Коварный обольститель - Джорджетт Хейер

– В этом нет ни малейшей необходимости! Ее милость в гардеробной? В таком случае я сама пройду туда.

Приободренный успехом этой ясноглазой леди, второй посетитель твердо заявил:

– Мисс Марлоу примет меня! Будьте любезны, передайте ей мою визитную карточку!

Миссис Ньюбери легко взбежала по ступенькам, постучала в дверь гардеробной и, приоткрыв ее, негромко спросила:

– Дорогая леди Ингам, я могу войти? Я уверена, что вы не разгневаетесь на меня, – скажите же, что нет!

Занавески на обоих окнах были наполовину задернуты; в воздухе висел сильный запах ароматического уксуса; на нее надвинулась сухопарая фигура и прошипела, что ее милость не следует беспокоить.

– Это вы, Джорджиана? – слабым, однако требовательным голосом осведомилась с дивана миледи. – Мне слишком нездоровится, чтобы принимать кого-либо, но, полагаю, вы все равно войдете, что бы я ни сказала. Никого не волнует, что я уже стою одной ногой в могиле! Подай стул миссис Ньюбери, Мукер, и ступай прочь!

Угрюмая горничная неодобрительно повиновалась; Джорджиана, глаза которой привыкли к темноте, осторожно подошла к дивану, присела рядом и успокаивающим тоном заметила:

– Я пришла не для того, чтобы досаждать вам, мадам, – а лишь помочь, если смогу!

– Никто не может мне помочь, – с тяжким вздохом отрешенно сообщила страдалица. – Можно не спрашивать, о чем говорит весь город!

– Да, о случившемся теперь известно всем, – откровенно призналась Джорджиана. – Сегодня утром у меня была Шарлотта Ретфорд, и она подтвердила, что слухи уже гуляют по столице. Она рассказала мне о том, что произошло, и… Словом, я решила, что немедленно должна нанести вам визит. Ведь даже если Феба действительно написала ту книгу, я не стану хуже относиться к ней, и, что бы ни говорил Лайон о том, что мне лучше не вмешиваться, – коль я могу помочь ей, то сделаю это!

– Полагаю, уже никто не сомневается, что именно она написала роман, – заявила миледи. – Стоит мне вспомнить о том, что я сделала для нее давеча вечером, даже убедила Салли Джерси в том, что все это – вздор, который распространяет та гусыня, Ианта Рейн… Где мои соли?

– Почему она написала свой роман, мадам? – спросила Джорджиана. – Можно было бы подумать, будто она ненавидит Сильвестра, но ведь это не так!

Пожилая дама просветила ее, прерываясь лишь на то, чтобы время от времени понюхать флакончик с солями. Закончив повествование, она сделала глоток нашатырного спирта[61], разведенного в воде, откинулась на спинку дивана и смежила веки. Миссис Ньюбери несколько минут сосредоточенно размышляла, после чего сказала:

– Не думаю, будто Сильвестр выдаст ее, что бы она ему не сказала.

– Она сама себя выдала! Бросить его одного, посреди бальной залы! Я сделала все возможное, Джорджиана, но какой смысл уверять, будто она едва не лишилась чувств, если все видели Сильвестра, взбешенного, как сам дьявол? Я никогда не прощу его, никогда! Повергнуть ее в смятение у всех на глазах! Господь свидетель, я не оправдываю бедное дитя, но он поступил непростительно и подло! И я не могу утешиться даже тем соображением, что Феба выставила его на посмешище, потому что при этом она погубила себя! – заявила миледи.

– Он наверняка был взбешен, – сказала Джорджиана и нахмурилась. – Невероятно взбешен, поэтому не предвидел, какие могут быть последствия оттого, что он унизит Фебу на людях. Знаете, мадам, это решительно на него не похоже. Ничто не может вызвать у него большего отвращения, нежели бестактное поведение! Быть может, Лайон все-таки был прав?

– Крайне маловероятно! – резко бросила миледи.

– Да, я тоже так подумала, – согласилась любимая супруга майора. – Он сказал, что они неравнодушны друг к другу и сами разберутся. Собственно говоря, он предложил мне пари, поскольку я решительно отказывалась поверить в это. Просто я знаю, как ведет себя Сильвестр, когда начинает флиртовать с кем-либо, но сейчас случилось нечто совершенно иное. Не может ли быть так, что он влюбился по-настоящему?

Пожилая дама шумно высморкалась.

– Я уже надеялась, что это дело решенное! – призналась она. – Это было мое самое сокровенное желание, Джорджи! Все шло как по маслу, а потом вдруг разлетелось вдребезги! Могу ли я рассчитывать, что его чувства к ней оживут вновь? Нет! Не оживут!

Джорджиана, помня о словах своего умудренного опытом Лайона, была рада тому, что леди Ингам сама же и ответила на свой вопрос. «Дело – табак! – заявил майор. – А жаль! Я считал ее славной маленькой девочкой. Естественно, не стоит в лоб расспрашивать ее об этом. Нет способа оттолкнуть его вернее, чем заставить выглядеть нелепо».

– И как теперь вести себя, ума не приложу! – пожаловалась пожилая дама. – Бесполезно говорить мне, что она должна делать вид, словно ничего не случилось: она не из тех, кто способен на такое. Кроме того, пригласительных билетов в «Олмакс» ей теперь не видать. Я даже не стану пытаться заполучить их: ничто не доставит этой мерзкой особе Буррел большего удовольствия, чем отказать мне!

– Да, это не годится, – согласилась Джорджиана. – Однако у меня есть план получше, мадам: именно поэтому я и пришла! Увезите ее в Париж!

– Увезти ее в Париж? – повторила миледи.

– Да, мадам, в Париж! – сказала Джорджиана. – Подумайте сами! Феба не может оставаться запертой в четырех стенах, а отправить ее домой – значит, окончательно погубить, поскольку восстановить ее доброе имя в обществе после этого уже не удастся. А Париж – то, что надо! Все знают, что вы подумывали о том, чтобы уехать туда. Да я собственными ушами слышала, как вы говорили об этом леди Сефтон!

– Все могут знать об этом, но все также поймут, почему я туда уехала.

– Тут уж ничего не поделаешь, дорогая мадам. Но, по крайней мере, люди сообразят, что вы не отказались от Фебы. А вам ведь известно, как быстро забываются самые шокирующие скандалы!

– Только не этот.

– Да и этот тоже. Обещаю, я не стану сидеть сложа руки, пока вас не будет, а вы знаете, в этом деле никто не может принести больше пользы, чем я, кузина Сильвестра, и потому люди поверят в то, что буду говорить о нем я, а не Ианта. Я намекну, что сцена, разыгравшаяся прошлой ночью, стала итогом ссоры, разразившейся еще до того, как Сильвестр уехал в Чанс, и не имеет никакого отношения к «Пропавшему наследнику». Более того, я скажу, что и уехал-то он как раз из-за этого: что может быть вероятнее? В довершение ко всему, – тоном умудренной женщины добавила Джорджиана, – я стану рассказывать об этом строго по секрету! Кому-нибудь одному или двоим, в крайнем случае, чтобы быть уверенной в том, что моя выдумка станет известна всем.

Воспоследовала недолгая пауза. Наконец миледи нарушила ее.

– Раздвиньте занавески! – распорядилась она. – О чем только думает Мукер, заставляя нас сидеть впотьмах, глупая она женщина? Вы – сумасбродная и непутевая особа, Джорджиана, однако следует отдать вам должное! У вас доброе сердце! Но поверит ли кто-нибудь в то, что Феба не писала той книги?

– Их надо заставить поверить, пусть даже для этого мне придется сказать, что я знаю, кто является настоящим автором! Дескать, если уж Сильвестр не обиделся и перевел все в шутку, словно ему нет решительно никакого дела до этого и он знал обо всем с самого начала, то история ровным счетом ничего не значит, поскольку он был единственным отрицательным персонажем во всем романе. А если герцог предпочел проигнорировать произведение, то и всем остальным, над кем подшутила Феба, сам бог велел последовать его примеру.

– Не напоминай мне больше о Сильвестре! – с негодованием заявила пожилая матрона. – Коль я не решила бы поженить его с Фебой, то сейчас умирала бы со смеху над ее книгой! Потому как она поразительно точно подметила его слабое место, Джорджи! И если он не бесится до сих пор из-за этого, то я совершенно не знаю Сильвестра! Черт бы подрал этого мальчишку! Он мог бы подумать обо мне перед тем, как спровоцировать мою внучку на дешевую трагедию посреди бальной залы!

Заметив, как по щекам ее милости поползли медленные, скупые слезинки, Джорджиана прикусила язык, воздержавшись от того, чтобы встать на защиту Сильвестра, и поспешила успокоить пожилую даму, вновь обратив ее мысли к Парижу.

– Да, но думать об этом бесполезно, – заявила миледи, промокая платком уголки глаз. – Я не смогу поехать без того, чтобы меня не сопровождал какой-нибудь джентльмен! Бедный Ингам перевернулся бы в могиле! Только не говорите мне о платных спутниках! Я не потерплю рядом с собой незнакомцев. К тому же я никудышная путешественница, со мной вечно приключается морская болезнь, а что касается Мукер, то, готова поклясться головой, она будет изводить меня своим мрачным видом, потому что не хочет ехать во Францию!

Джорджиана была несколько обескуражена словами почтенной матроны. После того как ее предложение взять с собой нынешнего лорда Ингама было с негодованием отвергнуто его родительницей, она растерялась окончательно и смогла сказать лишь, что будет очень жаль, если такой прекрасный план провалится.