Вся ночь впереди - Тереза Вейр

– Вернусь через несколько часов, чтобы забрать свой чемодан.

Когда Молли сбежала от него в первый раз, он негодовал на нее за то, что она не захотела с ним разговаривать и вместо этого оставила на столе записку. Теперь Остин думал, что записка, пожалуй, лучше любых разговоров. Коротко и ясно. И никаких тебе бесполезных, вымученных и жалких слов.

Когда она вернется за вещами, то, возможно, не застанет его дома. Он – очень может быть – пойдет прогуляться, чтобы не видеть, как она будет выносить свой потрепанный чемодан и укладывать его в багажник автомобиля.

Между прочим, не застав его дома, Молли будет волноваться. Эта мысль пришлась Остину по сердцу, как-то по-детски его обрадовала. Потом он подумал, что ему, быть может, тоже следует оставить ей записку. Тогда она сможет уехать, не испытывая по отношению к нему чувства вины.

– Ну ты как? Один справишься?

Похоже, она и вправду о нем беспокоится. Странно. Ведь это она от него уезжает, а коли так, ей должно быть на него наплевать! Разве не потому жены уезжают от мужей, что им на них наплевать?

Он улыбнулся, хотя отлично знал, что улыбка у него теперь получается кривая.

Потому что теперь он урод.

И беспокоиться о нем Молли будет еще каких-нибудь два часа – пока не уберется отсюда. А потом она его забудет. Навсегда.

– Не волнуйся, справлюсь, – сказал Остин, а сам подумал, что, как только она уедет, он позвонит в центр здоровья и откажется от услуг социального работника.

Молли облегченно вздохнула.

– Вот и хорошо… – Она неопределенно пожала плечами. – Ну так я пойду? Увидимся часа через два-три.

Она поднялась, но не ушла. Ждала, казалось, что он скажет ей: «Поезжай». Или хотя бы кивнет.

Что ж, Остин даст ей понять, что вовсе не против того, чтобы она уехала. Притворится, что ему на это наплевать. Как говорится, дело житейское.

Он распахнул перед ней входную дверь, полагая, что увидит сейчас на подъездной дорожке вызванное по телефону такси или свой «Мерседес». Но машины не было.

– Я решила пройтись пешком, – пояснила Молли, заметив его озадаченный взгляд.

Она всегда была не прочь прогуляться. Когда Эми была маленькой, Молли подолгу возила ее в коляске по городу. Когда же Эми выросла, они часто гуляли вдвоем, взявшись за руки. Но Остин никогда с ними не гулял. Даже если его об этом просила Эми. Ему казалось, что в отношения матери и дочери лучше не вмешиваться. И потом: три человека, которые идут по улице в ряд, – это уже слишком. Это смешно. А он, Остин, всю жизнь боялся оказаться в смешном положении.

– Ладно, иди. Увидимся еще. Через пару часов… – сказал он.

Он видел, как Молли спускалась по ступеням крыльца. Но как шла по подъездной дорожке, не видел. Потому что захлопнул дверь.

Странное дело. Считая Молли своей женой перед богом и людьми, он прежде думал о ней как об особом существе, которое в той или иной степени ему принадлежит и, более того, является частью его собственного бытия. Теперь наконец он понял, насколько смешными и наивными были эти его мысли.

Глава 22

Молли спустилась по ступенькам и услышала, как у нее за спиной щелкнул замок. Это Остин закрыл дверь дома. Дома, где родилась Эми и который она, Молли, столько лет считала своим.

Направляясь по подъездной дорожке к выходу с участка, Молли автоматически отметила про себя, что траву вокруг следовало бы подстричь. Потом, правда, спохватилась и сказала себе, что это ее уже не касается.

Выйдя на улицу, Молли почувствовала исходивший от асфальта жар. Казалось бы, за ночь он должен был остыть, но этого почему-то не произошло, и поднимавшиеся от дороги влажные, горячие испарения еще больше увеличивали разливавшуюся в воздухе духоту.

Молли остановилась. Уже во второй или третий раз с тех пор, как вышла из дома.

Что, собственно, она намеревается делать дальше? Какие у нее планы – да и есть ли они? Необходимо немедленно распланировать свои ближайшие действия.

Прежде всего, разумеется, надо вернуть свою машину. А для этого необходимо увидеть Марка. И не только для этого. В ее списке визит к Марку стоял на первом месте.

Через четверть часа Молли добралась до дома Марка и увидела на подъездной дорожке его красный «Эм Джи», который стоял рядом с ее универсалом. Молли прошла через лужайку, постучала в двери и стала ждать, когда ей откроют.

Нет ответа.

Она почему-то не приняла в расчет такое банальное, в общем, обстоятельство, что его просто может не быть дома.

«Мой дом – твой дом», – так, кажется, он ей сказал?

Она открыла сумку, достала оттуда ключ, который ей вручил Марк, открыла дверь и вошла в дом.

В гостиной было темно и тихо. Молли поняла, что не ошиблась, и Марка действительно нет дома.

Услышав кошачье мяуканье, она вздрогнула от неожиданности.

Киллер!

Подхватив кота с пола, Молли погладила его по дымчатой спинке и так, с котом в руках, направилась на кухню.

Киллер неожиданно завозился у нее в руках, вырвался, спрыгнул на пол и, приземлившись на все четыре лапы, стал отчаянно мяукать.

– Ты голодный? – спросила Молли.

Оглядевшись, она увидела на подоконнике коробку с сухим кошачьим кормом и отмерила коту щедрую порцию в стоявшую у плиты миску.

Кот понюхал корм, с отвращением затряс головой и, отойдя от миски, стал мяукать еще громче и жалобнее, чем прежде.

Молли решила уже было заглянуть в холодильник, чтобы налить коту молока, но услышала какие-то звуки, доносившиеся из спальни Марка.

И замерла.

Оказывается, Марк был дома.

Спал, должно быть.

Ну конечно! Помнится, он ей говорил, что собирается сегодня как следует отоспаться.

О господи! Что он подумает, когда увидит ее в своем доме?

По полу зашлепали босые ноги, потом дверь на кухню отворилась и вошел Марк. На нем были белые трусы и мятая серая футболка. При виде Молли у него от изумления округлились глаза, а на лице отразилось крайнее смущение и недоумение.

– Молли?..

По пути сюда Молли представляла себе, как засветится от радости лицо Марка, когда он ее увидит. Ей было просто необходимо заметить в его глазах радость от встречи, поскольку от этого в значительной степени зависели ее планы. Однако же сейчас Марк смотрел на нее с таким видом, будто увидел у себя на кухне совершенно чужого человека – хуже того, привидение.

Молли захотелось исчезнуть.

Стать маленькой, незаметной и выскользнуть из кухни через какую-нибудь щелку.

Все, что угодно, только бы поскорее убраться от миляги Марка – ее доброго друга и, как ей казалось, самого близкого ей человека.

Марк все так же продолжал изумленно таращить на нее глаза.

– Марк, я…

У нее предательски задрожали губы, и она прикрыла рот ладонью. К чему слова, когда и без них ясно, что в данную минуту Марк общаться с ней не расположен?