Основание - Айзек Азимов

Сатт осторожно отвел глаза к стене и, с трудом сдерживая раздражение, ответил:

— Общепринятый обычай всех торговцев укреплять и продвигать религию, когда они продают какие-нибудь товары.

— Я повинуюсь законам, а не обычаям.

— Есть времена, когда обычаи стоят выше законов.

— В таком случае обращайтесь в суд.

Сатт поднял на него свои мрачные глаза, которые, казалось, ввалились на самое дно глазных впадин.

— Да что там говорить, вы все-таки смирниец. Кажется, ни переселение, ни образование, не смогли изменить порочность вашей крови. И все же послушайте и постарайтесь понять. Это не имеет отношения ни к деньгам, ни к рынкам сбыта. У нас есть наука великого Хари Сэлдона, который доказал, что от нас зависит будущая Галактическая Империя, и с пути, который ведет к ней, мы не можем свернуть. Религия, которую мы насадили, где могли, наиважнейший инструмент для достижения этой цели. С ее помощью мы взяли контроль над Четырьмя Королевствами, хотя наступил момент, когда они могли сломить нас, как спичку. Это самое хорошее оружие, которым можно контролировать как людей, так и новые миры.

Первопричина развития торговли и появления торговцев заключалась в том, чтобы распространять эту религию как можно скорее, а вместе с ней внедрять новую технику и новую экономику, которая будет находиться под нашим тщательным и безграничным контролем.

Он остановился перевести дыхание, и Мэллоу спокойно сказал:

— Я знаю теорию и великолепно ее понимаю.

— Вот как? Это более того, что я ожидал. Тогда вы, конечно, сами должны видеть, что ваша попытка торговать ради самой торговли при массовой поставке бесполезных приборов, которые только искусственно могут поднять экономическое положение планеты, при гибельной постановке вопроса только о выгоде, при отторжении атомной энергии от нашего контроля — может окончиться только полным провалом той политики, которую мы вели уже на протяжении ста лет.

— Вполне достаточное время для того, — сказал Мэллоу, — чтобы превратить политику в устаревшую, опасную и бесполезную. Как бы хорошо ваша религия не преуспевала в деле с Четырьмя Королевствами, редкая планета на всей Периферии переняла ее. К тому времени, как мы захватили контроль над Королевствами, одна Галактика знает сколько эмигрантов оттуда распространяла истории о том, как Сальвор Хардин использовал священников и предрассудки народа, чтобы свергнуть независимость и власть светских монахов. А если этих слухов было недостаточно, то дело Асконии двадцать лет назад объяснило все и всем как дважды два. Теперь по всей Периферии не найдется ни одного правительства, которое скорее перережет себе глотку, чем пустит к себе хотя бы одного священника.

Я не хочу заставлять Корелию или любой другой мир принимать что-то, чего они не желают. Нет, Сатт. Если атомная энергия делает их опасными, искренняя дружба через торговлю будет во много раз лучше, чем шаткий контроль, основанный на невидимой всеми иностранной духовной власти, которая слабеет хотя бы ненамного, уже полностью дискредитирует и не оставляет после себя ничего, кроме смертельного страха и ненависти.

— Прекрасная речь, — цинично ответил Сатт. — Но вернемся к началу нашего разговора. Каковы ваши условия? Чего вы хотите, чтобы поменять свои идеи на мои?

— Вы считаете, что мои убеждения продаются?

— Почему же нет? — последовал холодный ответ. Разве это не ваше занятие — купля-продажа?

— Только с прибылью, — последовал спокойный ответ. — Можете ли вы мне предложить больше, чем я получаю?

— Вы можете иметь три четверти прибыли, а не половину.

Мэллоу коротко рассмеялся.

— Прекрасное предложение. Если я даже приму ваше предложение, то даже вся прибыль целиком будет куда меньше одной десятой части того, что я могу получить. Предложите что-нибудь поинтереснее.

Внезапным движением Сатт сжал кулак.

— Вы также можете спасти себя от тюрьмы. От двадцати лет, как минимум, если я настою на своем. Посчитайте здесь свою прибыль.

— Прибыли здесь никакой, если вам удастся осуществить свою угрозу.

— Удастся. Вас будут судить за убийство.

— Чье убийство? — презрительно спросил Мэллоу. Голос Сатта стал хриплым, хотя говорил он также негромко.

— За убийство священника с Анакреона, находящегося на службе у Основания.

— Ах, вот как? И каковы ваши улики? Секретарь мэра наклонился вперед.

— Мэллоу, я не шучу. Предварительное следствие закончено. Мне стоит подписать всего лишь одну бумагу, и дело Хобера Мэллоу, Главного Торговца, против Основания начнется. Вы бросили подданного Основания на пытку и смерть в руки чужеземной толпы. Мэллоу, я даю вам пять секунд на размышления, чтобы предотвратить положенное вам наказание. Лично я предпочел бы, чтобы вы решили, что сумеете выпутаться. Вы будете куда безопаснее, как поверженный враг, чем как сознательный новый друг.

Мэллоу торжественно ответил:

— Тогда считайте, что я выполнил последнее ваше желание.

— Прекрасно!

И секретарь недобро улыбнулся.

— Это мэр настаивал на том, чтобы попробовать с вами договориться, а не я. Засвидетельствуйте, что я не очень старался.

Он встал и вышел из комнаты.

Мэллоу поднял глаза на вошедшего Анкора Джаеля.

— Вы все слышали? — спросил он.

Тот подал плечами.

— С тех пор, как я знаю это имя, эту змею, я еще ни разу не слышал, чтобы он так выходил из себя.

— Хорошо. Что вы можете сказать?

— Это, по-моему, очевидно. Внешняя политика превосходства с помощью духовных сил — его идея фикс, но мне все-таки кажется, что его конечная цель отнюдь не духовная. Меня уволили из Кабинета Министров из-за споров на те же самые темы, да и вы сами это прекрасно знаете.

— Конечно, знаю. И что же это за цель, как вы считаете?

Джаель стал серьезен.

— Ну что ж, он не глуп, так что должен видеть полное банкротство нашей религиозной политики, которая едва ли доставила нам хоть одну победу за последние семьдесят лет. Он совершенно очевидно использует ее для того, чтобы что-нибудь добиться самому.

Теперь следующее. Любая догма, основанная на верованиях и эмоциях, опасное оружие, потому что никогда нельзя гарантировать, что оно не повернется против себя самого. Уже на протяжение пятидесяти лет мы используем ритуалы и мифы, которые становятся все более почтенными, традиционными и… устаревшими. В некотором смысле мы уже потеряли контроль над своей собственной религией.

— В каком смысле? — требовательно спросил Мэллоу. — Говорите, я хочу знать, что вы думаете.