Расплата за наивность - Галина Романова

— А ты вернешься? — испугалась Люба. — Ты мне как сестра стала… Мы с Лешей привыкли к тебе, да и детей будем вместе растить.

— Вернусь, Любаш, обязательно вернусь, — успокоила ее Аллочка. — Стасика заберу и вернусь.

Когда Алексей вечером возвращался домой, то заставал молодых женщин, дружно подшивающих пеленки.

— Ну, девки, жрать давайте, — шутливо покрикивал он на них. — А то развели тут ателье.

Люба торопилась накрывать на стол, а Алка с грустной улыбкой наблюдала за их тихим семейным счастьем.

Ребенок, которого она носила под сердцем, еще не давал о себе знать, но она была уверена, что это будет мальчик.

Алка не боялась трудностей, связанных с его рождением, ей было не привыкать справляться в одиночку. Материально она была обеспечена не на один год.

Пугало другое…

А что, если Давид выжил?! Как сообщить ему о ребенке? Ведь она не знает о нем ничего — ни фамилии, ни адреса. Ее, как бессловесную куклу, возили с места на место, не посвящая в детали. Когда она начинала всерьез размышлять над этим, ей хотелось выть от отчаяния.

«Ну почему, почему я ни разу не поинтересовалась, кто есть кто? — сотни раз задавала она себе этот вопрос. — Играла в гордость, а в постель прыгнула не раздумывая!..»

Ее невеселые размышления всегда прерывались Любушкиным вмешательством. Видя, как мрачнеет подруга, та мобилизовывала все силы на то, чтобы отвлечь ее от тягостных мыслей.

Надо сказать, что усилия ее не пропадали даром. При всей своей застенчивости она имела удивительное свойство быть сильной. Ее советы никогда не были бесполезными. Именно она посоветовала Аллочке немного изменить свою внешность перед поездкой домой.

— Такой тебя там никто не ждет! — заверяла она, восхищенно оглядывая Алку со всех сторон.

— Меня никакой там не ждут, — ворчала та, но признавала, что новая прическа меняет ее внешность до неузнаваемости.

— Ну, подруга, ты даешь, — восхищенно ахнул Лешка, впервые увидев ее в новом обличье. — Я думал, что лучше, чем есть, ты уже не будешь. Оказывается — ошибался!

Пожимая плечами, Аллочка равнодушно рассматривала себя в зеркале, пытаясь привыкнуть к короткой стрижке и белокурым прядкам, щекочущим шею.

Через неделю после свершившегося она засобиралась домой. Они весь день провели с Любой в магазинах, подыскивая подходящую случаю одежду.

Неожиданно на них напал прямо-таки охотничий азарт. Они перерыли ворох одежды, ценники которой указывали на состоятельность покупательниц.

Продавец фирменного магазина с уважением застыла в отдалении, не пытаясь мешать двум разборчивым леди.

Наконец Алка остановила свой выбор на короткой курточке из очень мягкой и дорогой кожи и в тон к ней узким фирменным джинсам, сидящим как влитые на ее стройной пока фигурке. Когда дошла очередь до обуви и аксессуаров, продавец все-таки решила взять реванш и забросала их советами.

Обвесившись пакетами, подруги добрались домой почти под вечер, где их ожидал встревоженный не на шутку хозяин.

Пошумев для порядка, он также одобрил их выбор и пригласил к ужину. После трапезы друзья расположились все за тем же обеденным столом и стали держать совет.

По всему выходило, что первым человеком, с кем надлежало увидеться Алке, была Надежда.

Так Аллочка и решила…

Едва она ступила на перрон родного городка, как ноги сами собой понесли ее в сторону Колькиной квартиры. Игнорируя автобусные остановки, она не шла, а летела. Знакомые лица, мелькающие перед ее глазами, не выражали ни удивления, ни страха.

Ее не узнавали…

Да и трудно было бы признать в этой красивой, уверенной в себе женщине, одетой дорого и с шиком, провинциалку Аллочку, которая смотрела на жизнь широко распахнутыми глазами, веруя в добро и милосердие.

Протягивая руку к кнопке звонка, она на мгновение замерла. Сердце стучало, норовя выскочить из груди. Подавив тяжелый вздох, она позвонила.

— Кто там? — раздался за дверью голос сына.

Не в силах ответить, Аллочка закусила губу, боясь разреветься.

Наконец дверь распахнулась и на пороге появилась Надежда, с подозрением разглядывающая незнакомку.

Дрожащей рукой Алка сняла темные очки, прикрывающие половину лица.

— Привет, Надюнчик, — просипела она. — Я вернулась!..

Побелев как полотно, Надежда стала медленно оседать на пол. Не мешкая ни секунды, Алка подхватила подругу под руки, чтобы хоть как-то смягчить падение.

— Стасик, сыночек, помоги! — срывающимся голосом попросила она сына.

— Мамуля, это ты? — подозрительно уставился он на нее.

— Я, милый, я, — плача и целуя его в макушку, уверяла она. — Принеси быстрее воды.

— А теть Надя сказала, что ты еще не скоро приедешь, — расцвела счастливой улыбкой мордочка сына. — А я все ждал!..

Тут Алкины нервы не выдержали и она заревела. Усевшись на пол рядом с Надеждой, пребывающей в обмороке, она гладила ее по лицу и рыдала.

Она не сразу сообразила, что подруга пришла в себя и присоединилась к ее громким всхлипываниям. Взяв из рук сына стакан с водой, она напоила Надежду и напилась сама.

— Давай вставать, что ли, мамуля дорогая? — сквозь слезы заулыбалась подруга.

Обнявшись, они прошли в комнату. Усадив на колени сыновей, подруги, прижавшись и попеременно перебивая друг друга, изливали тоску и одиночество, в которых прожили все время разлуки.

— Кольке надо позвонить, — опомнилась первой Алка.

— Я сейчас, — Надежда выплыла из комнаты и через несколько мгновений спокойно объяснила мужу, что хочет видеть его дома немедленно. Все его заверения о срочной работе она отмела железным «не пожалеешь».

Николай ворвался домой с побелевшим от неизвестности лицом. Во все глаза уставившись на Алку, он едва не повторил падение своей жены. Но вовремя ухватился за притолоку и прижал дрожащую руку к глазам.

— Ты жива, котенок мой! Господи, спасибо тебе! Одна Надюха не верила, что ты умерла!

Алка кинулась ему на грудь, слезы счастья и облегчения вновь брызнули из ее глаз.

Дети давно спали. Надежда, Николай и Алка сидели в кухне за накрытым столом.

Шел четвертый час ночи, но о сне никто и не помышлял. Прикладывая к глазам насквозь промокший платок, Надежда время от времени прерывала рассказ подруги судорожным всхлипыванием. Николай тоже не выдерживал щемящих душу подробностей и, невзирая на принадлежность к сильному полу, вытирал скупую мужскую слезу.

— Да-а, сестренка! — после того, как Алка замолчала, протянул он. — Натерпелась ты! Я этому гаду никогда не прощу! Из-под земли достану!..

— Не это сейчас главное, — обреченно махнула она рукой. — Вы мне лучше скажите: как тут Влад вдовствует без меня?

Надежда принялась суетливо переставлять тарелки на столе, старательно избегая встречаться с ней глазами.

Николай закурил и, выпуская дым в форточку, ответил:

— Женился он, Ал… Неделю назад… на Светке. Подруга твоя, елки-палки!

— Недолго он меня оплакивал… — брезгливо скривив губы, молвила Алка.

— Меньше, чем ты думаешь!.. — взорвалась наконец Надежда и, игнорируя предупредительный взгляд мужа, пояснила: — Он к ней таскаться стал через две недели после похорон. Я его как-то встретила и говорю: «Что же ты при живой жене вытворяешь?» Знаешь, что он мне ответил?..

— Что? — равнодушно спросила Алка.

— Тебя, говорит, надо на вменяемость проверить… Могила моей жены есть на городском кладбище. А про то, что я вытворяю, — разговор особый… Я только рот открыла, чтобы возмутиться. А он заухмылялся мне в лицо и пояснил, что, если бы ты и жива была, он жить с тобой не стал бы.

— Да? Это почему же?

— Нравственность твою под вопрос поставил, видите ли! — фыркнула Надежда, с шумом опуская стопку тарелок в раковину. — Стасика почти не видит. Забежит перед работой, сунет в руки что-нибудь и бегом… Вот такие дела, милая!..

— Я вижу, ты не очень расстроилась такому повороту дел? — прищурившись, спросил Николай. — Или я что-то пропустил в этой жизни?

— Да… И многое, — она встала и жестом пригласила их присесть. — Есть еще кое-что… Только прошу вас не делать никаких выводов и не спешить с советами. Я уже все решила и сделаю по-своему…

— Ты опять беременна?! — ахнула Надежда, прижимая ладонь к побелевшим губам. — Я ведь права?!

— Да!.. Ты права! Более того, я рожу этого ребенка, что бы вы ни говорили…

— Де-ла!.. — закрутил Николай головой из стороны в сторону. — И кто же он?

— Он погиб… — ответила Алка бесцветным голосом.

— Давид, — выдохнула ее подруга. — Я так и знала!.. Но как же ты… Аллочка, деточка, опять одна?..

Надежда не выдержала и опять заплакала, уронив голову на сцепленные руки.

Невесело улыбнувшись, Николай обнял сестру и, поглаживая ее по голове, сказал: