Авиатор: назад в СССР 13 - Михаил Дорин

ошибается с направлением выхода из разворота. В итоге, чуть было не встал на встречный курс со мной.

Разворот в его сторону и начинаю прижимать его к воде. Но не жмётся. Умело отворачивает в нашу сторону и ныряет под нас.

— Перекладка влево, — проговариваю я, а самолёт, выжимая все манёвренные характеристики, опять накрывает противника.

Снова слева от Ф/А-18. Он чуть ниже меня, но продолжает пытаться уйти. Высота 2000 метров, а у американца и того ниже. Слышу в эфире, как Белевский уже закончил со своим оппонентом и уходит на базу Мисурате.

Вижу, что и мой оппонент устал. Маневрирует всё медленнее. Представляю, как у него там в кабине шалят нервы. Почти десять минут непрерывной сирены предупреждения об обнаружении сильно могут на психику повлиять.

— 321й, задание прекратить. Посадку по заданию в Мисурате.

Есть соблазн продолжить, но приказы нужно выполнять.

— Понял. Выполняем. Оружие выключено, — доложил я и отвернул в сторону берега.

«Хорнет» мгновенно исчез из поля зрения. Больше вступать в бой он не захотел.

— Набор 4500, связь с Мисурате-контроль, — передал меня под управление диспетчеров этой авиабазы оператор.

— Понял. Спасибо за управление, — поблагодарил я.

Можно выдохнуть. Тело неожиданно почувствовало такое расслабление, что я чуть было не накренил самолёт.

— Родин, ты и устал? — посмеялся Морозов.

— А ты попробуй так погонять. Вспотел и успел высохнуть несколько раз за время полёта.

— Так на то она и «собачья свалка», — ответил Николай.

Не люблю я это название ближнего воздушного боя, которое используют американцы. Однако, сейчас оно действительно подходило под описание нашего полёта.

— Дрались, как собаки на улице, — сравнил нас с четвероногими Коля.

— Странное сравнение. По мне так мы полностью разгадали план и всё сделали чётко. И ливийцы не сдрейфили, — ответил я, посматривая в сторону западной части залива Сидра.

Там выполняет плавный разворот группа Ту-22 и их эскорт из 4х Су-27К. Предполагаю, что ливийцы на МиГ-23 уже выполнили посадку на аэродроме и обсуждают произошедшее.

— Белевский сейчас с Тутониным новую порцию флотских мыслей обсуждают, — сказал Николай.

— Могут себе позволить.

Перед глазами открывался прекрасный вид на береговую линию залива. Яркое солнце пригревает через фонарь кабины. Впереди скалистые берега и до аэродрома каких-то 150 километров.

Ощущение на душе, что сделано всё правильно.

Посадка на аэродроме произошла штатно. На стоянке нас уже встречала группа техников со всем необходимым. Топливозаправщик готов заправлять, вооруженцы «зачековывать», а остальной личный состав в ожидании нашего выхода на бетон.

Только мы открыли фонарь, как раздались аплодисменты. Радостные лица коллег, которые не меньше нас заслуживают таких оваций.

Мы медленно спустились по стремянке на бетон и попали в эпицентр похлопываний, рукопожатий и других всевозможных проявлений одобрения сделанного дела.

— Среди ливийцев уже слухи пошли, что американцы могут уйти из Средиземного моря, — поздравлял нас один из инженеров.

Ну, началось! Сейчас будут радоваться, что уйдут. Потом и вовсе захотят в Крестовый поход на Вашингтон. По большому счёту, нам сильно повезло, что американцы устали. Ещё неизвестно, как отработала наша четвёрка.

— Главное, чтобы всё мирно. Не давать им зазнаваться только. Как наши Коля и Сергей делают.

— Обделаться, как в случае с Вьетнамом они не могут. Тем более, уступив нам, — выразил мнение другой.

— Надо продолжать их отпугивать. Я даже готов продолжить командировку, — выразил один из техников своё мнение, спускаясь по стремянке.

Ближе к истине. Любимые слова о нанесении стратегического поражения Советскому Союзу и сравнение с «Империей зла» — всё это не просто слова нынешнего президента США. Это направление и руководство к действию для правительства.

— Сам чего думаешь? — спросил у меня Коля.

Его вопрос был услышан нашими техниками. Они тут же замолчали, ожидая от меня какого-то мотивирующего слова. По выражениям лиц понятно, насколько им хочется насолить американцам. Но в глазах советских людей нет злобы, ярости и ненависти. Они не хотят крови.

— Всё это сынки, пыль. Лишь бы не было войны, — тихо сказал седой техник, поправляя панаму-афганку со звездой по центру.

— Старый дело говорит. Мужики, вы молодцы. Надо к повтору самолёт готовить? — спросил у меня инженер комплекса, закуривая сигарету.

— Готовим. Мы отойдём, — ответил я, заметив беседку за газоотбойником.

В дискуссию о том, к чему приведёт сегодняшний, по сути, выигранный бой, мы с Николаем не вступали.

А вот вопросов по поводу раскрытия тактики я не избежал.

— Как ты понял, что именно там будут перехватчики? — спросил Николай, когда мы присели на скамейку.

Сомневаюсь, что подобная тактика уже описана в советских военных учебниках. Ведь именно в Ливии американцы проведут образцовую операцию с привлечением большинства типов авиации и комплексным использованием всех средств радиоэлектронной борьбы. Естественно, за минимальное время.

— Подумал, что нет смысла ставить помехи сзади. Если только не хочешь кого-то прикрыть.

— А четвёрка, которая первой попалась нам на локаторе?

— Коль, ну это было бы слишком явно. Выполнять перехват бомбардировщиков, не имея численного превосходства. Ещё и дали себя обнаружить. И вновь возвращаемся к тому — зачем помехи ставить позади нас?

Я взял паузу, чтобы перевести дыхание, и облокотился на спинку скамейки. База, на которую мы приземлились, кардинально отличалась от Аль-Джуфра. Всё же, близость к морю сказывается и на местности. Здесь и зелёная трава, и отдельные пальмы. А вдалеке можно разглядеть и очертания портовых кранов местного морского терминала.

Сама авиабаза Мисурата не что иное, как учебный аэродром ливийского авиаучилища. Или как они его здесь называют колледж.

Техники много и она пестрит разнообразием. Здесь и вертолёты Ми-2, и чешские Л-39, и югославские СОКО G-2 и J-1E. Последние, если судить по подвешенному вооружению, частично переоборудовали в лёгкие штурмовики.

— Ну как? — зашёл в беседку Белевский, пожимая нам руки.

— Устали, Сань. А Витя чего такой? — кивнул я в сторону Тутонина, который судорожно чесал правое ухо.

— Заложило и не отпускает. С 10 километров вниз пролетели за минимальное время. Я думал у меня затылок в заднюю кабину уйдёт, — сказал Саня, почесав голову.

— А я до самой посадки «улыбался». До сих пор уголки рта болят, — добавил Витя, продолжая бурить пальцем ухо.

Обсуждение вылета закончилось, когда нам сообщили о готовности техники к вылету.

После получения команды на вылет, мы направились к самолётам. Как только запустились, диспетчер довёл изменение