Он, другой и ты - Ольга Пожидаева

похоже.

– Ты мне очень нравился, Дим. Так нравился, что я даже хотела повторить.

– А я не хотел, – угадал Дима.

– Не хотел, – эхом повторила Саша.

Они снова замолчали.

– Сколько тебе было лет? – спросил Дима, вставая с кровати и разливая по бокалам остатки вина.

Он не нашел сил сесть обратно, чувствуя, что должен сейчас сохранить дистанцию. Токарев встал у окна, пригубил Бордо.

– Девятнадцать, – ответила Саша.

Дима тихо хмыкнул.

– Ты даже в девятнадцать была умнее меня, девочка.

– Спасибо, что не извиняешься, – Сашка решила игнорировать его реплику об уме, так как считала себя полной дурой. И тогда, и сейчас.

– Мне жаль, Саш. Но ты, видимо, знала, на что шла.

– Я вполне осознавала.

Токарев изо всех сил старался вспомнить хоть что-то. Он таращился в темное окно, перебирая в уме события, образы, эмоции того времени, но среди кучи воспоминаний о пьяных оргиях не было даже крохотного момента о сексе с Сашей. У Димы каждый день была такая Саша, которую он трахал, пока решал дела или пытался отвязаться от Ксюши. Он не помнил секса с ней, но сохранил в своей голове нечто иное.

– Знаешь, зато я помню, как ты пыталась пообедать пакетом с лапшой вместо борща, – Токарев нашел силы оторвать глаза от окна и взглянуть на молодую женщину, о которой у него было так много и одновременно так мало воспоминаний.

Саша не смогла сдержать улыбки.

– Какой я тебе к херам Петрович. Зови меня по имени, – изобразила девушка Димин голос.

Токарев тихо рассмеялся. Почти мгновенно напряженная струна нервов ослабла, и атмосфера в комнате стала легкой, игривой.

– И костюм Чебурашки в тот день был в стирке, – на душе Димы потеплело, и он продолжал, поймав волну: – Штаны, в которых ты работала, были ужасными. Они тебя полнили, скрывали такую классную попу и ноги.

– Ты просто похотливый засранец, Токарев, – Сашка кинула в него кусочком хлеба.

– Я помню, как ты велела мне мыть пол самому или заткнуться.

– Я не могла велеть тебе заткнуться, – заспорила Саша.

– Ну, возможно. Но ты очень громко думала.

– Это да.

– Я помню, как у тебя глаза горели после премии, которую я тебя начислил. После того недоразумения с твоей соседкой я хотел тихо свалить, чтобы не слушать твои упреки, а ты даже не думала об этом. Хотя и лишнего не позволила. Я так тебя хотел тогда, Сашка.

– Анально.

– Что?

– Ты сказал, что хотел бы заняться со мной именно анальным сексом, – напомнила Саша.

Дима невольно бросил взгляд на ее пятую точку и… не смог не согласиться:

– Черт, да, – усмехнулся он, слегка качая головой.

Токарев присел обратно на кровать, близко-близко. Они с Сашей оказались лицом к лицу, и никто не хотел ни отодвинуться, ни отстраниться.

– А еще ты соврала, что секс был хорош, – закончил Дима. – Это было зря.

– Ты мне очень нравился, – словно оправдываясь, второй призналась Саша.

– Позволь мне попытаться снова тебе понравиться, – Дима ласково приложил ладонь к ее щеке, поглаживая скулу большим пальцем. – Пожалуйста, Саш. Давай попробуем.

– Зачем, Дим?

– Вдруг получится?

– Что получится?

– Что-нибудь хорошее.

– Ты сам не знаешь, чего хочешь.

– Откуда мне знать? У меня никогда не было того, что я сейчас хочу.

– А что ты хочешь?

– Я уже говорил. Ужин, разговор, возможно поцелуй.

– О, боже.

Саша оттолкнула Димину руку, вскочила с кровати и сама теперь стояла у окна, изучая узор на стекле. Токарев тоже встал, и девушка вся сжалась. Она ожидала, что Дима подойдет к ней, опять начнет давить этим своим запахом, теплом, прикосновениями. Нестерова слишком хорошо помнила тот недавний поцелуй на ее кухне, и ей не хотелось заново быть загнанной в угол.

Дима, словно прочел ее мысли, он не приблизился к Саше, а подошел к двери, но не спешил уходить.

– Ты ставишь елку во дворе? – вдруг спросила Саша, разрывая напряженное молчание.

– Нет.

– А было бы здорово. Прямо как в мультике про дядю Федора, – Нестерову понесло. Она слишком красочно представила себе Димин новогодний двор. – Нужно поставить елку и нарядить ее. А еще лучше – посадить. Тогда каждый год будет живая, настоящая.

– Сашк, я один живу. На кой черт мне елка во дворе? И уж точно у меня не будет времени ее наряжать.

– А племянница? Она к тебе приезжает?

– Я к ним приезжаю.

– Понятно.

– А ты?

– А что я?

– Где справляешь Новый год?

– С подругами или у мамы. Но в этот раз думала к Бирюковым примазаться. Они обычно сексом занимаются в новогоднюю ночь, но в этом году Костяну видимо не светит.

Дима усмехнулся.

Он взял с тумбочки пустую тарелку и бокалы, снова двинулся на выход, бросив:

– Саш, обещай, что подумаешь.

Девушка обернулась и кивнула с теплой улыбкой.

– Хорошо. Подумаю, – выдохнула она, провожая взглядом закрывающуюся дверь.

Токарев едва не подпрыгивал, спускаясь с лестницы. Они определенно сдвинулись с мертвой точки. То, что Саша не послала его и обещала подумать, вселяло надежду. Он засунул грязную посуду в машинку, поднялся обратно на второй этаж и тут его осенило.

Дима забарабанил в Сашкину дверь, которую девушка открыла почти сразу.

– Полагаешь, я уже подумала? – скабрезно осведомилась Саша, подняв бровь.

– Послушай, – Дима прижал палец к ее губам. – Мы ведь очень классно посидели. Выпили, перекусили. Поговорили так… Приятно так поговорили, согласись?

Нестерова кивнула, потому что Дима все еще закрывал ей рот.

– Прости, – он убрал палец и уже собирался извиниться за дерзость, как девушка заговорила сама.

– Хочешь сказать, это было свидание?

– Я не силен в терминологии и критериях, но, в общем, очень даже на него похоже. И ты, между прочим, была инициатором.

– Значит, наверное, я должна проявлять инициативу до конца…

Дима не успел сообразить, что бы это значило, как Саша притянула его к себе, обняв за шею. Она прижала свои полураскрытые губы к его, заставляя Токарева задохнуться от неожиданности. Дима мгновенно забрал инициативу себе. Он начал осторожно целовать девушку, словно боялся спугнуть. Лишь когда Саша придвинулась ближе и провела пальцами по волосам у него на затылке, он прибавил газу. Токарев провел языком по ее нижней