Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник) - Сименон Жорж

Что касается Моники, то она выглядела скорее настороженной, словно опасалась каких-то вопросов или необходимости в чем-то признаваться.

– Вы хорошо знали вашего отца?

– Но… это очевидно…

– Конечно, вы знали его, потому что каждый ребенок знает своих родителей. Я же спрашиваю, были ли ваши отношения доверительными, случалось ли отцу разговаривать с вами о своей личной жизни, делиться мыслями…

– Он был хорошим отцом.

– Но был ли он счастлив?

– Думаю, что да.

– Время от времени вы встречались с ним в Париже?

– Я вас не понимаю. Вы имеете в виду, сталкивались ли мы с ним на улице?

– Вы оба работали в Париже. Я уже знаю, что вы ездите на разных поездах.

– Мы начинаем и заканчиваем работу в разное время.

– Вероятно, вы могли порой встречаться, чтобы вместе пообедать.

– Да, иногда такое случалось.

– Часто?

– Нет. Скорее редко.

– Вы когда-нибудь заходили к нему на склад?

Девушка колебалась.

– Нет. Мы встречались в ресторане.

– Вы ему звонили?

– Не припоминаю… Вряд ли.

– Когда вы обедали вместе в последний раз?

– Несколько месяцев тому назад. До каникул.

– В каком районе?

– В «Эльзасской пивной кружке», это ресторан на бульваре Севастополь.

– Ваша мать знала об этом?

– Думаю, что я сказала ей. Хотя точно не помню.

– Ваш отец отличался веселым нравом?

– Да, скорее веселым. Я так полагаю.

– У него было крепкое здоровье?

– Я никогда не видела, чтобы он болел.

– Друзья?

– В основном мы ходили в гости к моим тетушкам и дядюшкам.

– У вас их много?

– Две тети и два дяди.

– И все они проживают в Жювизи?

– Да. Недалеко от нас. Дядя Альберт, муж тети Жанны, и сообщил мне о смерти папы. Тетя Селина живет чуть дальше.

– Обе они – сестры вашей матери?

– Да. Дядя Жюльен, муж тети Селины, тоже работает на железной дороге.

– У вас есть молодой человек, мадемуазель Моника?

Девушка слегка вздрогнула.

– Мне кажется, сейчас неподходящее время, чтобы говорить об этом. Я должна посмотреть на отца?

– Что вы имеете в виду?

– Со слов дяди я поняла, что мне придется опознать тело.

– Ваша мать и тетя взяли на себя эту нелегкую задачу. Но если вы хотите…

– Нет. Я увижу его уже дома.

– Еще несколько вопросов, мадемуазель Моника. Встречаясь в Париже с отцом, вам случалось видеть на нем желтые ботинки?

Она ответила не сразу. Возможно, чтобы выиграть время, переспросила:

– Желтые ботинки?

– Если угодно, в ботинках очень светлого коричневого цвета. В мое время подобный оттенок называли, простите за грубое выражение, «цветом детской неожиданности».

– Не могу припомнить.

– Вы также никогда не видели на отце красного галстука?

– Нет.

– Как давно вы ходили в кино?

– Я была в кинотеатре вчера после полудня.

– В Париже?

– В Жювизи.

– Не смею больше вас задерживать. Надеюсь, что вы успеете на поезд…

– …Отправляющийся через тридцать пять минут.

Дочь покойного взглянула на наручные часы, секунду помедлила.

– Доброго вечера, – произнесла она наконец.

– Доброго вечера, мадемуазель. Благодарю вас.

Мегрэ проводил посетительницу до порога и закрыл за ней дверь.

Глава 2

Девица с большим носом

Безотчетно Мегрэ отдавал особое предпочтение той части Больших бульваров, которая протянулась от площади Республики до улицы Монмартр. Именно сюда, на бульвар Бон-Нувель, в нескольких сотнях метрах от которого находился тупиковый переулок, в котором убили Луи Турэ, комиссар почти каждую неделю ходил в кино со своей супругой. Они всегда шли, взявшись под руку, пешком, не торопясь. А прямо напротив места преступления расположилась пивная, где он любил лакомиться шукрутом[14].

Дальше, возле Оперы и церкви Мадлен, бульвары обретали особую элегантность, воздушность. А между воротами Сен-Мартен и площадью Республики они становились похожими на улей, в котором всегда суетилась многолюдная толпа, кипела повседневная жизнь, так что голова шла кругом.

Утро было серым и пасмурным; дождь прекратился, но на улице похолодало. Мегрэ вышел из дома в половине девятого и неторопливым шагом всего за пятнадцать минут добрался до места, где улица Бонди пересекала Большие бульвары, образуя маленькую площадь перед театром Ренессанс. По словам мадам Турэ, именно здесь, в торговом доме «Каплан и Цанин», всю свою жизнь проработал ее муж; здесь же он должен был находиться и накануне.

Указанный номер принадлежал ветхому зданию, фасад которого по всей длине вокруг большого открытого портала был оклеен объявлениями: на черных и белых листах сообщалось об услугах поставщика матрасников, торговца перьями (четвертый этаж, налево, лестница «A»), машинистки, судебного исполнителя, дипломированной массажистки. Консьержка в своей комнатке, расположенной под сводами арки, занималась сортировкой почты.

– Торговый дом «Каплан и Цанин»? – осведомился Мегрэ.

– В следующем месяце исполнится три года, как он не существует, месье.

– В это время вы уже работали здесь?

– В декабре будет ровно двадцать шесть лет, как я здесь работаю.

– Вы знали Луи Турэ?

– Разумеется, я знала месье Луи! С ним что-то случилось? Уже месяцев пять, как он не заходит меня проведать.

– Он умер.

Женщина резким движением отложила письма.

– Такой цветущий мужчина! Что с ним приключилось? Держу пари, что сердце, как и у моего бедного мужа…

– Вчера после полудня совсем недалеко отсюда он был убит ударом ножа.

– Я еще не успела прочитать свежую газету.

По всей видимости, это преступление выглядело настолько банальным, что газеты уделили ему всего несколько строк.

– Кому в голову могла прийти безумная идея убить столь приятного человека?

Эта худенькая и энергичная женщина сама казалась чрезвычайно приятной.

– Более двадцати лет четырежды в день он проходил мимо меня и никогда не забывал сказать несколько любезных фраз. Когда месье Каплан свернул торговлю, бедняга был так потрясен, что…

Она была вынуждена промокнуть глаза и высморкаться.

– Месье Каплан еще жив?

– Если хотите, я дам вам его адрес. Он живет близ Порт Майо, на улице Акаций. Он тоже приятный человек, но несколько по-другому. Думаю, что старый месье Каплан еще жив.

– Чем они торговали?

– Вы ничего не слышали об этой фирме?

Она была поражена, что кто-то мог не знать о торговом доме «Каплан и Цанин». Мегрэ сообщил:

– Я из полиции. Мне необходимо знать все, что связано с месье Турэ.

– Мы называли его месье Луи. Все называли его месье Луи. Большинство даже не знало его фамилии. Если подождете одну минутку…

Сортируя последние письма, женщина бормотала под нос:

– Месье Луи убит! Кто бы мог подумать! Такой человек…

Когда все конверты оказались в ящиках, консьержка набросила на плечи шерстяную шаль и прикрыла дверцу печи.

– Сейчас я вам покажу.

И уже когда они вышли в подворотню, объяснила:

– Три года тому назад это здание должны были снести, чтобы построить на его месте кинотеатр. В ту пору все жильцы получили уведомления о прекращении договора найма, я и сама уже собралась было перебираться к дочери в Ньевр. Именно из-за этого месье Каплан прекратил торговлю. А возможно, еще и потому, что к этому времени дела у него шли не так хорошо, как раньше. Молодой месье Каплан, мы его называли месье Макс, никогда не разделял идей своего отца. Сюда…

Подворотня выводила во двор, в глубине которого возвышалось просторное здание с застекленной крышей, напоминавшее зал ожидания. На облезшей штукатурке еще можно было различить слова: «Каплан и Цанин».

– Двадцать шесть лет тому назад, когда я только поступила на работу, семейства Цанин уже не существовало. Тогда всем руководил старый месье Каплан, который своим видом и особенно бородой так напоминал волхва, что дети на улице оборачивались ему вслед.