Теперь ему принадлежу. Беременна от монстра (СИ) - Устинова Мария

С ней я чувствовала себя уязвимой, испуганной, но не такой одинокой.

Он просил не волноваться, а я не могла. Молилась за него и ждала, когда меня заберут. У меня было время подготовиться к такому будущему морально, пока я была беременна, но это невозможно. С Андреем слово «стабильность» можно забыть. Я не знаю, как девушка со счастливым детством смогла полюбить такого, как он. Но мама, помоги ему.

Анюта дремала, пока я мысленно говорила ее отцу все, что не успела сказать лично.

За мной пришли через сорок минут.

Услышав стук, я инстинктивно притихла, как мышка.

Стучали во входную дверь с улицы — громко, настойчиво. Прижав к себе ребенка, я с ногами забралась на кушетку и забилась в угол. Меня колотило от страшного стука, пока тот не стих.

А вдруг это он?..

Я выключила свет в каморке, и выглянула в коридор.

В дверь снова заколошматили.

Кажется, меня заметили, потому что заорали:

— Лена, откройте! Мы от Эмиля Каца!

Имя прозвучало, как хлопок стартового пистолета. До этого я не решалась открывать, не зная точно, кто там. Теперь поспешила обратно в каморку и забрала со стола ключ.

Вставила в замок, провернула и отошла подальше, качая малышку.

В коридор вломились мужчины, впуская мороз в спертый воздух. Одеты одинаково — в черные костюмы под пальто. По голым ногам просквозил холод, краем одеяла я прикрыла лицо дочери. Чтобы не замерзла, и чтобы не увидели — я защищала ее от чужих взглядов.

Пятилась, пока не уткнулась спиной в стену — коридор был не широким. Как же страшно без него… С тремя мужчинами, которых я видела впервые. И нам придется уйти с ними.

Почувствовав мое состояние, вскрикнула и тихо расплакалась дочка.

— Нас прислал господин Кац, — мужчина, видя, что я боюсь, успокаивающе выставив вперед ладонь. Пока я качала Анюту, он достал телефон и набрал номер. — Сейчас я сделаю видеозвонок, и вы убедитесь. Господин Кац? Мы на месте.

Он повернул телефон ко мне, и я узнала широкоскулое лицо Эмиля.

Экран телефона съел краски и так нордической внешности: бледная кожа, светлые волосы и глаза, все в сероватых тонах. Он щурился, словно ему мешал свет. Бессонная ночь и не льстящая камера накинули годов сверху и так немолодому мужчине.

— Вы готовы? Мои люди отвезут вас к врачу, у вас были роды. Затем вас доставят за границу.

Я не смогла ответить — просто кивнула.

— Мы с вами встретимся, — пообещал он, и отключился.

— Идемте, — ко мне протянули руку, требуя торопиться.

— Там мои вещи… — запаниковала я.

Не могу бросить подарки Андрея дочери, куклу и платье под божью коровку. Это единственное, что у нее останется от отца.

Под столом нашли пакет, забрали обувь и пальто. Мне помогли одеться и вывели на улицу. От свежего воздуха и мороза закружилась голова — я не была на улице несколько дней. С ребенком на руках я шла в кольце мужчин. Они действовали, как профессиональная охрана, и быстро вели к центральной проходной. Сразу за воротами меня посадили на заднее сиденье черного джипа.

Я оглянулась, пытаясь увидеть что-нибудь в окнах, но мужчины синхронно сели по обе стороны, отрезав меня от улицы. Джип рванул по ночным дорогам Москвы. В эту минуту я как никогда ощутила, что именно здесь и сейчас наши дороги с Андреем расходятся…

Я с трудом сглотнула, стараясь не плакать.

Что-то во мне до последнего боролось и надеялось, что Андрей будет с нами, и я не полечу одна с дочкой.

В голову лезли воспоминания с ним, самые важные моменты — как перед смертью. Знакомство, секс, наш легкомысленный роман и подарки. Его поцелуи, иронично-приветливое лицо с кривой улыбкой. Пять месяцев вместе. Каждый миг, каждая минута — я запомнила все.

Я его любила.

Мне хотелось его увидеть его, когда мы уезжали — хотя бы мельком. Крутила головой, но вокруг были только авто и чужие прохожие. Но я знала — он смотрит. Он не мог уйти, не увидев, как нас увозят.

В частной клинике на ресепшен в бело-голубых тонах горела одна настольная лампа.

Мне вежливо улыбнулась молоденькая администратор и повела в глубину здания. Верхний свет везде отключен. В кабинете ждали трое врачей. Большие деньги легко открывают двери куда угодно. Охранник зашел вместе со мной, но врач вопросительно вздернула бровь, тот опомнился и вышел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ребенка предложили положить на пеленальный столик. Когда одна из них осторожно, чтобы не разбудить, распеленала Анюту, я поняла, что это неонатолог. Ее заинтересовала пуповина.

— Когда были роды?

— Прошлой ночью.

Я отстраненно отвечала на вопросы. Опасалась резкой реакции, но, судя по всему, им неплохо заплатили и предупредили, что роды были необычными. Мне не дали понять, что их что-то удивило, хотя я не скрывала, что родила вне больницы. Может, решили, что были домашние роды? Сейчас ими никого не удивишь.

Затем настала моя очередь. Пообщавшись с гинекологом, мне сделали УЗИ, затем я смогла забрать Анюту. Как обрабатывать пуповину я уже знала — видела, как это делает Андрей, но вновь выслушала инструкции. Мне вручили набор для новорожденного и поздравили так сердечно, словно сами приняли малышку.

Когда меня проводили в комнату матери и ребенка передохнуть, в кабинет вошел охранник. Это насторожило, но подслушать, что они обсуждают, я не могла. Устроилась на роскошном бежевом диване, поставив сумки на пол. Во время осмотра Анюта не проснулась, зато заворочалась сейчас, ощутив себя в новой и оттого тревожной среде. А может воздух, напитанный новым медицинским запахом, ей не нравился.

Прислушиваясь к тихим голосам за стенкой, я сосредоточенно кормила ребенка. Она не сколько проголодалась, сколько хотела успокоиться. Мне стало лучше. Суета, новые лица и врачи успокоили. Наши с Андреем роды остались в мрачном прошлом, где я родоразрешилась, чувствуя себя в опасности, в окружении врага, где мог защитить только он.

Здесь, несмотря на холодок в груди, тревогу и полное отсутствие понимания, что дальше, стало спокойно. Потому что это простой привычный мир, который я и знала до знакомства с киллером.

Тихо скрипнула дверь и я прикрылась одеяльцем, чтобы охранник не пялился.

— Вам разрешили вылет, — сообщил он. — Сейчас свяжемся с господином Кацем и решим, что дальше. Вам что-нибудь принести?

Я покачала головой и спросила, когда он хотел уйти:

— Вы знаете, где Андрей?

Я смотрела с такой мольбой, что он не поспел просто захлопнуть дверь. Но не ответил. По натуре человек не жестокий — по взгляду видно. Чем-то неуловимо похож на полицейского. Отправлял меня в новую жизнь и не хотел обсуждать ничего, что оставила за плечами.

Взгляд остановился на приснувшей на груди девочке.

— Нам приказали не вмешиваться, — ответил он.

Его взгляд насторожил: был в нем непонятный контекст.

— Что вы хотите сказать? — пробормотала я. — Вы его видели?..

Глава 47

Андрей сразу выдвинулся к воротам. Сорок минут на все.

По дороге оценил пространство, чтобы выбрать тактику.

Ночь, людей немного, но военный госпиталь рядом. Услышат стрельбу — вызовут ментов. Надо действовать тихо. Шелехов где-то здесь, в одной из тачек, караулит его. Не один. Минимум втроем наблюдают за входами-выходами. Он бы сам так поступил. Надо вычислить Сергея, подсесть в машину либо выманить, и прирезать. Это самый опасный хищник.

Забавно.

Служили вместе, в молодости были не разлей вода. Теперь думает, как сподручней пришить армейского товарища. Все связи молодости разрушены.

С Сашкой было так же.

А когда-то вместе девчонок клеили, прикрывали друг друга, друг за друга вписывались… Но Лена важнее армейского друга. Сашка Бестужев тоже похожий выбор делал, когда за свою стерву руку ему сломал и вывел из игры на несколько месяцев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

За ворота Андрей выходить не стал, прошел по периметру и под прикрытием густой тени от здания перемахнул через забор. Придержал пушку. Тихо спрыгнув на очищенный от снега тротуар, он выпрямился.