Титулярный советник - Валерий Пылаев

Еще день-два — говорил радостный Серега. Как бы не так! Часы показывали без четверти час ночи — а значит, не прошло и полсуток.

Вот-вот начнется — если уже не началось!

Где-то вдалеке — похоже, на соседней улице, загремело что-то до боли похоже на пальбу из “нагана”. Оружие трижды выстрелило и стихло — как-то резко, беспомощно. Будто не выполнило свою работу, а подвело хозяина… или просто не смогло спасти.

— Вот дела… — пробормотал водитель, трогаясь со светофора. — Что же там такое, любезный?

— Непорядок. — Я снова проверил пистолет под курткой. — Городовых бы позвать, если встретим…

Впрочем, толку от этого будет немного. Они уже и так наверняка получили нужные инструкции… если вообще получили. До Багратиона я дозвониться так и не смог — зато с дедом разговаривал еще из мастерской: вполне достаточно, чтобы информация дошла сначала до городских властей — а потом и до низших чинов.

Но вряд ли кто-то из них подумал, что счет уже идет чуть ли не на минуты.

Нет, удирать в Елизаветино или на Мойку, пожалуй, не стоит — а вот училище уже буквально за углом. Что бы ни случилось — даже без магии там достаточно и оружия, и тех, кто умеет им пользоваться.

Не говоря уже о том, что в такой день мое место среди юнкеров.

Вопреки ожиданиям, добрались мы только часа через пол — пришлось объезжать неведомо откуда взявшийся в такое время затор: похоже, кто-то просто-напросто бросил машину прямо посреди дороги и удрал неведомо куда. Да и в целом обстановка за окном такси с каждой минутой все больше и больше напоминала хаос. И даже в автомобильных гудках уже вовсю слышались панические нотки.

— Приехали, сударь. — Водитель отер рукавом пот со лба. — С вас…

Я не стал дослушивать — бросил на переднее сиденье смятую и даже успевшую чуть намокнуть в потном кулаке купюру — и выскочил наружу. До арки добрался чуть ли не бегом и только потом чуть замедлил шаг, оглядываясь по сторонам. Во внутреннем дворе не было никого — как и всегда в такой час — но чуть ли не все окна горели. И в начальственных кабинетах на третьем этаже, и в столовой, и даже в дортуарах. Немыслимое нарушение, на которое не обратили внимания.

Впрочем, понятно — почему. Я почти физически ощущал повисшую над старым зданием пехотного училища тревогу. Голоса на улицу, конечно, не доносились, но я не сомневался: сегодня Владимирское жужжит, как растревоженный улей. Пчелы в черных юнкерских мундирах уже наверняка получили указания. И — как знать? — может, прямо сейчас примыкают к винтовкам граненые жала штыков…

Чтобы что? Выдвигаться на грузовиках или строем на защиту государыни и наследника? Патрулировать улицы? Встретить бесполезным огнем панцеры? Или сойтись в кровавой рукопашной схватке с мятежными гвардейскими полками прямо на площади перед Зимним?

А может, просто сидеть тихо и ждать дальнейших указаний. Не мешать подтянутым из пригорода армейским частям? Или жандармам, которых наверняка уже давно готовили к чему-то подобному. Как бы то ни было, я узнаю все прямо сейчас — сразу после того, как получу по шапке за очередное опоздание не только на вечерний смотр, но и даже к отбою.

Если Маме и Папа вообще сейчас есть дело до одного нерадивого юнкера.

— Стой! — рявкнул голос из темноты. — Кто идет?

От неожиданности я чуть не подпрыгнул — но тут же выдохнул. Навстречу мне шагнул не притаившийся в тени злоумышленник, а один из местных унтеров. Рослый и тощий — за что и получил прозвище Васька-штык. Неплохой, в общем-то мужик, хоть и совсем не из нашей компании. Куда чаще его видели с Куракинскими прихвостнями — но это не мешало унтеру в целом иметь сносные отношения со всеми в училище. Он не раз и не два тайком пускал меня внутрь, когда дежурил на входе. Я возвращался из отлучек — порой даже самовольных — и по уставу следовало немедленно доложить старшему по караулу, но Васька не вредничал. Иногда за пачку папирос или мелкую купюру — но куда чаще просто так, по доброте душевной.

Или оттого, что прекрасно знал, что князю позволено чуть больше, чем другим господам юнкерам.

— Горчаков… вы, что ли? — Васька чуть вытянул шею, разглядывая меня в полумраке. — Вернулся все ж таки.

— А куда деваться. — Я пожал плечами. — Чего там творится? Слышали, что сейчас?..

— Много чего я слышал, — пробубнил Васька. — Чего надо, и чего не надо. Велено не болтать и всем в расположении сидеть.

— И не высовываться?

— И на высовываться. — Васька распахнул передо мной дверь. — Ладно уж… проходите, коли опоздали. И бегом в дортуар. Но если кому попадетесь…

— Скажу, что из наряда, — кивнул я. — Может, и поверят. Спасибо, Василий.

Вид у дежурного был какой-то взъерошенный. Мне показалось, что он даже облегченно вздохнул, войдя внутрь с промозглой и темной улицы. То ли уже успел подмерзнуть… то ли боялся чего то.

Дежурному на входе по уставу полагалось заступать на пост с оружием. Но на моей памяти винтовка всегда оставалась где-то в караулке, и даже самые придирчивые из дежурных обер-офицеры смотрели на это сквозь пальцы… но не сегодня. Васька держал свою “трехлинейку” в руках и — видимо, по личной инициативе — нацепил на пояс кобуру с “наганом”.

— Никого, никого тут, — улыбнулся он, прикрыв дверь. — Сейчас их высокоблагородия все по кабинетам… Видать, совет держат. Так что пулей в дортуар!

Но озирался я вовсе не потому, что так уж боялся встретиться с ротным или кем-то из высшего командования. На столике справа от входа телефона не было — зато он вполне мог оказаться в караулке неподалеку.

— Василий, тут такое дело… — осторожно начал я. — Мне бы домой позвонить. Сами понимаете, что сейчас творится.

— Не положено, ваше сиятельство. — Унтер покачал головой. — Вы не подумайте, мне-то не жалко, но если узнает кто…

— Не узнает, — усмехнулся я, выкладывая на край стола пятрублевую купюру. — Сами же говорите — все командиры по кабинетам.

— Пожалуй, и не узнает. — Васькина ладонь с неожиданным изяществом смахнула подношение. — Только уж поспешите, ваше…

— Туда и обратно, — отозвался я.

И тут же поспешил к караулке. Войдя внутрь, прикрыл за собой дверь, на всякий случай еще раз огляделся по сторонам и взялся за трубку. Набрал номер — и не успел дослушать даже первый гудок.

Похоже, моего звонка ждали.

— Здравствуй, Саша. Ты в порядке?

Не знаю, добивала ли чертова глушилка до Елизаветино —