Пленник Печати (СИ) - Анна Тьма

— И после всего, что я для неё сделал, я ещё и зараза! Стервоза!

— Ты предупредить меня не мог?!

— А я тебя не предупреждал?! Я же сказал, что огонь — не оружие!

— Тоже мне предупреждение!..

— Слушать надо не задницей!

— В отличие от некоторых демонов, я слушаю ушами! А объяснить ты мне не объяснил!

— Зато теперь запомнишь на всю оставшуюся жизнь.

— Вот уж точно, на оставшуюся…

Альтис помог ей подняться.

— А у тебя такое было, Ал? Чтобы ты с огнём не справлялся?

— Да, было дело… — хмыкнул демон. — Однажды, я ещё мелким был, у меня сгорела вся кожа, кое-где даже до костей, и лопнули глаза. С тех пор я ошибок не допускал. Боль, она, знаешь ли, лучший учитель.

Глаза всех присутствующих в комнате казались практически одинаковыми — огромными и полными недоверчивого ужаса.

— А как же ты тогда?.. — Кари не закончила вопроса.

— Молча, — хмыкнул Альтис. — Я же регенерирую. Даже если мне руку отрезать, через несколько месяцев новая отрастёт.

— А если голову? — прищурилась Алина.

— А если я сейчас кому-то язык отрежу? — так же прищурился Альтис. — А лучше всю голову просто оторву, ты ею всё равно не пользуешься.

— Наглая зараза.

— Эй, детка, осторожнее! Ты дерзишь высшему демону!

— Я прямо вся боюсь и дрожу!

Они переглянулись, улыбнулись.

— Ал… — Марья глядела на него, и Альтис понял, что внутри у него всё поёт.

— Лина, иди-ка ты спать. А я… — Он взмахнул рукой, и окно распахнулось в ночь. — А я разомну крылья.

— Альтис, — непривычно прозвучало это имя из уст Василисы, — прости…

Он, казалось, целую вечность молчал. Но потом спокойно ответил:

— Тебе не за что просить у меня прощения, Василёк. Это мы должны попросить у тебя прощения. Ты выбрала не тех… не тех, кто тебе был нужен.

Больше ни на кого не глядя, он подхватил Марью на руки и исчез во мраке ночи.

— Он очень красивый, когда… когда демон, — восхищённо сказала Кари.

— Он и в человеческом обличье ничего. Хотя когда пылает, просто неотразим, — хмыкнула Алина. — Эй, Василиса! Ты за принцессой присматриваешь?

Василиса, недружелюбно взглянув на девушку, кивнула.

— Мы вас поохраняем до утра. — Алина уселась на полу у двери, притянула к себе за загривок снежного волка, который не замедлил облизать ей лицо. — Поспать всё равно не удастся, во всяком случае, мне. А ты, принцесса, отдохни хоть немного. Хочешь, я тебе помогу уснуть?

— Нет, спасибо. — Кари отрицательно мотнула черноволосой головой. — А ты петь умеешь, так же как Альтис?

— Чуток похуже, — ответила Алина. — У него голос сильнее.

Кари вынула из-за кресла немного запылённую лиру, вручила Алине.

— Спой, — попросила принцесса.

— О чём тебе спеть, девочка? — вздохнула воительница. — О войне, о мире, о любви?

— Спой о себе. — Принцесса умела очень ласково и тепло смотреть.

Алина отчего-то печально улыбнулась, глядя Кари в глаза. Взяла лиру, коснулась струн.

Мы — пленники вечности, странники снов,

Забытые жизнью убийцы,

Бессмертные дети нетленных миров

В вечный бой с клинками из боли!

Мы песней тревожить привыкли живых,

Но в муках мы умерли сами.

Пусть глас ещё громок, стук сердца утих,

Лишь смерть понесёт наше знамя!

Убиты в бою, где нельзя победить,

Мы живы ещё только телом,

А душу и сердце не воскресить —

Живые за тёмным пределом…

Голос у неё был очень даже хорош. Чувственный…

— Я мертва уже восемь лет, маленькая принцесса, — сказала Алина в повисшей тишине. Даже волк притих рядом, осторожно положив большую голову на колено воительницы. — А что может рассказать о себе живой мертвец, кроме того, что он несёт в себе смерть?

— Но… я могу хоть что-то для тебя сделать?..

— Лучшее, что ты можешь, принцесса, это не жалеть нас. Не жалеть и дать спокойно умереть.

Марья была счастлива. Как хорошо было танцевать с ним в небе!.. Чёрный доспех взмахом крыла поменялся на шёлковую рубашку и кожаные штаны. Ещё один взмах — и вместо брючного костюма на Марье оказалось чёрное, усыпанное блестящими звёздами платье.

Он пел, и они танцевали в лунном свете. О боги, как он смотрел на неё!.. Демон?! Да хоть сам Кошмар! Марья любила его…

— Ты любишь меня? — тихо спросила девушка.

— Я люблю тебя, моя маленькая, — шепнул Альтис. — Безумно люблю. Больше жизни люблю…

Он никогда раньше не говорил ей таких слов. Он боялся причинить ей боль, отрекался от этой любви. Но сейчас, когда Белое Пламя горело внутри, он не мог обманывать. И Марья поняла — именно сейчас перед ней настоящий Альтис. Сын огня, чья любовь горяча и чиста, как первозданное пламя, чья ярость не знает пощады. Верный слову, не способный на предательство, искренний и… такой невозможный…

Он склонился к ней, блеснули в лунном свете золотистые глаза.

— Я люблю тебя… Быть может, когда Пламя покинет меня, я снова не буду говорить тебе этих слов, но я хочу, чтобы ты знала — я люблю тебя, моя родная, как никого и никогда не любил за пять тысяч лет. Ты для меня — единственная и вовеки веков таковой останешься. Я хочу прожить с тобой жизнь и вместе с тобой уйти за Грань, когда придёт срок. Я бы отказался от своего бессмертия ради тебя, если бы мог. Я люблю тебя, моя девочка…

"Я же некрасивая…" — утопая в нежности, подумала Марья, а Альтис улыбнулся.

— Ты самая красивая, самая прекрасная…

…И когда утром, не замечая мелкого серого дождика, он укрывал её своими крыльями и камни башенной крыши казались тёплой периной, тело хранило жар его поцелуев и ласк, она перебирала рукой его волосы, а он щурился от удовольствия, они были счастливы…

Небо, затянутое серой пеленой, заставляло некромантов нервно расхаживать по залу. Советник ранним утром связался с погодными магами, но те ничего не могли сделать. Мерный стук капель взвинчивал нервы.

Альтис влетел в открытое окно, держа за талию девушку в платье. Ослепительно красивый наряд, диадема и звёзды в волосах — всё было неземного происхождения, явно подарок демона. Дождь не касался их, сгорая в ореоле белого огня. Он мягко ступил на пол и отпустил Марью. Дартург поглядел на свою ученицу, на демона и вздохнул, прикрыв глаза. Это была очень красивая пара. И старику было до безумия жаль, что юноша-демон умирал, оказавшись в плену по вине людей.

— Альтис, можно тебя на минутку? — позвал Дартург.

Юноша приблизился к старику, тот поднялся с кресла.

— Ал, как ты собираешься оживить детей? — прямо спросил магистр врачевания.