История у костра: легенда о спасительнице - Виктория Михайловна Верченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По всему телу ожоги, – подхватила первая, – Ещё вы, бедненькая, лишились одного глаза и трёх пальцев на руке, и одного на ноге. Но пальцев вы, видимо, лишились ещё при битве, они уже заживали, гноясь, когда вас сюда доставили. Не гневайся, Матушка, что не смогли вернуть эти части твоей святой плоти, но эти потери, народ верит – необходимая часть пожертвования во благо спасения!
Брови девушки взлетели до небес. Она не знала, что ответить на всю эту историю, кажущуюся ей бредом сумасшедшего. Она знала, что никакая она не богиня, зачем же весь этот маскарад? Так она теперь является народным символом?
– Ну, вот и всё. Вашу повязку на глаз лучше ещё не снимать, грязь попадёт, будет плохо. Посмотрите-ка, всё ли вас устраивает? – довольно сказала вторая женщина, и обе поддержали полуфальмийку под локти, став подводить её к большому настенному зеркалу.
Отражение в зеркале несильно впечатлило Нейсиль в хорошем смысле. Её лицо было всё исписано шрамами и ямками от ожогов, при том, что оно снова сильно похудело. Тонкая шея была замотана бинтами. Волосы же на голове в некоторых местах не росли вовсе. На этих проплешинах красовались отвратительные ожоги. Но волосы всё равно отрасли и доставали ей до бровей.
– Сколько я спала? – спросила Нейсиль, отведя от отражения взгляд.
– Тридцать два дня, Матушка. Вам потребовалось немало времени на восстановление.
Девушка хмыкнула, дёрнув уголком губ:
– Это уж точно.
– Желаете подкрепиться? Вы ведь, вероятно, проголодались за это время, – осведомились почти хором женщины.
Нейсиль вежливо отказалась и спросила у них, в какой части Шийлары она именно находится. Услышав желаемый ответ – в столице, она попросила провести её на ту самую дорогу, ведущую к военному корпусу. Фальмийки занервничали, говоря, что сейчас нельзя, так как её хотел видеть новый правитель и двор. Но Нейсиль настояла на своём, и женщины сломались.
Спустя долгое время ходьбы, Нейсиль оказалась на желаемой каменной дорожке. Она медленно пошла по ней вверх, опираясь на крепкую толстую ветку, что ей услужливо предложили женщины.
Она втянула влажный воздух носом. Лесной воздух здорово прочищал разум. Медленно передвигаясь, полуфальмийка прислушивалась, шевеля ушами, надеясь уловить звук народного инструмента. Но спустя долгое время пути не было слышно ни музыки, ни детей. И на их постоянном месте сбора никого не оказалось, кроме двух мальчишек, болтающих ногами на ветке дерева.
– Здравствуйте, ребята. Не подскажите, где сейчас может быть музыкант, что здесь всё время сидел с фальфийной и играл с детьми? Может быть, вы знаете, где он живёт? – обратилась к ним Нейсиль, слегка подняв голову вверх.
– Здравствуйте, легинэ(вежливое обращение к старшим фальмийкам). Мы не знаем, где он. Раньше мы всегда слушали его игру, но уже две недели как не собираемся. Но его дом тут недалече. Хотите, покажем дорогу? – проговорил один из мальчиков и ловко спрыгнул с дерева. За ним последовал второй.
– Да. Буду очень благодарна за это.
Всю дорогу оба маленьких джентльмена не сводили с девушки глаз, видимо, заинтересовавшись таким количеством повязок и шрамов, а кроме того небедным одеянием.
Вскоре они остановились около небольшого белого домика, что был расположены невысоко на толстом стволе дуба. Нейсиль поблагодарила своих проводников, чмокнув обоих в щёки и обошла дом. У входа на крыльце сидел тот, кто ей был и нужен.
Распущенные длинные локоны взлетали на ветру, спутываясь между собой. Серое одеяние шло рябью от порывов ветра. Фальм сидел, облокотившись на стену дома и запрокинув голову. Глаза закрыты. Белые ресницы оттеняют тёмные синяки под глазами. Длинная шея чуть наклонена вбок, обветренные губы приоткрыты: он спал.
Нейсиль зажала свою палку подмышкой и не без труда вскарабкалась по свисающей лестнице, что прикреплялась у земли.
Стоило её ногам коснуться скрипучих половиц, как парень вздрогнул и открыл глаза, оказавшиеся истинно серебряными. Он впился взглядом в полуфальмийку и чуть приподнялся, сев поудобнее. В его взгляде мелькнуло что-то с ноткой узнавания и боли.
Нейсиль произнесла первой:
– Простите за вторжение, но вы – Энки?
По лицу парня пробежала тень улыбки, он опустил взгляд, но снова поднял его:
– Да, Энки… Больше никогда не называйте меня так. Моё имя Эннакриис. Так, как вы сейчас , мог обратиться ко мне только один фальм. Я не узнал вас, хотя очень долго ждал вашего прихода. Ведь вы – Нейсиль, не так ли?
Она молчала, не отвечая. Он понял верно.
– Да, мы ни разу не виделись, но она очень много рассказывала о вас, тем более, я видел вас, когда вы шли заселяться в военный корпус. Вы изменились, – Эннакриис усмехнулся, – Извините, мне к вам, верно, следует обращаться «Матушка»?
Нейсиль улыбнулась и вновь оперлась на свою импровизированную трость. Заметив это, он попросил её сесть в кресло, одиноко стоящее рядом с дверью, но девушка аккуратно опустилась рядом с фальмом, отложив ветку в сторону:
– Избавьте меня от этого! Когда служанка назвала меня «матушкой», я почувствовала себя не собой. Никакая я не богиня, как мне сказали служанки.
– А откуда вам знать? Вы спасли, можно сказать, весь мир, чего не сделал ни один бог. Тем более, вы живы. Только боги бессмертны.
Наступила тишина. Полуфальмийка опустила глаза. Но парень прервал тишину тихим голосом:
– Откуда вы знаете моё имя? Особенно, такое интимное. Насколько мне известно, она так и рассказала вам обо мне ничего.
– Она мне приснилась. И прозвучало это имя, и поняла, что это вы. На самом деле, это она мне помогла спасти мир. Она сказала не сдаваться и искать силы внутри. Сказала, что поможет в нужное время…
– Как она… она не мучилась? – голос Эннакрииса дрогнул.
– Нет. Всё произошло быстро. Не осуждайте меня, Эннакриис, я старалась спасти её и только её изо всех сил. Но она… она спасла меня первой. Я так обезумела, пытаясь утащить её подальше от беды, что не заметила того, что беда уже над моей головой. Она оттолкнула меня, да с такой силой! Я и не знала, что она может быть такой сильной. И вот раздаётся взрыв, кругом черно. Я ползу и вижу её…– она тяжело сглотнула и закрыла глаза. Взгляд парня буквально пожирал её изнутри, – На её груди покоился ваш подарок. Я хотела его взять, но решила, что…
–… Моё сердце будет навеки принадлежать ей. Да… знайте, я её действительно любил и люблю. Возможно, это прозвучит банально, но я полюбил её с первого
