Остров любви - Дебора Мей

– Мне необходимо какое-то занятие, – эхом отозвались ее слова в пустой комнате. – Я потеряю рассудок, если не найду, чем заняться.

Девушка обыскала всю хижину, но не нашла и клочка бумаги. Пера и чернил тоже не было, а чтение уже не занимало. Алекс Хосмен и впрямь чрезвычайно тщательно очистил свое жилище на зиму.

«Сколь бесцветна и пуста была моя жизнь, – размышляла Фиби, с тоской обнаружив, что не может придумать себе какое-нибудь дело. – И как постыдно, что я этого не замечала».

В ту ночь девушке опять приснился сон про медведя. Ревущее чудовище надвигалось на нее, а она, спотыкаясь, пятилась, и ее туфли гулко стучали по полу оперного зала с красным занавесом. Стук пробудил Фиби ото сна.

Девушка вскочила, чувствуя, как бешено бьется ее сердце.

– Сон, – прошептала она, жадно хватая ртом воздух. – Это был всего лишь сон.

Сияние рдевших в печи углей отбрасывало тусклый оранжевый свет на дощатую входную дверь. Остальное скрывала кромешная тьма. За окнами выл ветер, но сквозь визг бури Фиби вновь услышала отчетливый стук.

«Наверное, это хлопает на ветру открывшаяся дверь дровяного сарая», – решила она. Мысленно успокаивая себя, девушка стала пробираться к висевшему на стене дробовику.

Стук становился все громче. Фиби живо представила себе огромного медведя-людоеда, пытающегося забраться в ее хижину. Когда девушка взводила курок, руки ее тряслись.

Отец всегда положительно относился к упражнениям в стрельбе. Стрельба считалась спортивной привилегией богатых. Фиби и представить себе не могла, что когда-нибудь ей придется воспользоваться ружьем, чтобы спасти свою жизнь.

Она уперлась плечом в приклад.

Дверь хижины распахнулась настежь.

Снежный ветер хлестнул девушку по лицу, а вместе с ним в хижину ввалился медведь. Лохматый, ужасающих размеров, он был куда больше того, что ей снился. Фиби нажала курок, и ружье выстрелило.

Тварь, странно застонав, рухнула на пороге.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Отдача была настолько сильной, что Фиби еле удержала равновесие. От удара прикладом ее правая рука повисла плетью, и дробовик рухнул на пол. Едкий пороховой дым наполнял комнату, смешиваясь со снежной метелью, врывающейся через распахнутую дверь. А на полу лежал мертвый мужчина.

В то самое мгновение, когда ее дрожащие пальцы нажали на курок, Фиби увидела, что это вовсе не медведь, а человек в куртке из медвежьего меха. Однако было слишком поздно.

Пламя камина бросало зловещие отблески на безвинную жертву. «О, Господи, – мысленно простонала девушка, – неужели я совершила убийство?!»

Она опустилась на колени возле укутанного в меха тела. Зная, что теперь этот человек не причинит ей вреда, Фиби все равно боялась. Незнакомец лежал лицом вниз, неподвижный и безмолвный. В полумраке девушка не заметила никакой огнестрельной раны. Она потрясла мужчину за плечо.

– Эй… вы?…

Человек не подавал никаких признаков жизни.

– О Господи, неужели вы мертвы? – прошептала Фиби, переворачивая свою жертву на спину.

Откинув меховой капюшон, девушка разглядела небритое, но тем не менее до боли знакомое лицо.

– О, нет! – всхлипнула она, содрогаясь от ужаса. – Я застрелила Алекса Хосмена!… Ну, пожалуйста, не умирай, я очень-очень прошу…

Мысленно бормоча бессвязную молитву, Фиби открыла печную дверку, чтобы получше осветить комнату. В тот же миг в хижину вбежал Пушок, стуча заледенелыми лапками. Он радостно носился вокруг хозяйки, но та не обратила на него никакого внимания.

Пронизывающий до костей ледяной северный ветер врывался через распахнутую дверь, превращая слезы, льющиеся по лицу девушки, в крошечные льдинки. Плотно закрыв дверь, она посмотрела на Алекса и вдруг совершенно неожиданно для себя поняла, что абсолютно спокойна.

Фиби взяла его лицо в свои ладони и стала растирать холодную, как лед, кожу. Ей всегда казалось, что у Алекса красивое лицо, отмеченное печатью силы и характера, но прежде она никогда не позволяла себе любоваться на него.

– Нет, нет, я тебя не потеряю, – шептала девушка. – Я тебя не отпущу.

Она приложила ухо к его груди, но так и не смогла понять, дышит Хосмен или нет. Сознавая, что первым делом должна найти место ранения, Фиби стянула с Алекса куртку. От мужчины пахло снегом и соснами, и девушке стало любопытно, каким же образом он все-таки до нее добрался.

Дотронувшись рукой до шеи Алекса, она замерла.

– Ну, должен же быть пульс, – бормотала отчаянно Фиби. – Должен… Должен…

Хоть девушка и пыталась отогнать мрачные мысли, она не могла не вспомнить печальной истории о Томе Холле и его жене, и о том, как бедная женщина провела долгую зиму с окоченевшим трупом.

Фиби закатала рукава и попыталась еще раз. Пальцы ее дрожали, и она никак не могла нащупать пульс.

Алекс обязан был остаться в живых. Он ведь пришел бог знает откуда, наверняка испытав невыносимые тяготы, чтобы вернуться к ней. Такой крепкий мужчина не мог погибнуть от простой огнестрельной раны.

Фиби бросила в огонь еще одно полено, зажгла лампу и поставила рядом с Алексом, чтобы получше осмотреть его. Девушка стянула с Хосмена унты и принялась раздевать его, надеясь найти рану.

«Живи, – внушала она. – Пожалуйста, живи. Ты должен жить».

Но кроме жалобного повизгивания собаки, тихого треска поленьев и завывания ветра, не было слышно ни звука.

Фиби охватило чувство невыразимой утраты. Хоть Алекс и был ее похитителем, в данный момент она готова была отдать свою жизнь в обмен на его.

Девушка привстала и почти сразу же увидела дробь. Большая часть заряда вонзилась в стену хижины почти в трех футах от дверного проема, а остальные дробинки были рассыпаны по полу.

– Я выстрелила всего лишь один раз, – промолвила она вслух, чувствуя, как в душе зарождается надежда. – Я выстрелила всего лишь раз и промахнулась. Слава Богу, я промахнулась!

Склонившись над Алексом, Фиби прошептала ему на ухо:

– Нет, ты не умер… Ты просто простудился… Ничего, скоро ты отогреешься, и все будет в порядке…

Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы оттащить молодого человека на свое импровизированное ложе. Девушка вновь коснулась его лица – кажется, он уже отогревался…

– Слава тебе, Господи, – всхлипнула она. – Сработало. Ты отогреешься, и все будет хорошо.

Руки и ноги Алекса были по-прежнему холоднее льда. Фиби подбросила в печку как можно больше дров, и как только пламя загудело, взялась за работу. Одежда Хосмена, особенно верхняя, была мокрой.

«Ее необходимо во что бы то ни стало снять».

Когда после многочисленных попыток девушке удалось стащить с мужчины куртку, она остолбенела от ужаса: Алекс был ранен в голову. Капюшон взмок от крови.