Буря в песках (Аромат розы) - Нэн Райан

Пекос не увидел ярких темно-красных пятен крови на шелковых желтых простынях под Анжи. Он видел перед собой только красивую проститутку, которая тоже любила его, что почти заставила забыть о том, кем она была в действительности; о мужчинах которые были у нее до него, и о том, что она делала на Тьерра дель Соль. Да, эта хитрая красавица была талантлива для своего ремесла; она его хорошо обслужила. А теперь она смотрит на него обиженными зелеными глазами, словно и впрямь только что перестала быть девственницей.

Его жесткий рот искривился в иронической ухмылке, когда он увидел, как крупные слезы полились из ее печальных глаз. Подняв руки, он бесшумно поаплодировал этому спектаклю. Она была настоящей актрисой, эта Ангел. Сколько раз она прибегала к этому приему, чтобы отправить какого-нибудь ничего не подозревающего мужчину прямо в преисподнюю? Ну да с ним это не пройдет. Он прекрасно знал, кем она была, и хотя, возможно, вновь придет в ее спальню, чтобы насладиться этим красивым опытным телом, он не позволит ей поколебать его ни на йоту.

— Перестань, Ангел, — сказал он устало, — я уже сказал тебе, что не прогоню тебя. Наверное, довольно забавно иметь проститутку в качестве своей мачехи. — Его насмешливые серые глаза посмотрели на нее с отвращением. Он достал из брючного кармана пачку банкнот, отсчитал несколько бумажек и бросил их на постель к ее ногам. — Котик, даже таких денег не жаль — ты стоишь их.

Слишком потрясенная и оскорбленная, чтобы беспокоиться о сохранении тайны, Анжи открыла рот и закричала. Пекос мгновенно подлетел к кровати, зажимая ее рот рукой. Руки Анжи метнулись к его пальцам, закрывающим ее рот, в то время как горячие слезы обжигали ей щеки. Ее обнаженные трепещущие груди прижимались к твердой руке Пекоса.

Он холодно прошептал ей в ухо:

— Ангел, ты что, забыла, где мы находимся? Ты хочешь, чтобы твой нервный женишок узнал, что ты лежала голой под его единственным сыном чуть ли не перед самой свадьбой? — Он укоризненно поцокал языком. — Этого не будет, дорогая. Он не хочет делить со мной даже свою землю, не то что будущую жену. — Пекос внезапно отчетливо ощутил, как мягкие полные груди прижимаются к его руке, и скрипнул зубами, страстно желая встряхнуть лживую проститутку так сильно, чтобы ее очаровательная головка с силой мотнулась на белоснежной шее. Это сильное желание боролось в нем с чувством совсем другого рода.

Он собрал всю свою волю, чтобы не приласкать эти обнаженные груди; чтобы вновь не ласкать и дразнить руками розовые соски, пока Анжи не начнет шептать его имя. Он страстно хотел убрать напряженную руку с ее мягкого сладкого рта и прижаться к нему губами, истомить его жаркой страстью.

Но, сдержавшись, он лишь холодно сказал:

— Я уберу руку, Ангел, и уйду. Если ты не хочешь, чтобы весь дом узнал о том, что произошло, я настойчиво советую тебе излить свои рыдания в подушку. — С этими словами он встал с кровати. Неторопливо подойдя к двери, повернулся и еще раз посмотрел на нее.

За всю свою жизнь он не видел такой холодной ярости в глазах другого человека. Ему приходилось стоять перед дулами ружей рассвирепевших мужчин, которые пытались убить его. Но в их глазах он не видел такого гнева. Он смотрел в глаза ревнивых мужей, жаждущих мести за бесстыдное поведение своих жен и возлюбленных, но и они не выглядели такими взбешенными. Он покидал любовниц, которые грозились вырвать кинжалом из груди его сердце, но никогда не видел в них такой слепой ярости. Мягкая ангелоподобная молодая женщина превратилась в злобное ожесточенное животное, и Пекос почувствовал, как дрожь пробежала по его телу.

Когда Анжи отбросила простыню в сторону и встала с кровати, Пекос почувствовал на спине холодный пот. На секунду ему показалось, что осмелевшая маленькая мегера намеревается перелететь через комнату и разорвать его на кусочки. Словно зачарованный, он смотрел, как она подняла деньги, которые он бросил на кровать, и медленно пошла к нему. Его тело напряглось, он ждал. Она остановилась прямо напротив и улыбнулась странной жуткой улыбкой, которая не коснулась ее диких зеленых глаз. Какой-то испуганный звук непроизвольно вырвался из его пересохшего горла, когда она протянула маленькую руку и крепко взяла его за пояс брюк. Притянув его к себе с силой, которая изумила его, она посмотрела в глаза Пекоса и засунула пачку банкнот ему в карман. Выпустив деньги, она резко схватила его за гениталии, заставив сморщиться от боли.

— Если ты когда-нибудь вновь попытаешься овладеть мною, я убью тебя! — Она отпустила его и отступила назад. — Убирайся, — прошипела она холодно. Пекос, мысленно аплодируя ее смелости и силе воли, удивленно покачал головой и, наполовину возбужденный, наполовину испуганный, вышел из комнаты.

Покачивая темноволосой головой, он молча шел по погруженному в темноту холлу назад в свою комнату. Войдя туда, налил себе приличную порцию бурбона, чтобы успокоить взвинченные нервы. Осушив стакан, он поставил его на бюро и направился в свою большую ванную комнату, раздеваясь по дороге.

Когда ванна наполнилась, Пекос скинул узкие брюки и открыл от удивления рот. На внутренней стороне левого бедра виднелись две-три ярко-красные капли крови. Они заставили его глаза расшириться от изумления. Озадаченный и встревоженный, он мог подумать только о том, что рассерженная Ангел поцарапала его. Тщательно осмотрев себя в поисках следов более серьезного повреждения, Пекос удовлетворился, что все было в порядке, ступил в ванну, смыл кровь и забыл о ней.

… Сердце разрывалось в груди Анжи. Она резко развернулась после того, как ушел Пекос, и прислонилась к закрытой двери. Отчаянно борясь с рыданиями и криками, рвущимися из горла, она медленно скользнула вниз по жесткой полированной поверхности тяжелой двери из красного дерева.

Никогда за свою молодую жизнь она не ненавидела человека так, как ненавидела теперь Пекоса МакКлэйна. Отвращение, которое она чувствовала к этому смуглому мужчине, превышало все другие чувства, испытанные прежде; сила этого чувства была столь огромной, что ей стало нехорошо. Она ненавидела это бессердечное отвратительное животное. Почувствовав, как тошнота подступает к горлу, и, закрыв полные слез глаза, Анжи впервые подумала об убийстве. Она не видела ничего страшного в сильном желании вонзить острый нож глубоко в грудь Пекоса, сделать так, чтобы кровь хлынула из его тела, и он рухнул к ее ногам. А его дымчато-серые глаза расширились бы от боли и потрясения, пока она будет улыбаться, глядя на него сверху вниз, и счастливый смех не сорвется с ее торжествующих губ.

Но Анжи слишком устала, чтобы предаваться таким мыслям. Она подошла к скомканной кровати и рухнула на живот, чтобы выплакать накопившуюся боль. Рядом с ней на матрасе влюбленные в жемчужно-золотой музыкальной шкатулке все еще обнимались, хотя уже и не танцевали — музыка закончилась. Резким движением Анжи сбросила шкатулку на пол. Отвращение накатило на нее волнами, глубина ненависти к Пекосу разрывала и жгла ее изнутри.