"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Рафаил Мельников

На том же уровне ума и государственных талантов совершались и распоряжения о серии типа "Бородино". Совещание в МТК 30 января 1904 г. выяснило и журналом № 19 от 5 февраля подтвердило, что всеми возможными экстраординарными мерами готовность броненосцев "Император Александр III", "Бородино", "Князь Суворов" и "Орел" может состояться только 15 июля. Добиться этого можно было лишь ускорением доставки броневых плит верхнего пояса для "Орла" не позже 15 февраля, а плит верхнего каземата к 15 марта (плиты среднего каземата следовало доставлять уже в Кронштадт) и завершением прокладки электрических кабелей-не позднее 1 июня. Соответственно, для броненосца "Князь Суворов" средние броневые плиты верхнего каземата следовало доставить в Кронштадт не позднее апреля, а 6-дм башни подготовить к стрельбе не позже I июля. От Обуховского завода требовалось также справиться и с поставкой заказанных ему "телескопических прицелов" к орудиям.

Сетевое заграждение (с предварительным изготовлением всех деталей) следовало установить на этих двух кораблях не позже 1 июля, и к 15 мая для них должен быть свободен и док. Теперь же следовало заказать Невскому заводу шесть моторных катеров, а С.-Петербургскому порту-шесть портовых катеров, а также катерные минные аппараты и по два минных плота на каждый корабль. На все четыре броненосца требовалось немедленно назначить полный штат офицеров-специалистов, а также приемную комиссию. Электрическое рулевое устройство допускалось, в случае опоздания, отсрочить до 1 августа, "с тем, чтобы оно было переслано прямо на Восток". Предполагалось, очевидно, что осады Порт-Артура не будет и находившаяся там эскадра благополучно дождется подкреплений. Никого не смущало, что они, при самых счастливых обстоятельствах (рекордное 65-дневное плавание учебного судна "Океан"), смогут появиться в Желтом море не ранее, как в октябре 1904 г. и что слишком много непредвиденных, а может быть, и катастрофичных событий может произойти за это время. Но в том и состояло не поддающееся современному пониманию чудо тогдашней бюрократии, сопоставимой разве что с недавним режимом, "первого президента" РФ, что она обладала исключительным талантом – неспособностью заглядывать в будущее и нежеланием предвидеть последствия своей деятельности.

Все были при деле, все получали положенное богатое содержание и все дружно полагались на авось и покровительство Николы-угодника. Федор Карлович Авелан одобрил представленные ему Ф.К. Дубасовым рекомендации своего главного ученого учреждения и на журнале № 19 начертал самую, наверное, обширную в истории резолюцию. Она гласила: "Во исполнение Высочайшей Его императорского величества воли предписываю безотлагательно организовать экстренные работы для скорейшей достройки не только четырех эскадренных броненосцев: "Император Александр III", "Бородино", "Орел" и "Князь Суворов", но также и крейсера "Олег", и одновременного изготовления броненосца "Сисой Великий". Все эти суда должны быть готовы к дальнему плаванию не позже 1 июля текущего года.

Все предположения Морского Технического комитета по кораблестроительной, механической, артиллерийской и минной части утверждаю, но с тем, чтобы:

1) по артиллерийской части оптические прицелы были заказаны Обуховскому заводу лишь для тех судов и в том числе, какое может быть изготовлено заводом к сроку общей готовности судов. Оптические прицелы к 75-мм пушкам должны быть изготовлены в последнюю очередь.

2) Для наибольшей интенсивности работ Кронштадтского порта по электротехнике на судах, назначенных в дальнее плавание, разрешаю отложить подобные работы на броненосце "Слава" и лодке "Хивинец" до окончания работ на первых судах в июле-месяце сего года. Если частные фирмы могут гарантировать срочность всех электротехнических работ на крейсере "Олег" и транспорте "Волга", то предлагаю Главному управлению безотлагательно вступить в соглашение с той или другой фирмой.

3) Кронштадтскому и С.-Петербургскому портам, а также Балтийскому заводу предлагаю безотлагательно доставить в Главное управление кораблестроения и Снабжения, не задерживая работ на судах, подробное исчисление денежных средств, требующихся сверх ассигнованных на экстренную достройку кораблей.

4) Главному Морскому штабу, согласно журналам, представить мне безотлагательно о назначении на упомянутые суда специалистов-офицеров и приемной комиссии для производства испытаний отдельных частей и устройств корабля по мере их изготовления.

5) Главному управлению кораблестроения и снабжения ускорить предстоящие заказы и доставку брони и готовых предметов по назначению.

6) Морскому Техническому комитету распорядиться скорейшим сообщением настоящей резолюции и сведений, изложенных в журнале № 19 и приложениях к нему, заинтересованным учреждениям.

Подписал генерал-адъютант Авелан. 6 февраля 1904 г."

При всей многозначительности резолюции нельзя не видеть в ней образец все той же бюрократической "распорядительности", за которой, кроме предписания "ускорить", не видно готовности немедленно содействовать этому ускорению соответствующими дополнительными расходами. Неизвестно, были ли на предписанное ускорение выделены и какие именно деньги или дело обернулось лишь вдумчивым, без видимого результата, рассмотрением предоставленных заводами "исчислений". Оплачивались, как говорят документы, и то с весьма придирчивым "рассмотрением", лишь те работы, которые в МТК признавались сверхсметными.

О том, что денег на ускорение работ выделять, похоже, не собирались, в своей книге "На "Орле" в Цусиме" свидетельствовал В.П. Костенко. По его сведениям, даже в марте 1904 г. на свое ходатайство о форсировании работ главный корабельный инженер С.-Петербургского порта Д.В. Скворцов получил из ГУКиС ответ об отсутствии каких-либо сверхсметных ассигнований. О таких расходах ничего не говорилось и в адресованном 7 февраля начальнику Ижорских заводов предписании начальника ГУКиС генерал-лейтенанта Л.А. Любимова (1845-1906) о необходимости сделать "все зависящие распоряжения" для ускорения готовности кораблей "согласно Высочайшей Его императорского высочества воле". Низкий материализм и здесь считался, видимо, неуместным, о расходах на ускорение готовности кораблей не говорится и в показаниях, которые в следственную комиссию по делу о Цусимском бое предоставил бывший начальник отдела заготовлений ГУКиС генерал-майор Иванов. Он называет лишь особый кредит в 10,7 млн руб., выделенный с началом войны на приобретение боеприпасов (приведена огромная таблица) и напоминает, что в предвоенный период "и время, и деньги были едва достаточны на обеспечение новых судов основным комплектом всего необходимого" и что периоды "предельных бюджетов" Морского министерства не соответствовали средствам, требовавшимся на выполнение кораблестроительных программ".

Лишь в виде исключения (и опять же в результате предшествовавших настойчивых ходатайств С.О. Макарова – Авт.) "ввиду военных событий", на приобретение второго боекомплекта было выделено в 1900 г. – 1,3 млн руб. и в 1903 г. -1,8 млн руб. Это частичное пополнение оговаривалось строжайшим Высочайшим запретом на все другие ходатайства, вызывающие "дальнейшее обременение казны усилением кредитов Морского ведомства".

В 1903 г. было еще раз Высочайшее повеление "направить самые энергичные усилия к задержанию роста расходов". Этой безумной экономией на оборону и объясняется удививший всех (В.П. Костенко, с. 87) в предвоенные годы "характер сознательной и правомерной задержки темпов всех работ". Невзирая на имевшиеся явно избыточные производственные возможности, работы эти "шли самыми замедленными темпами, в пределах строго ограниченных кредитов".

Нуждается в проверке и утверждение Ф.К. Авелана (в показаниях, представленных в следственную комиссию) о том, что на ускорение судостроения были будто бы ассигнованы особые средства" (с. 301). Но, кроме трех адмиралов, назначенных для наблюдения за работами (Невинский, Линдестрем, Паренаго), бывший Управляющий подробностей не приводит. Возможно, он свои намерения выдавал за реальность, возможно, за эти "ассигнования" он принимал оплату сверхсметных работ, вызванных инициативами МТК. Не мог же его превосходительство признать, что весь предвоенный год, неусыпно блюдя заповеди экономии, он умышленно готовил флоту поражение, а с началом войны объективно продолжал играть роль того же "агента влияния" японских интересов. Вопрос о стоимости войны – самый, наверное, глухой после проблем кораблестроения.

Огромные деньги были затрачены на закупку и доставку угля в Порт-Артур, Владивосток, Шанхай и непосредственно на эскадру Рожественского (контракт с немецкой фирмой он заключал лично), на приобретение снарядов, торпед, подводных лодок в США, оборудования для лодок, строившихся Балтийским и Невским заводами, пароходов для переоборудования в крейсера и мастерские, дальномеров и радиостанций. Особый кредит, соизмеримый со стоимостью всей программы 1898 г., был заготовлен для приобретения "экзотических крейсеров". Но именно поэтому и по извечной наклонности бюрократии к всегда лакомым для нее заграничным заказам (тьму примеров дает и наше время) денег на ускорение собственного судостроения могло и не оказаться. Не упоминались они и в обширных перечнях мероприятий, которые прилагались во исполнение директивы Управляющего по журналу № 19. Расчет, по-видимому, делался на патриотический энтузиазм и те резервные средства заводов, которые они могли выделить на оплату сверхурочных работ.