Маг. Новая реальность - Вячеслав Железнов

Под рукой не было столько разных магов, чтобы охватить все разделы – в войсках Ордена имелись только некроманты и два целителя, зато у последних отсутствовали личные идентификаторы в заклятиях. Эти штуки заставляли плеваться при одном упоминании о них – все до единого некромантские поднимающие и контролирующие заклятия снабжались ИД мага, и давался он в ходе ученического ритуала, когда будущему некросу устанавливалась «лицензионная операционная система». Я пройти ритуал не смог, сканирующее заклятие тупо отказывалось признавать у моего Дара наличие склонности к магии Смерти, поэтому никакого ИД не получил и не мог ничего поднять для себя. Если же поднимать без ИД, то штука оказывалась самостоятельной, то есть дикой и далеко не всегда безобидной. Впрочем, даже в таком виде я оказался весьма ценным приобретением для Ордена, требовалось только запомнить ИД всех присутствовавших некросов, и я мог поднимать тварей, сразу подконтрольных какому-либо адепту. В чем-то это могло быть даже удобным – сидит в тылу маг и клепает на конвейере изделия, те сразу поступают под командование, а на передовой некросы только управляют ими, не тратя силы на поднятие. А еще у них имелись боевые заклятия, наносившие прямой урон, – вот их я перенял без каких-либо сложностей, если не считать гигантского объема материала к запоминанию.

На целителях удалось несколько поправить настроение. Базовые заклятия были весьма просты, мое «М» легко мимикрировало под целительское «М-6», и проблем с лечением мелких ран не возникало. Принцип действия их был весьма прост – организму приказывали: «Лечись!» – и снабжали энным количеством, гм, маны для ускорения процесса. Соответственно заживление происходило не мгновенно, а за некоторое время, от пары часов до пары суток. Но уже следующий уровень целительства демонстрировал потрясающе возросшую сложность заклятий – теперь они непосредственно манипулировали тканями, чуть ли не на клеточном уровне, «вручную» склеивая раны. Затраты сил росли в прогрессии, зато скорость восстановления достигала уже секунд. Третий же уровень обеспечивал контроль как вглубь, так и, наоборот, вверх. Вглубь – над внутриклеточными структурами и даже генетическими механизмами, вверх – давал понимание надсистемных процессов вроде информационно-рассеянных факторов фенотипического развития, сложных сигнальных путей взаимодействия органов и систем органов. Сложность таких заклятий я оценить не мог, поскольку оба доступных целителя находились на первом уровне. Очень высокие ступеньки между уровнями приводили к тому, что целителей первого уровня было много, второго – единицы, а третьего достиг только один, живший лет семьсот назад Гастер Белорукий. Собственно, жив он был и поныне, только обретался где-то за горизонтом событий.

Вообще, вся эта система градаций отдавала искусственностью. Чем, например, отличались друг от друга разделы магии Состояния – не-жизнь и не-смерть? Почему целители первого уровня способны лечить отравления простыми ядами, хотя клеточные манипуляции относятся ко второму? А бактериальные и вирусные инфекции? Ничего не понимаю. Создатели всего этого бардака, вероятно, знали, что делали, но только с позиции их знаний и их умений.

В общем, спустя две недели помпажного режима работы мозга я стал напоминать увешанного гранатами идиота. В том смысле, что теперь имел впечатляющий арсенал разнообразных – и весьма опасных – заклятий сфер Смерти и Жизни, причем нисколько не страдал от антагонизма, но в плане создания новых не продвинулся ни на шаг. Печально, но факт: местные маги достаточно легко комбинировали и видоизменяли заклятия в рамках своих магических систем, грамотно подгоняли их для конкретного применения, я же лишь запоминал, от слова «зубрить», показанные примеры, не в силах сотворить нечто новое. А ведь полноценный маг в моем понимании – это именно тот, кто может создавать уникальное, доселе не существовавшее – словом, творить! Не помогал даже совмещенный транс. Да, я разобрался со многими участками цепочек магических последовательностей, но, во-первых, все равно это была капля в море, во-вторых, постоянно ставили в тупик странные закономерности, по которым создавались измененные заклятия некромантов. В моем восприятии стройные, выверенные цепочки внезапно рвались на куски, к ним «сбоку» добавлялись всякие левые последовательности – и полученный страшный гибрид непонятным образом работал!

Такое чувство, будто кроме защиты от дурака в Мировом Магическом Процессоре имеется еще и высокоуровневый транслятор, если не полноценный ИИ, который понимает все эти безобразные каракули и выдает-таки запланированный магом результат.

Вторым камнем преткновения стала та самая энергия. Я никак не мог взять в толк, как могут существовать некромантские изделия. У живых существ энергию дает окисление пищи, а в широком смысле – совокупность физических и химических процессов, происходящих в клетке. Но ведь трупы мертвы? В сутки тому же киссах, будь он живым, нужно было бы около четырех мегакалорий, в грубом пересчете – почти семнадцать мегаджоулей. Даже если он тратит силы только на движение – один хороший бой, и примерно те же затраты. Неужели маги вкладывают столько силы при поднятии или создании твари? Но вот мой киссах – ходит и работает уже две недели, хотя я обессилел при его поднятии гораздо меньше, чем при создании того же луча. Панцер заумно объяснял, что в этом и состоит отличие разделов магии друг от друга. Мол, Силы всегда рождаются парами, в том числе отрицательные, далее пары могут объединяться в более сложные конструкции – квадруплексы, сиречь тетрады, гексады, октады и так далее. Не-смерть дает концептуальную возможность инобытия, а не-жизнь служит питающей основой для существования некро. То есть в данной системе роль мага сводилась к начальному толчку и иногда перестройке тканей тела, после чего создание обретало собственное существование на основе магии. Ага.

Все эти слова сводились, в сущности, ко всеобъясняющему «Магия-с!», так что я решил отложить данный вопрос на потом, а пока сосредоточиться на практических аспектах своих занятий. Применение нехарактерных «М» в запомненных заклятиях давало странные и интересные эффекты. Например, если лечить малой лечилкой, но простым «М» – выходил пшик, поскольку организм мышки-пациента просто не воспринимал такой накачки. Зато обратное преобразование давало чуть ли не десятикратный прирост мощности, и дождь праха в моем исполнении валил лес гектарами.

Да-да, я использовал в своих опытах мышей, благо в замке снова стала возможна жизнь. Такой монстр, как магистр Панцер, кое-как смог преобразовать печальное заклятие мэтра Лирия в нечто более удобное. Печать Йегуса теперь образовывала не пятно, а кольцо вокруг замка с тем же радиусом. Мышей я проносил у тела, поскольку на расстоянии вытянутой руки они начинали дохнуть. К слову, Йоахим хотел совсем снять Печать, но не вышло, так как заклятие значительно изменило конфигурацию и стало гораздо сильнее. Что уж там заложил в него Лирий, оставалось неизвестно, но явно существовала какая-то связь между ним и мной, потому как в процессе снятия я стал испытывать крайне неприятные ощущения, словно из меня живьем тащили кости. Чувство возмущений в поле Печати также осталось и даже несколько усилилось, теперь я мог различать, вошел ли в поле защищенный человек, лайде, лошадь или некротварь.

Потом мне пришла в голову очередная идея из тех, что крайне осложняют жизнь. Воспользовавшись связью с заклятием, которую в глубочайшем трансе сумел-таки нащупать, я изменил силу Смерти в нем на свое первичное «М». Кроме упомянутой силы там также откуда-то имелись все Стихии, в разделе позиционирования – похоже, они отвечали за стационарность заклятия. Вышло просто кошмарно. Печать – уже не Йегуса, а… гм, кого же? Рэндома, что ли? – по-прежнему убивала любого вошедшего в зону действия, причем теперь и изделия тоже. Вокруг замка установилась зона полного отчуждения – все, кто был снаружи кольца на момент изменения, остались там. Три дня я безостановочно копался в головоломных цепочках, пытаясь обнаружить выключатель, но так ничего и не нашел. На четвертый день магистр Панцер показал класс. Он просто надел на шею лайде какой-то амулет на цепочке и пинками загнал ее в кольцо. Воздух знакомо помутнел вокруг несчастного животного, однако изнутри пробился яркий свет – и я рухнул на камни, крича от невыносимой боли.

Когда очнулся, перед глазами белел потолок моих покоев. Тело не болело совершенно, руки-ноги исправно шевелились, но я сразу ощутил в душе какую-то пустоту. Словно там было нечто трудноописуемое, что теперь исчезло, и незримая рана нещадно саднила. Открылись двери, и вошла Дарзин, следом протопал немец.