Монологи о наслаждении, апатии и смерти (сборник) - Рю Мураками

не ради денег, нет конечно. Мне нравился этот парень. Вот и все. Он был для меня как друг детства, пусть даже он и вел себя как последний чертов эгоист, но в каком-то смысле он был гением. Понимаешь, у него были свои достоинства. О черт! Как нам с ним было здорово вдвоем… Ну, и? Ты это хотел услышать? Скажи точнее, чего она хочет, эта Кейко Катаока?

– Если вы заняты, я могу зайти в другой раз, – сказал я.

Ган говорил очень быстро, и я чувствовал в его голосе все нарастающее раздражение.

– Да нет же. Странный ты все-таки. Ты ведь сам хотел встретиться, разве нет? Я специально освободился! Об этом можешь не беспокоиться. Я не видел Язаки уже целую вечность, и знаешь, мне бы тоже хотелось, чтобы ты мне немного рассказал о нем, что с ним стало. Мне кажется, что он больше не хочет со мной встречаться. Даже не знаю почему, но мне это втемяшилось в голову. Ему, верно, стыдно. Потому что я знаю о нем все. Все его секреты. Когда я говорю «секреты», я, естественно, не имею в виду Кейко или Рейко. Других девиц может быть, но не Кейко и не Рейко. Язаки совсем не такой крепкий, как я, однако ты не можешь себе представить, насколько этот парень непробиваемый! Он может набивать себя кокаином в таких дозах, которые убили бы любого другого. А он – ничего. Сердце выдерживает. Но все же напряг порядочный! Так что, глядишь, и отходить начнет. А у него это всегда круто, отрыв. Блюз. Я говорю блюз, но у него это скорее нечто вроде экзистенциального страха, есть здесь что-то таинственное! Он сходил с ума, если оставался один. Ему необходимо было кому-нибудь позвонить, даже посреди ночи. Он был очень уверенный в себе и гордый, но я-то знаю его слабости, и ему, конечно, стыдно. На самом деле он слабак. Да что там! мы все слабаки, хоть и строим из себя перед другими, правда? Особенно перед женщинами, в его случае, потому как, что ни говори, он был настоящий сексуальный маньяк! Как он теперь? Я на самом деле не представляю, что он забыл в этом Бауэри… Что он там делает?

– Даже не знаю. Я встретил его, и мы немного поговорили в кафе.

– И это все? Ну что ж! Так о чем же ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?

– О Рейко, – ответил я. Из-за порошка я уже не был в этом уверен, но мне казалось, что Кейко велела мне расспросить его именно о Рейко.

– Рейко? Это девушка из кансаи. Сейчас она живет в Париже. Приезжает иногда в Нью-Йорк. Она пользуется большим успехом в Германии. Кажется, часто бывает в Берлине. Начинала она как простая танцовщица, сыграла в нескольких музыкальных комедиях. Потом у нее открыли талант актрисы. Вот и все, что мне о ней известно.

В общем-то, все это должно было быть известно и Кейко Катаоке. Я же понял, что она хотела, чтобы я расспросил Гана об отношениях Рейко и бомжа. Но я никак не находил слов, чтобы направить разговор в нужное русло. Мозг мой отказывался функционировать. Я все еще находился под действием кокаина и снотворного, при этом я по-прежнему был возбужден, желание неотступно преследовало меня и, казалось, не собиралось утихать. У меня было такое ощущение, будто тысячи насекомых копошатся у меня в черепной коробке. Секретарша Гана была довольно маленького роста, в меру упитанная, с лицом, покрытым веснушками. Ее ноги, и особенно ступни, не давали мне покоя, я угадывал ее формы под длинным синим платьем, ее туфли ловко сновали по паркету. Я вдруг почему-то вспомнил об одном обсуждении на курсе кибернетики, где я обучался, как раз о том занятии, где речь шла о физиологии и психологии шимпанзе и где нас научили мастурбировать. На самом деле эта беседа состоялась не во время самого курса, а уже после занятий, когда мы собирались вместе с товарищами и обсасывали одну и ту же тему. Я вдруг ощутил глубокую ностальгию по тому времени, по всем тем глупостям, которые мы друг другу говорили. Что, собственно, я здесь делал? Я оказался в плену у чего-то, чего я не мог постичь. Я стал задыхаться и чуть было не заорал во все горло. Я был напуган.

Я вытащил из кармана носовой платок и стал вытирать лоб и шею, пытаясь прийти в себя. Пот лил с меня градом.

– Тебе что, слишком жарко? Отопление-то у нас работает кое-как, и мне даже пришлось сходить домой за теплым свитером. Нет, ты и правда какой-то странный!

Ган повернулся к своему компьютеру, который в некотором роде тоже был антиквариатом. Вглядевшись в изображение на экране, я понял, что он развлекался собиранием пазлов. Секретарша листала какой-то журнал желтой прессы. Потом зазвонил телефон:

– Как дела? На прошлой неделе в Лос-Анджелесе был праздник. Да, с участием Ринго Стара и Дона Джонсона. Да, я видел их обоих. Когда откроется ночной клуб Франтияка, не забудь привести свою черную великаншу, ту самую, дылду.

Вот в чем заключались в общем и целом разговоры Гана по телефону. Кто здесь работал? Я не имел об этом ни малейшего представления. Ган сказал кое-что довольно странное, когда я вошел в его офис: бомж находился в Бауэри, чтобы написать какой-то роман. Это означало, что его привело туда вовсе не разорение.

Время проходило тоже странно. Как только я переставал задавать вопросы, Ган поворачивался к своему компьютеру и погружался в собирание бесконечного пазла.

– Кейко Катаока попросила меня расспросить вас об отношениях Рейко и Язаки. И мне хотелось бы задать вам еще один вопрос по поводу самого Язаки… – сказал я, вытирая пот, струившийся у меня по вискам. Мне было дурно.

– Ты точно не работаешь на какую-нибудь газетенку в Японии?

– Уверяю вас, я не журналист.

– Ну тогда