Тьма над Диамондианой - Альфред Ван Вогт

“Довольно хитрый ход, — подумал Мортон, — но свяжет ли он (или оно) мою потребность в информации с моим анализом, который он (оно) желает получить?”

“Ваш анализ совершенно верен”, — объявил баритон.

В других обстоятельствах Мортон торжествовал бы, но не теперь, когда его тело лежало без чувств среди ночи на тротуаре в Новом Неаполе, — а его “я” могло кое-как мыслить в энергетическом двойнике тела.

Мортон справился со своей тревогой и продолжал:

— В древности завоеватель, который покорял какой-нибудь народ, начинал с того, что устанавливал свою власть в захваченной стране с помощью войск. Это не всегда оказывалось легко: повсюду были патриоты, боровшиеся против оккупационных армий, вспыхивали восстания, которые нужно было подавлять силой. Эти методы были заменены другими, которые изобрели первые теоретики коммунизма. Пришедшая на смену система требует, чтобы каждый гражданин завоеванной страны или планеты сделал выбор. Прежнее правительство не смещают. С его руководителями обычно обращаются вежливо и, как правило, не причиняют им никакого вреда, разве что находятся причины осудить нескольких из них за прежние преступления.

Завоеватель создает в захваченной стране структуру, которой дает невинное название, например Центр Политического Просвещения. Власть такого ЦПП основывается на очень простом факте: он контролирует все возможности получить работу в стране. Никого не принуждают идти в ЦПП, но тот, кто не пойдет, будет умирать от голода и окажется бездомным. Каждый гражданин быстро выясняет, куда он должен обратиться, чтобы получить еду и крышу над головой. Узнав на собственном опыте, что такое муки голода, он спускает в своем сердце патриотический флаг и покорно бежит прослушать курс лекций в ЦПП.

Совершенно очевидно, — заключил Мортон, — что Оружие Лозитина — это эквивалент ЦПП для ирсков. Значит, недостаточно заранее знать, что такая система существует, чтобы защититься от нее.

“Эта система в последнее время использовалась для завоевания какой-нибудь планеты?”

— Только в отдаленных областях космоса, жители которых после колонизации не сохранили связь с Земной Федерацией. В этих случаях изоляции люди ведут себя с естественным автоматизмом, и вскоре кто-то, посчитав, что та или иная общественная система больше подходит для его народа, силой вводит тот порядок, в который верит… но сейчас, когда такие методы слишком хорошо известны, при этом проливается меньше крови, чем раньше. Когда мы сталкиваемся с такой ситуацией, мне часто поручают свергнуть эту больную паранойей власть и установить то, что сейчас принято почти во всем мире: право личности периодически выбирать себе общественную систему, будь это свободное предпринимательство или жизнь в коммуне. Жителям Диамондианы никогда не предлагали такого выбора. Среди диамондианцев никогда не было ни малейшего движения в пользу такого права, несомненно, из-за наличия неисчерпаемого источника дешевой рабочей силы — ирсков. На этом мой анализ завершается.

“Думаю, что в качестве первого шага вы, несмотря ни на что, должны помочь мне истребить диамондианцев. Потом я помогу вам выиграть выборы у Марриотта, а затем…”

Это было уже слишком, и Мортон сдавленным голосом воскликнул:

— Но, бог мой, в конце концов, что один человек может сделать, чтобы уничтожить пятьсот миллионов людей?

“…затем, — невозмутимо продолжал голос, — мы вдвоем завладеем Оружием Лозитина”.

Мортон с бьющимся сердцем подумал: “Это действительно автомат”. Он приоткрыл рот, чтобы сказать этому лишенному всякой разборчивости в средствах существу, куда оно может убираться, но вдруг вспомнил одно слово из безумного заявления голоса и крикнул:

— Выборы! Какие выборы?

“Все в недоумении и спрашивают себя, каким образом вы внезапно оказались подключены к центру управления правительства ирсков. Капитан Джеймс Марриотт объяснил это искусственным смешением личностей. Но ирскам, у которых индивидуальность заключена в именах, это трудно понять. Они опросят вас обоих, а потом народ ирсков большинством голосов примет решение. Ирски никогда не были вполне довольны капитаном Джеймсом Марриоттом, поскольку он, кажется, преследует свои собственные цели”.

Для человека с такой подготовкой, как у Мортона, эти слова “великого существа” были информационной золотой жилой. Но он сдержался и замкнулся в молчании, запретив себе даже думать.

Баритон продолжал:

“Я уверен, что вы победите на этих выборах, если поможете мне истребить диамондианцев. Капитан Джеймс Марриотт отказался сделать это…”

Чувство, которое охватило Мортона, когда ему в третий раз сделали это ужасное предложение, было полностью порождено иррациональной современной логикой. Он прекрасно понимал, что злиться на машину глупо, и все же его голос повысился, и он визгливо крикнул:

— Убирайся к черту, грязный убийца!

Тьма ответила:

“Периодически я буду спрашивать вас, изменили ли вы свое решение. Когда вы примете мои условия, то сможете вернуться в свое настоящее тело”.

Как только она договорила эти слова, на Мортона, по-прежнему висевшего в пустоте, опустилась непроницаемая тишина.

Через одинаковые промежутки времени эта тишина нарушалась и в голове полковника звучал все тот же баритон:

“Вы приняли решение?”

И каждый раз Мортон твердо отвечал:

— Изменений нет.

15

Когда ирски увели Мортона на первый этаж новонеаполитанского особняка ее семьи, Изолина торопливо оделась, нашла третий пистолет, выскользнула в коридор и на цыпочках подбежала к пандусу, спускавшемуся во двор. Через несколько секунд она спешила по переулку к своему личному автомобилю.

Вскоре она была в относительной безопасности в бешеном потоке машин на широком проспекте. И тут перед Изолиной встал вопрос: куда ехать? с кем связаться прежде всего?

Первым ее безотчетным порывом было обратиться к отцу. Поскольку Изолина была дочерью генерала, в ее машине была установлена специальная аппаратура, поэтому молодой женщине было достаточно только подумать. Немного поколебавшись, она мысленно произнесла слова, которые связали ее со штабом отца. Затем Изолина потребовала связать ее с командным пунктом генерала Ферра-риса возле Оврага Гиюма. Когда из видеокома зазвучал знакомый голос (экран не зажегся, это означало, что генерал, вероятно, был в постели с женщиной), Изолина рассказала отцу, что произошло. Она заметила, что, когда говорила о некоторых убитых из обслуги дома, у нее на глазах появились слезы. Это было не похоже на нее.

Можно подумать, что генерал Феррарис долгие годы ждал, пока его дочь проявит в чем-нибудь слабость или, как сказал бы он сам, женственность. Он тут же повысил голос как истинный диамондианец и гневно закричал Изолине, что она должна наконец понять, что ей пора вернуться в семейный дворец и жить там в безопасности и в стороне от войны, как положено женщине.

Слушая его пронзительный крик, Изолина подумала: “Бедный папа, он действительно беспокоится за меня”. Но кроме того, она услышала кое-что, что ее поразило: ее отец был не такой человек, чтобы ограничиться словами, он действовал, и под конец разговора он выкрикнул, что пошлет в их имение отряд десантников и отправит ее домой “сегодня же ночью”.

— Оставайся в имении до их прибытия и слушайся отца, поняла? — приказал он.

Это было совершенно типичное отношение диамондианского мужчины к женщине. И так же типично было то, что генерал прекратил связь раньше, чем его дочь успела запротестовать.

Разумеется, после этого для Изолины стало невозможно уехать в имение.

Неожиданно ей пришла в голову мысль: “Марриотт! Уже не один месяц я хочу разгадать, кто он такой. Теперь у меня появился хороший предлог”.

И вскоре она называла свое имя охраннику, стоявшему на часах перед уродливым военным постом Земной Федерации в Каподочино-Коргшо. Меньше чем через минуту к ней вышел капитан Марриотт в домашнем халате. Он был бледнее, чем помнила Изолина, а взгляд его беспокойно блуждал. Тем не менее капитан встретил ее горячими изъявлениями дружбы и приказал капралу провести Изолину в ту самую комнату для друзей, которую за два дня до того занимал Брэй.

Потом Марриотт ушел к себе, переоделся и послал к Изолине охранника, который, постучав в дверь гостьи, передал ей, что капитан просит ее спуститься в его кабинет, гае для нее уже приготовлен стакан вина. Изолину позабавила вежливость Марриотта, однако она поняла, что это почтительное обращение оберегает ее репутацию, но не ее тело. Значит, сегодня ночью она займется проституцией, и клиентом будет Джимми.

По крайней мере у нее есть крыша над головой на эту ночь и предлог находиться в здании поста, где она наконец получит возможность следить за человеком, по поводу которого у нее возникает все больше вопросов. Это Марриотт организовал первую мирную встречу между ирсками и диамондианцами в Овраге Гиюма и теперь готовил вторую.