранитель, наверное, вздрагивал каждый раз, как она извинялась, ибо это должно было означать, что скоро случится что-то дьявольское.

III

Мати промчалась через заполненный людьми базар, на котором мелкие торговцы предлагали самые разнообразные товары: от холодного рома до упитанных попугаев. «Толстуха» уже стояла в доке, за ее спиной, готовясь пройти мелкие формальности.

Не обращая внимания на зазывал, она бросилась в переулок, где сидели нищие, жалобно завывающие о своих страданиях и голоде. Мати выбрала тех, кто был проклят сидеть в самом конце очереди, – ведь к тому моменту, как до них доходил хоть кто-то, желающий подать монетку, кошельки и чувство вины этих филантропов давно исчерпывались.

И вот там-то она нашла трех весьма достойных мужей. У одного из них не хватало руки, второй хромал, а третий был примечателен отвратительным, покрытым фурункулами лицом.

Прекрасно!

Она, увлекая их в темный угол, потрясла перед ними пустым кошельком и объяснила свой план. Нищие приветствовали его так, словно она призвала их к революции. Они весьма обрадовались шансу внести свой вклад в дело. Вероятно, их воодушевила возможность выкрикнуть что-то новое вместо старых печальных историй о том, как они получили свои раны. А может, их языки купило обещанное золото. Мати было все равно. Ее игра началась.

IV

К тому моменту, как «Толстуха» в сопровождении патрульной лодки подплыла к причалу, все были наготове. Мати, спрятавшись за баррикадой, мягко кольнула дротиком одного яванца и одного докера, надеясь, что этой парочки ей хватит, а затем аккуратно спрятала пустой дротик за пояс и подала сигнал.

Нищий с фурункулами кивнул Мати и с отчаянным криком рванулся к краю причала. И неудивительно, что он так старался: Мати пообещала ему разрешить пощупать ее сиськи, если у него разом лопнут все фурункулы.

Из открывшихся язв нищего тек кровавый гной, и подкупленный хромец, тыча в него пальцем, отчаянно заорал от ужаса. Крик «ЧУМА!» пронесся над гаванью, как песнопение. Толпа обернулась как по команде и увидела человека, захлебывающегося гноем. Затем их глаза обратились к тому бдительному мужу, что заметил опасность, и разглядели, что он указывает на «Толстуху».

– ЧУМНОЙ КОРАБЛЬ! – давая лучшее представление в своей жизни, воскликнул он с пылом девицы, оказавшейся в беде.

Люди инстинктивно отступили на шаг, по порту пополз испуганный шепот и странные переговоры. И тут вперед выступила Мати. Настало время для ее части представления.

– Смотрите! Вон еще!

Яванец, которого она отравила, согнулся пополам, словно его ударили в живот, и зашелся тяжелым, грубым кашлем. Сделал неуверенный шаг, схватился за плечо ближайшего к нему человека, но его грубо оттолкнули, и яванец свалился на землю.

– Назад!

– Это чума! О богиня Океана, спаси нас!

– Переверните его. Дайте ему возможность дышать!

Мати наблюдала, как на шее мужчины начали вздуваться вены, а глаза налились кровью. Он схватился за горло, кашляя кровью. Его лицо окаменело, а тело бешено извивалось на булыжниках, как выброшенная на берег рыба.

Еще немного, и в доке начнется хаос!

– Это чума! Я видела, этот человек прыгнул вон с того корабля! Смотрите! – разревелась Мати. И, как наудачу, команда «Толстухи» выбрала именно этот момент, чтобы перенести завернутое тело Пракара Мардина на палубу. – Они пытаются выгрузить мертвеца! Он умер от чумы! Они возвели баррикаду, чтобы изолировать нас!

Докер рядом с нею покраснел и, закашлявшись, упал на колени, схватившись руками за горло. С губ капала белая пена. Мати испуганно вскрикнула и незаметно подала знак. Третий нищий забрался на пустой ящик. И, как ни странно, рука у него уже успела отрасти. Да и плащ был вполне чистый. А он находчивый!

– Это чумной корабль! – закричал он. Он сделал эффектную паузу, а затем рявкнул: – Бегите!

Казалось, сам император взревел, призывая армию к атаке: причал тут же погрузился в истерику. Толпа столь резко развернулась и рванулась вперед, что Мати почти затоптали. Пара калинганских охранников не могла устоять. Пусть жители Нефритовой гавани были не такими уж хорошими моряками, но сейчас, бросившись прочь от воды, крича и завывая, они стали далеко не лучшими представителями человечества. Паника оказалась гораздо сильнее чумы. Те, кто пал, были растоптаны. Те, кто стоял на пути, оказались отброшены в сторону.

Мати почувствовала, как кто-то