"Девочка в реакторе" (СИ) - Котова Анастасия

Она ловко подхватила кусок рыбы, разломила его пополам и, поднеся ко рту, начала быстро есть.

— Дикарка, самая настоящая дикарка!

Девочка вытерла жирный рот рукавом рубашки.

— Ну не чудное ли создание, а?

— Ее же все ищут…

— Ищут да поймать не могут! По-видимому, деваться ей некуда, поэтому она ошивается здесь.

— Разве у нее нет родителей?

— Судя по всему — нет. За все это время за ней никто не пришел.

Девчонка, отужинав вместе со взрослыми мужчинами, выскользнула из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.

— Когда мы ее обнаружили, она была вся в бинтах, еле живая. Помыли, накормили, одели и выпустили. Я уже тогда понял, что она бродячая и никому не нужная. Жалко все-таки, ребенок еще.

Спустя три часа Тимофей вновь отправился на станцию.

Над огромным бетонным зданием светило безжалостно палящее летнее солнце.

По спине, под испачканной землей майкой, текли соленые ручейки пота, пощипывая царапины, полученные в проходах узкого тоннеля.

Респираторы пришлось снять. В них невозможно дышать.

— Вы радиации не боитесь?

Тимофей ответил сквозь зубы:

— Не боюсь! Как можно бояться того, чего не видишь?

Любопытная журналистка из очередной комсомольской газеты. Эти ненасытные репортеры лезли везде и всюду, не замечая, что подвергают собственную жизнь смертельной опасности. Тимофей не мог на них злиться. Люди должны знать правду о происходящих здесь ужасах.

Когда шахтеры подобрались к реактору чуточку ближе, крупные комки песка посыпались им на головы.

Мужчины отпрянули, вытаращенными глазами наблюдая странную картину.

Маленькая фигурка девочки в электрическом куполе.

— Мы сделали все необходимое, чтобы грунтовые воды не подверглись радиоактивному загрязнению. Мы в самые кратчайшие сроки построили несколько защитных дамб. Теперь же нам предстоит соорудить холодильную камеру под реактором. У нас появилось предположение, что рано или поздно он провалится, когда горящее масло расплавит нижние части блока.

Но вместо реактора на людей свалилась девочка в школьной форме.

— Уходите оттуда, немедленно!..

Шахтеры, побросав лопаты, рванули к выходу.

Снаружи уже собрались милиционеры, построившись вокруг второй очереди.

— Что случилось?!

— Девочка! — вырвалось у Тимофея. — Девочка в школьной форме!

— Что?..

Темноволосый мужчина в толстых очках побледнел.

— Ее нужно как-то оттуда увести!

Незнакомец в темно-синей куртке начал протискиваться сквозь толпу.

— Валерий Алексеевич, что вы делаете?!

— Я вытащу ее, пока она все не разрушила!

— Легасов…!

Работники зашептались.

Наступило напряженное ожидание.

По толпе прокатился вздох облегчения, когда незнакомец вышел из тоннеля, держа за руку девочку.

Она, опустив глаза, мирно шла рядом, даже не пытаясь вырваться.

— Ее нужно немедленно передать в руки милиции!

— Я сам этим займусь.

Шахтеры проводили странную парочку недоуменными взглядами.

— Простите, а мы уже можем вернуться к работе?

Милиционер смерил их с ног до головы:

— Можете.

— Саша, слушай, только внимательно. На блок ездить это тебе не к теще на блины ходить. На книгах и на том, что в институте узнал, там долго не протянешь. Выполнять все обычные инструкции по безопасности — лучше вообще в Чернобыль не приезжать, ничего здесь сделать не сможешь, все СТРОГО ЗАПРЕЩАЕТСЯ. Но ведь авария… Чтобы работать и жить подольше, надо знать правила игры. Здесь много людей пожглось прежде, чем эти правила поняли. Но раз поняли, их еще раз проверять на своей шкуре уже ни к чему. Поэтому слушай и запоминай, как “Отче наш”.

“Правила игры…”

“Игры…”

— Поднимитесь, Александр Александрович.

На пороге возник темноволосый ученый в толстых очках и темно-синей куртке.

Глубокие морщины на лице. В глазах какое-то уныние. Уголки губ оставались неподвижны, произнося сухие приказные слова. На подбородке вырисовывалась строгая вертикальная линия.

Легасов был мрачнее тучи.

— Хорошо, Валерий Алексеевич, через минуту я поднимусь к вам.

“Черт, это все не к добру…”

— Простите, уважаемый…

Ранним утром к нему подошли двое молодых офицеров.

— Александр Александрович. Боровой.

— Простите, товарищ Боровой, нас попросили передать вам датчики. Вы сегодня пройдете внутрь блока и установите там измерительные приборы. Нам необходимо знать уровни радиации на протяжении всего рабочего дня.

— Я понимаю вас. Трудно работать, когда под боком… такое…

— Всего вам доброго, Александр Александрович.

— Благодарю.

С ним пошли еще двое ребят из его института.

— Ладно, товарищи специалисты, какими будут ваши предложения? — с важным видом вопрошал Щербина, обводя взглядом небольшое помещение.

Председатель часто собирал их и долго выспрашивал.

Александр уже привык сидеть в своем уголочке.

Сначала включался интерес, возникали вопросы, поднималась рука, а в ответ — ничего.

Ученый больше месяца играл роль пустого стула.

Можно быть бесконечно умным, но от этого легче не станет.

“И что я здесь делаю?”

А за окном жизнь продолжалась.

“В Москве наверняка прохладнее, чем здесь” — приходил к грустному заключению Александр и отворачивался к окну.

Легасов назначил его в группу по обследованию помещений четвертого блока.

“Мне кажется это бесполезным. Я могу ползать там сколько угодно, но мне важности не добавляет”

— Нам передали защитные костюмы, Александр Александрович.

— Очень хорошо! Значит, так быстро мы не “сгорим”.

В считанные минуты они переоделись и, прихватив принесенные офицерами датчики, отправились ко второй очереди.

Летнее знойное солнце уже стояло высоко в небе, освещая стройплощадку перед разрушенным энергоблоком. Неподалеку шумели экскаваторы и тракторы, гудели грузовые машины, слышались режущие слух милицейские сирены.

Полным ходом шла подготовка к строительству объекта “Укрытие”.

Над головой раздался плач новорожденного младенца.

— Коршуны. Здесь неподалеку заячья нора. Мы когда территорию обходили, случайно ее обнаружили. Жизнь продолжается, как не крути! Кругом такая красота…

— Деревья все в листве, вишня в цвету…

— И птички поют!

— Ага! Соловьиное щепетание!

Александр тяжело вздохнул:

— Пойдемте, ребята.

На входе посадили человека для измерения радиоактивных доз у работников станции.

— Как только выйдите, я вас тут же замерю. Мы тут ведем учет каждого, — он постучал указательным пальцем по раскрытой на столе тетради, — чтобы знать, кто какую дозу получил и когда кого отправлять домой.

— На лечение?

— А это уже как повезет.

— Пожарникам уж точно не повезло…

— Ну кто же знал!.. — дежурный развел руками.

Внутри было все так же темно.

— Мы подвели сюда запасные генераторы. — Щелкнули лампочки. — Иногда мы задерживаемся допоздна. Работать в темноте — нехорошо.

— Отлично.

— Мы вам выдадим простые фонарики на батарейках. Провести туда свет не представляется возможным.

— Хорошо.

Ученого слегка потрясывало.

“Я никогда не отличался особой храбростью. Наверное, не найдется ни одного человека, которому будет по силам признаться в собственной трусости”

— Ни пуха, ни пера!

— К черту.

Вдоль узкого коридора были проложены длинные проводы и кабели.

Тоненький луч света пронзил непроглядную темноту, разрезая ее на части.

Боровой, возложив на плечи датчики и приборы, начал отставать от группы.

Молодые ребята ушли далеко вперед.

Голоса раздались в самом конце коридора. Потом и вовсе смолкли.

“Надо поспешить…”

По лицу ручьями стекал пот.

Респиратор нельзя было снять — на полу лежала радиоактивная пыль, осевшая после взрыва.

“Я завидую тем, кто побывал здесь до меня. Они очень храбрые и смелые ребята… не то что я…”