Человек, ставший Богом. Воскресение - Жеральд Мессадье

Иисус стал спускаться по склону. Они слушали, но понимали ли они его? Они привезли с собой корзины с провизией, в основном это были хлеб и сушеная рыба. Морской ветер, несомненно, пробуждал аппетит. Они ждали, когда Иисус станет есть, чтобы получить возможность самим подкрепиться.

– Прежде египтяне не позволяли иудеям праздновать Пасху, – продолжал Иисус, – но Моисей решил положить конец нашему рабству и вывел нас из Египта. После того как мы пришли в Землю обетованную, Пасха приобрела для нас новое значение. Она воплощает свободу, за которую мы сражались с помощью всемогущего Бога. Опресноки должны напоминать о жертвах, которые были принесены ради обретения нами свободы, ибо, если бы мы потратили время, чтобы добавить в тесто дрожжей, нас бы разгромили армии фараона.

Иисус говорил настолько просто, насколько мог. Однако он не был уверен, что слушатели схватывали суть сказанного им.

– И значение Пасхи остается неизменным по сей день. Она служит символом освобождения.

Какая-то женщина прошептала совсем тихо, но Иисус услышал ее слова:

– Он говорит, как раввин. Наверное, он все же раввин.

«Скольких из них надо излечить от слепоты и глухоты?» – подумал Иисус и продолжил:

– Пасха – это также и наша надежда. Говорю вам, новые колосья не взойдут прежде, чем спелые колосья будут убраны, а новое зерно – посеяно. Каждый уходящий год для вас должен стать соломой, на которой взойдут новые колосья.

Искариот и Зилот, сидевшие неподалеку, внимали словам Иисуса с полным равнодушием.

– Никто не может сохранить весь урожай, – продолжал Иисус, – если он надеется получить новый. Человек, верящий в Господа, откладывает по одной мере для каждой из мер, которые он рассчитывает собрать.

Иисус обернулся. Андрей и Иаков тоже сидели с равнодушным видом. Когда он закончит, они, несомненно, спросят его, что он хотел сказать и почему говорил метафорами.

– Птица спускается с небес, чтобы найти себе корм, а затем вновь поднимается. Посмотрите же на птиц, они подают вам пример. Хлеб выпечен не для того, чтобы верующий жирел, а чтобы позволить ему дожить до следующего дня. Единственная пища, которую можно собирать всю жизнь, – это слово Господа. Пища, которую вы вскоре примете, позволит вам всего лишь дожить до завтрашнего дня, но слово Божье поведет вас в вечность. Обратимся же к Господу с просьбой благословить наш хлеб!

На холме раздались слова молитвы, которые ветер унес в открытое море. Люди начали есть птицу, сваренные вкрутую яйца, рыбу.

– Где эти люди раздобыли еду? – спросил Матфей у Симона-Петра.

– Привезли с собой, – ответил Симон-Петр.

– А вы привезли что-нибудь съестное? – спросил Иисус.

– У нас только пять ржаных хлебов и семь сушеных рыб, – ответил смущенный Матфей.

– Давайте разделим их между всеми нами, – предложил Иисус. Но когда он поделил хлеб и рыбу, Иоанн заметил, что ему самому ничего не осталось.

– Я поем позже, – ответил Иисус.

Его слова услышали в толпе. Через несколько минут им принесли полные корзины еды.

– Вот, – прошептал Матфей. – Еще несколько минут назад для него ничего не было, а сейчас у нас корзины, полные снеди!

Иисус взял лишь столько, чтобы насытиться, и отослал корзины назад. Затем ему вновь пришлось лечить больных. У трехлетнего ребенка был нарыв в ухе: размолоть горсть горчичных семян, в течение ночи настоять их на льняном масле с цветами граната, смочить им фитиль и ввести его в ухо. Повторять процедуру до тех пор, пока нарыв не прорвется. Молодой человек с язвой на голове. Немощный старик. Бесплодная женщина. Медовый компресс для первого. Холодные ванны для второго. Что касается женщины, пусть она усыновит сироту. Иисус начал терять терпение, и Фома это заметил.

– Мессия должен лечить не физические недуги, – сказал Фома, – а язвы в ваших душах!

Искариот и Зилот присоединились к остальным, чтобы защитить Иисуса от слишком назойливых просителей. Задыхающийся Иисус лег на землю и закрыл глаза. Несколько человек подошли ближе, чтобы посмотреть на спящего Иисуса.

– Он тоже спит! – изумился юноша.

Да, он спал. А что они думали? Он спал и страдал, он справлял нужду и смеялся. Порой он злился. Он злился, осознавая бесполезность всего сделанного им. Голод, похотливость, алчность, страх и ярость двигали людьми. И когда он и его ученики вели их за собой, оставалось очень мало времени, чтобы понять, что такое добро и что такое зло. Людям требовались простые, опробованные правила, похожие на медные лезвия, которые отсекали то, что необходимо было сделать, от того, что было запрещено. Люди не задумывались о правилах, они слепо следовали им. Но, в конце концов, если бы они принялись обсуждать правила, правила перестали бы быть таковыми! Нет! Правила превратились бы в слова, знаки и звуки. Если попытаться разбудить их ум, они погибнут. Что, новые слова? Новые правила?

Иисусу не пришлось отдыхать долго.

Он услышал какой-то шум, затем раздались голоса. Фома, Симон-Петр и Иоанн в окружении нескольких человек. Иисус сразу понял в чем дело. Иоканаан. До него долетали обрывки фраз, хотя ветер дул в противоположную сторону, а ученики пытались держать недовольных на расстоянии.

– …Мы станем хуже язычников, если позволим, чтобы пролитая кровь святого человека осталась… Мы дважды посылали к нему наших представителей, но он не захотел… Если он Мессия…

Внезапно Иисусом овладел гнев. Он встал и пошел навстречу этим отщепенцам. Судя по выражению их лиц, потасовки было не избежать.

– В чем дело? – спросил Иисус, не скрывая недовольства.

– Почему ты не хочешь отомстить за Иоканаана? – спросил пожилой мужчина.

– Иоканаан принадлежал царству Божественного. А в этом царстве не существует мести. Значит, отомстить за него невозможно.

– Ты не читал Книг! – воскликнул другой мужчина. – Разве Бог не мстил неверным? Разве он не ниспослал огонь, чтобы уничтожить проклятые города? Ответь мне!

– Бог намного величественнее, чем ты в состоянии себе представить. И ни одна месть не может искупить нанесенную Ему обиду.

– Ты оскорбляешь Книги! – вскричал мужчина, вне себя от ярости. – Ты не Мессия! Ты всего лишь кудесник!

– Я не оскорбляю Книг, я оскорбляю тех, кто лишь читает в них слова. Что же, идите, мстите за Иоканаана, проливая кровь римских солдат, и в ответ прольется кровь ваших жен и детей.

– Возможно, он прав, – задумчиво произнес кто-то из присутствующих.

– Если он прав, значит, у нас больше нет чести! – продолжал кричать пожилой мужчина.

– Если твоя честь заключается в пролитии крови, старый человек, – сказал Иисус сквозь зубы, – тогда она не выше чести мясника.

– Он прав, – сказал еще один мужчина.

– Иоканаан был убит Иродом, – продолжал Иисус – При чем тут римляне, которым вы собираетесь мстить? За что?

– О Израиль! – запричитал мужчина. – Бесконечен твой стыд!

В конце концов мужчину увели. Зеваки выглядели растерянными.

Приближался вечер. Жители Капернаума отправились домой на лодках, жители Вифсаиды пошли пешком. Птицы в поисках крошек слетелись на холм – славки, зяблики, первые зеленушки. Фома хмуро смотрел на птиц. Заканчивался какой-то этап. Теперь, когда люди приходили к Иисусу, чтобы излечиться, его терпение уступало место отчаянию и апатии. Возможно, Галилея и была завоевана, но это завоевание не было окончательным. Главная партия будет разыграна в Иудее. И тогда?…

Поднялся ветер. Иисус вздохнул.

– Ты выглядишь уставшим, – сказал Иоанн.

– Это может продолжаться много дней и даже месяцев, – ответил Иисус. – Но что изменится? Эту работу за меня должны выполнять вы.

– Мы уже пытались это сделать и попытаемся вновь, – откликнулся Матфей. – Но нам не хватает твоих знаний. Мы же не терапевты!

– Задул хороший ветер, – сказал Андрей. – Нам надо наловить немного свежей рыбы. Все время питаться сушеной рыбой не полезно для здоровья.

– Я так понимаю, что вы просто хотите вернуться в Капернаум, – улыбаясь, сказал Иисус. – Ну что же, возвращайтесь! Я еще немного побуду здесь. Полагаю, что нам придется слушать призывы отомстить за Иоканаана вплоть до самой Иудеи. Я присоединюсь к вам в Капернауме. Ждите меня!

Они спустились с холма. Он видел, как они сели в лодку, выбрали якорь, наполнили корзины хлебом, который захватили с собой, поставили большой парус и взяли влево, держа курс на заходящее солнце.

Иисус остался один. Он вздрогнул. Да, дул свежий ветер, но не он вызвал у Иисуса дрожь. Какая-то сила, дремавшая в нем, пока его окружали люди, пробудилась вопреки воле Иисуса. Он застучал зубами и глубоко вздохнул, пытаясь овладеть своими чувствами. Такого с ним уже давно не случалось, но он знал, что когда-нибудь это вновь случится. Иисус вздрогнул, а его тело забилось в конвульсиях.

– Господи! – молился Иисус. – Я вновь обретаю Тебя, как и прежде. Да будешь Ты благословен! Я люблю Тебя!