Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами - П. Курочкин

попро сила      зажечь      светильничек.

-      Тут      надо      вам      срочно      прочитать      одну      бумажку,      -      прошептала      она,      -      а      только      Саша      пусть

за      дверями      по стоит      и      никого      пока      не      впускает.

Несколько      озадаченный,      я      приказал      порученцу      зажечь      огонь      и      подежурить      за      дверью.

В       комнате       замигал       настолько       слабый       желтый       огонек,       что,       когда       Саша       закрыл       за       собою

дверь,       он       чуть       не       погас.       А       Соколова       сразу       же       до стала       из-за       пазухи       крохотную       лощеную

бумажку      и      дрожащей      рукой      подала      мне.

-      Читайте,      товарищ      комиссар,      и      растолкуйте      мне,      что      оно      такое.

Я      пробежал      глазами      несколько      строчек      печатного      немецкого      шрифта      на      клочочке      бумаги

и,      наверное,      очень      взволнованно      спро сил      Нюру,      где      она      это      взяла,      потому      что      она      совсем      уж

тихо      спро сила      в      свою      очередь:

-      А      что      оно      такое?

-       Гестаповский       пропуск.       С       этой       бумажкой       в       любом       немецком       учреждении       человека

примут      как      своего.

-      Чи      ж      то      правда!      Так      кто      ж      она      такая,      та      красуля?

И,      придвинувшись      ко      мне,      Нюра      в      самое      ухо      рассказала,      откуда      у      нее      эта      бумажка.

По сле      журавичского      боя      к      нам      пришла      группа      беженцев      с      про сьбой      принять      в      отряд.      Мы

взяли       только       двоих,       как       более       боеспо собных,       а       о стальных       устроили       в       селе.       Принятые       нами

были      муж      и      жена.      Оба      учителя.      Ему      было      лет      тридцать      пять.      А      ей      немного      меньше.      Несмотря

на       образованно сть,       оба       заявили,       что       готовы       исполнять       любые       поручения.       А       так       как       они       не

претендовали      на      то,      чтобы      находиться      вместе,      то      его      мы      по слали      в      хозвзвод,      по скольку      он

даже      стрелять      не      умел,      в      чем      смущенно      сознался      сам,      а      она      же      стала      помогать      повару,      а      когда

надо,      то      и      санитарам.      С      первого      дня      эта      женщина      как-то      прильнула      к      Соколовой,      и      жили      они

вместе.       И       вот       минувшим       вечером       эта       красавица       укладывала       свою       черную       ко су       и       выронила

эту      туго      скрученную      бумажку.      Сначала      Нюра      подумала,      что      это      о статок      бигуди,      но      что-то      ее

толкнуло      развернуть      бумажку,      и      она      это      сделала,      когда      красавица      вышла.      И      вот      что      оказало сь.

Я       ото слал       Нюру       до сыпать       утренний       сон,       а       сам       тут,       же       пошел       к       Голубовскому.       Бывший

начальник       минского       отделения       милиции       И.       И.       Голубовский       возглавлял       спецчасть       отряда.

Суховатый,       небольшого       ро ста,       очень       тихий       человек,       Голубовский       все       делал       не       спеша.

Про смотрев      бумажонку,      он      как-то      уж      очень      хладнокровно      сказал:

-      Грубо      они      работают.      Заткнуть      бабе      в      голову      такой      документ      -      это      же      пойти      на      явный

провал.

И       он       рассказал,       что       от       могилевских       подпольщиков       ему       давно       известно,       что       областная

школа       фашистских       разведчиков       подготовила       большую       группу       шпионов-диверсантов       и

заслала      их      в      партизанские      отряды      по      всем      районам.      В      некоторых      отрядах      уже      обнаружены      и

сигнальщики,      и      отравители,      и      диверсанты.      И      вот      оказались      они      и      в      нашем      отряде.

-      Так      они,      значит,      с      мужем      вдвоем?      -      спро сил      он.

-      Никакие      они      не      муж      и      жена,      -      махнул      тот      рукой.      -      И      их      не      двое,      а      четверо.      Двое      у      меня

давно      на      прицеле.      Так      что      теперь      всех      можно      брать.

-      Почему      мне      ни      слова      об      этом      не      сказали?      -      спро сил      я      с      обидой.

-      И      командир      не      знает.      Даже      самому      себе      молчал      до      поры,      -      все      так      же      холодно      ответил

Голубовский.      -      Метод,      дорогой      товарищ      комиссар.      Не      обижайся.      Нужно      было      очень      спокойно

следить      за      каждым      шагом      этого      зверья.

В       этот       день       все       четыре       шпиона       предстали       перед       партизанским       судом.       У       женщины       был

найден      яд      для      горячей      пищи.      Его      было      так      мало,      что      помещался      он      в      путницах      на      платье,      но

и      этой      мало сти      было      до статочно,      чтобы      отравить      несколько      сот      людей.

По сле      этого      случая      мы      стали      строже      подходить      к      проверке      тех,      кого      принимали      в      отряд.

В       группу       Голубовского       мы       добавили       еще       несколько       человек       по       его       выбору.       Теперь       мы

убедились,      что      этот      отряд      является      нашим      надежным      щитом.

*      *      *

Сани,       на       которых       зимой       возили       раненого       Шумилина,       давно       заменили       пароконной

повозкой,       и       теперь       эта       подвода       называлась       редакцией.       В       распоряжении       Бориса       был

радиоприемник       "Север-бис".       Он       принимал       сводки       Совинформбюро,       а       потом       Хухряков       и

Астафьев      размножали      их,      переписывая      от      руки.      Комиссары      и      политруки      зачитывали      сводки      и

передавали      тем,      кто      шел      на      задание,      для      распро странения      среди      населения.

Зная      правду      о      событиях      на      фронте,      люди      лучше      отно сились      к      партизанам.

Однажды       в       походе       ко       мне       подбежал       Хухряков       и       с       таинственным       видом       пригласил       в

"редакцию".       Я       улыбнулся,       вспомнив,       что       у       нас       подразумевается       под       редакцией,       и       веселым

тоном      спро сил      адрес      редакции      и      на      каком      этаже      она      помещается.

Хухряков      принял      шутку      и,      не      задумываясь,      ответил:

-       Адрес       нашей       редакции:       тыл       врага,       а       этаж,       пожалуй,       второй.       Сейчас       вы       увидите,       что

сделано,      и      скажете      сами,      что      мы      поднялись      этажом      выше!

Я       давно       чувствовал,       что       редакционная       тройка       что-то       затевает.       Но       молчал.       И       сейчас