Создатели Империи - Франс Гампл

На следующий год большая эскадра кораблей, пройдя через Северное море и Эльбу, соединилась на Эльбе с сухопутными войсками. По пути флот зашел даже в Ютландию, и кимвры попросили о дружбе. Римское завоевание было завершено. Выразить почтение прибыли посольства с другой стороны Эльбы. В 5 г. н. э. римское господство над Германией окончательно закрепилось благодаря разгрому государства маркоманнов, которые после присоединения соседних племен овладели Богемией, Силезией и Моравией. Там Марбод, обученный на военной службе у римлян и привыкший к римской организованности, основал с помощью дисциплинированной армии первый союз германских племен. Крупные войсковые соединения римлян уже двинулись в поход от Рейна (Майнц), а под командованием Тиберия — от Дуная (Карнунт), когда на юге фронта, в Далмации и Паннонии, вспыхнуло восстание иллирийских племен, спровоцированное тяжестью налогового бремени и принудительным рекрутским набором. Пришлось немедленно прекратить начатые военные операции и заключить мир с Марбодом. Тиберий покорил эти иллирийские территории до Среднего Дуная и сделал их провинцией в те же годы (12–9 гг. до н. э.), когда Друз предпринял наступление через Рейн. Эта одновременность свидетельствует об активной экспансионистской политике Августа. Грозный мятеж, который вызвал в Риме упаднические настроения, поставил под сомнение долговечность всех достижений, однако Тиберий покорил эти племена в трехлетней тяжелой войне, по всеобщему мнению, самой тяжелой из тех, которые вел Рим со времен Ганнибала. Германские племена, которым не хватало сплоченности, не использовали это состояние слабости Империи. Квинктилий Вар беспрепятственно включил оккупированную Германию в римскую сферу власти и стал наместником провинции. Однако из-за его беспечности в 9 г. н. э. на до сих пор не установленном поле боя, в так называемом Тевтобургском лесу были уничтожены три легиона со своими вспомогательными группами, которые, ничего не подозревая, мирно возвращались с зимних квартир на Рейне. По пути на них напало германское боевое соединение, умело использовавшее трудную для римлян местность.

Во главе германцев стоял вождь херусков Арминий. Когда-то Август сделал его римским гражданином и даже всадником, и как римский офицер и помощник оккупационной власти он водил под командованием Тиберия своих соплеменников против других германцев во время завоевательной войны. Этот бунт, вызванный, вероятно, междоусобными распрями между херусками, конечно же, не был национально-освободительной войной германцев, так как общегерманское чувство солидарности, «национальное сознание», на столь ранней стадии исторического развития еще не сформировалось. Кстати сказать, могущественный Марбод и его Маркоманнское царство, а также народности побережья Северного моря между Эльбой и Рейном остались равнодушными наблюдателями. Тем не менее восстание стало первым шагом к освобождению Германии от римского ига. Роковым для Империи было то, что весть о катастрофе пришла в Рим, когда там только что оправились от шока после далматинско-паннонского восстания и была крайне необходима передышка в военных действиях. Еще двадцать лет назад, в разгар реализации внешнеполитических планов, на это событие отреагировали бы иначе, и Август едва ли поддался бы вместе с другими паническому настроению: все уже представляли себе, как германцы переходят Рейн и угрожают Италии. Старому, семидесятилетнему императору не хватало теперь прежней энергии и предприимчивости. Правда, как римлянин, он не мог официально поступиться Германией под давлением врага-победителя: в автобиографии завуалированно подчеркиваются притязания на Германию. Однако расплаты не последовало. В ближайшие пять лет после поражения Вара он только укрепил рейнскую линию, привел в боевую готовность для обороны, а с 11 г. н э. отвел для наступления 8 легионов с приданными к ним вспомогательными группами, т. е. почти треть римского войска. Однако последнее решение Августа не расширять уже имеющиеся границы, т. е. не выходить за Рейн и Дунай, было признаком неуверенности и покорности судьбе. Характер походов на правый берег Рейна свидетельствует, что теперь германское пограничное пространство должно было стать широким предпольем обороны Рейна.

Наследник Августа Тиберий впоследствии поручил проведение военной кампании мести своему приемному сыну Германику, сыну Друза, который с 11 г. н. э. был на рейнском фронте. Эта кровопролитная война длилась три года, с 14 по 16 гг. н. э. Однако Тиберий вскоре, вопреки настояниям главнокомандующего в Германии, прервал военные операции и радикально изменил курс: пусть Германия сама разбирается со своими проблемами и распрями.

В этих битвах блестяще проявил себя Арминий, предводитель сопротивления. Столетие спустя римлянин Тацит назвал его «освободителем Германии».

Историк удостоил Арминия этого почетного звания не только за победу над Варом, но и за участие в сопротивлении 14–16 гг. н. э. Однако нельзя не учитывать тот факт, что решение, станет ли вместо рейнской линии границей римской сферы власти гораздо более удобная линия Эльба — Дунай — Судеты и будет ли Германия, как Галлия, романизированной территорией, было принято не только Арминием, но также Августом и Тиберием. Теперь уже трудно сказать, действительно ли повторное присоединение Германии являлось непосильным для Рима, или оно было возможным после сопротивления Арминия.

Таким образом, восстания в Иллирии и Германии помешали осуществлению внешнеполитических планов Августа в последние десять лет его жизни. Если даже из-за этого кризиса его замыслам не суждено было увенчаться успехом, тем не менее ни один римлянин до него, величайшего собирателя Империи, не проводил такую целенаправленную внешнюю политику, да и к тому же столь успешно. Империя была защищена извне, и повсюду инициатива находилась в руках римлян. Прочный «Мир Августа» пришел в каждый дом. Внутри же Империя находилась на пути превращения в географически единую и сплоченную сферу власти.

ДИНАСТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА — ПРОБЛЕМА НАСЛЕДОВАНИЯ

Август однажды публично объявил, что хочет унести с собой в могилу надежду на то, что фундамент государства, который он заложил, останется незыблемым. Основная проблема состояла в том, кому передать власть: кто станет наследником. Так как по неписаной конституции после смерти принцепса сенат был волен принимать решение о «форме государственного правления» и о сохранении нового строя, Август не мог объявить кого-либо официальным наследником. Но он мог рассчитывать на уважение сената к его воле, а главное, мог создать такое юридически обоснованное соотношение сил, что высокому собранию оставалось бы только провести подобие выборов. Для всех здравомыслящих людей было ясно, что после почти полувековой власти «Первого Человека» и после революционных преобразований государственной системы путь к возвращению в Рим республики сенаторской олигархии был отрезан. Это означало бы возрождение хаоса и гражданской войны, в чем никто не был заинтересован. Авторитет Августа был столь велик, что императорский дом, род Юлиев, возвысился над всеми остальными, более того, он так несоизмеримо превосходил всех, даже древние патрицианские семьи, по своему экономическому положению и средствам поддержания власти, что только юридический наследник огромного личного состояния принцепса, т. е. член императорской семьи, мог стать одновременно и наследником его главенствующего положения.

Сенат просто не мог обойтись без императорского личного состояния. Верность войска тоже распространялась исключительно на Августа и правящую «династию». Такой человек, как Август, чьими действиями всегда руководил здравый смысл, в своей неудачной политике наследования не мог, как это можно подумать под впечатлением поэтических свидетельств, руководствоваться мистической верой в силу и божественное предназначение крови Юлиев, какими бы приятными и лестными для него ни были столь возвышенные представления, вызывающие уважение масс, и как бы сильно они ни отражали возросшее стремление сенаторской аристократии передать власть его роду. У него были другие, более трезвые основания для решения проблемы наследования. Но эти основания тоже свидетельствуют о том, что идеология «Первого Человекам» была декоративным фасадом, необходимой и обусловленной временем маскировкой власти. Она подчиняла своим требованиям даже самого принцепса.

Август из-за своего слабого здоровья, не предвещавшего долгого правления, уже давно задумывался о том, каким будет в будущем управление государством. Его политическое положение постепенно возрастало благодаря исключительным обстоятельствам и достижениям и в принципе не могло передаваться по наследству. Для государства могло бы быть счастьем, что у императора не было сына, и это не ограничивало свободу его выбора. Но этого не произошло. Разумеется, в центре всех «династических» интриг стояли сестра Октавия и дочь Юлия. Но для императорского дома стало роковым, что дочь была от первого брака Октавиана, а умная, честолюбивая Ливия вышла за него замуж, имея двух сыновей, Друза и Тиберия. Совершенно естественно, что из-за вопроса наследования возникли напряженность, соперничество, интриги и группировки, которые отравляли жизнь двора. Однако Август настойчиво и непреклонно придерживался своих планов, не считаясь с человеческими судьбами, но в конце концов вынужден был признать крах своей политики наследования и обвинял жестокую судьбу, которая заставила его принять вынужденное решение.