Севастопольская страда - Евгений Александрович Белогорский

— Принимайте, гостей, — а затем обратился к молодому чернявенькому человеку в новенькой советской гимнастерке. — Муса, посмотри, говорят, что татары.

Столь стремительная метаморфоза так сильно потрясла хиви, что они безропотно позволили разведчику Мусе Тухватулину стащить себя с телеги. Увидев в Мусе родную кровь, они стали что-то лопотать, но молодой казанский комсомолец гневно бросил им в лицо: — Предатели!

Разведчики отряда «Бороды» вот уже два дня внимательно наблюдали за немецкой топливной базой. Было выяснено расположение пулеметных точек и прожекторов, распорядок внутренних и внешних караулов, но дальше дело не шло. Нужен был язык, и командир решил «выйти на большую дорогу», благо этот вариант был предусмотрен майором Зиньковичем.

По его настоянию в группу был включен хорошо знавший немецкий язык сержант Филиппов, а также выдано два комплекта формы фельджандармов. Вместе с Никоненко оба разведчика прекрасно справились с заданием, и теперь предстояло изучить пойманную добычу.

Оба пленных оказались из местных крымских татар, которые пошли на службу к немцам, по их горячим заверениям ради куска хлеба. Числясь вспомогательной службе, они работали на кухне, выполняя различную черную работу.

Досмерти напуганные своим попаданием в плен, оба татарина были готовы рассказать все, что только знали ради сохранения своей жизни.

Следуя правилам, допрашивали их раздельно, и это дело было поручено бывшему боцману Дорофеичу и Тухватулину, так как один из пленных плохо говорил по-русски.

Узнав, что оба пленных работают на кухни, Никоненко сыгравший роль одного из фельджандармов приуныл.

— Да, что они могут знать интересного? Где лежат метлы и топоры, и кто, сколько есть? Эх, говорил же Филиппову, давай легковушку подождем, а он не согласился и эти сойдут для допроса — вздохнул Никоненко, но Дорофеич не согласился с ним.

— Не пой Лазаря раньше времени, Сергей. Генерал или скажем лейтенант — это конечно хорошо, но и маленький человек может многое рассказать, если его правильно спрашивать — наставительно молвил разведчик.

Бывший боцман был человеком обстоятельным, вдумчивым, обладавший природной смекалкой, подмечавший такие нюансы, на которые и опытный следователь не сразу обратил бы внимание. Ножин сразу заметил эту черту у своего подчиненного и потому без всяких сомнений поручил ему вести допрос.

Вместе с Никоненко, так и не снявшего форму фельджандарма, он начал «потрошить» пленного и вскоре выяснилось правота Дорофеича. Несмотря на свой малый чин, пленный рассказал много интересного, и самой главной новостью была наличие минных полей вокруг базы.

По словам хиви, опасаясь нападения партизан, с марта месяца немцы заминировали все подступы к базе, оставив свободными от мин лишь полтора метра по наружному периметру и вблизи подъездных путей.

О возможности минирования подступов, ещё раньше высказал предположение Селиванов. Он зорким оком осмотрел предполагаемое место работы, а затем вынес свой неожиданный вердикт.

— Сдается мне, товарищ командир, что немцы вокруг своей базы мин понаставили и поставили хорошо.

— С чего такие выводы? — изумился лежавший с ним на земле Ножин. Он вместе с минером наблюдал за базой и ничего подозрительного не заметил.

— А ты на караульных с собаками посмотри. Когда наружный периметр проверяют, к самой проволоке жмутся, а собак своих на коротком поводке держат и постоянно одергивают, если она отбежать пытается.

Тогда командира слова минера не убедили и вот теперь предположения Селиванова полностью подтвердились. Другой неприятной новостью для Ножина стало известие о численности охраны. Вместо привычной охранной роты солдат, оба пленные с уверенностью говорили, что базу охраняют две роты солдат. Именно столько человек числилось на довольствии на их кухни.

Объяснялись эти действия страхом командования за сохранность базы в период проведения штурма Севастополя. Также выяснилось, что в случаи нападения партизан на базу, через пятнадцать минут прибудет подкрепление.

— Связь у них имеется, как по телефону, так и по радио. Об этом им говорил один из казаков вспомогательного взвода, что обслуживают радистов — доложил командиру о результатах своего допроса Тухватулин и лицо у «Бороды» потемнело. Дело по уничтожению вражеской базы принимало невеселый оборот.

— Что ещё?

— Это именно отсюда возят бензин на немецкие аэродромы, с которых бомбят Севастополь. Раньше на аэродром бензовозы уходили раз в три-четыре дня, теперь ходят через день, под усиленной охраной. Кроме ранее охранявшего бензовозы взвода мотоциклистов пулеметчиков, добавлено два бронетранспортера и грузовик солдат.

— Да, крепкий орешек, эта база. Даже, если привлечь к операции партизан Сапрыкина, трудно будет выполнить приказ штаба фронта — с сомнением сказал Никоненко и командир с ним согласился.

— Все верно. Атака в лоб на пулеметы охраны, при наличии двух рот солдат и пятнадцать минут чистого времени для уничтожения цистерн с бензином это — чистая авантюра.

— Можно заложить на дороге парочку фугасов. Они на некоторое время задержат немцев, а через минное поле я тропинку к проволоке проложу, можете не сомневаться — заверил Ножина Селиванов.

— А что, это вариант. Сапрыкин со своими людьми свяжет охрану боем и будет прикрывать дорогу, а мы под шумок проникнем на базу и сделаем свое дело — ухватился за предложение минера Никоненко, но командир с сомнением покачал головой.

— При такой сильной охране мы не сможем полностью уничтожить цистерны с топливом. Как бы удачно не атаковали бы партизаны, полностью сковать охрану базы им не удастся. Две роты, есть две роты, тем более немцев. Эти вряд ли поддадутся панике, эти будут драться по всем правилам.

— Мы успеем взорвать часть цистерн, а остальные уничтожит пожар — предложил Чхеидзе, но «Борода» даже не стал его слушать.

— Немцы, не дураки. Они предусмотрели этот вариант, ведь так Селиванов?

— Так, командир. То, о чем говорит Александр, возможно лишь при сильном ветре, дующем строго в нужном нам направлении.

— А если навести нашу авиацию? — не унимался Чхеидзе, чья горячая грузинская кровь не хотела мириться с мыслью о невозможности исполнить приказ командования и хотя бы на несколько дней, позволить Севастополю свободно дышать.

— Если бы можно было использовать авиацию, нас бы не послали. Партизаны и без нас бы навели на эту базу, кого следует — сказал рассудительный Дорофеич и никто не посмел ему возразить.

Разведчики замолчали, мысленно продолжая искать выход из сложившейся ситуации, но на