Темный Лорд - Александр Прозоров

Комнатушка размером от силы четыре шага на десять была усыпана мелкими стеклянными осколками. Можно было подумать, что Цивик не просто кокнул стекло, но еще и тщательно его пережевал. Впереди висела красочная картина в половину стены: великолепная дама в роскошном, усыпанном кружевами, подвесками и самоцветами наряде с обнаженной грудью, перед ней – припадающий с колена к изящной руке кавалер в столь же ярком облачении. Свет на полотно падал из небольшого стрельчатого окошка, забранного свинцовой рамой, стены слагались из серого со сланцевыми прожилками гранита, на потолке, в месте стыка свода, откуда-то взялась кирпичная прожилка. Изъятое у Цивика зеркало стояло напротив картины, на массивном столе с толстыми ножками в виде слоновьих ног и столешницей из цельной мраморной плиты.

– Итак, теперь вы можете поднять зеркала.

В вашем распоряжении десять минут.

Песочные часы перед учителем перевернулись.

Битали поднял свое зеркало, увидел знакомые с детства янтарные глаза, слегка оттопыренные уши и чуть приплюснутый нос, пригладил разлохматившиеся волосы. Напрягся, пытаясь заглянуть через зеркало за стену. Но личность в стекле ничуть не изменилась, даже не дрогнула.

– А ну, брысь! – цыкнул Кро.

Отражение угрозу даже не заметило.

Битали снова напрягся, сосредотачиваясь – но собственная личина за стеклом никуда не собиралась исчезать и старательно отвлекала, передразнивая его сосредоточенность.

– Концентрация, концентрация, – повторил себе Битали. Но какая может быть концентрация на соседней комнате, если глаза видят совсем другое?

Юноша решительно опустил зеркало, тряхнул головой – словно это могло избавить его от ненужных мыслей. Профессор Омар ибн Аби Рабиа тихо кашлянул. Песочные часы перед ним перевернулись, отмеряя вторую пятиминутку. Кро закрыл глаза:

– Концентрация, концентрация… – Он попытался как можно яснее, во всех подробностях представить себе комнату, которую нужно разглядеть. Косой свет из окна, свинцовая рама, гранитные стены, массивный стол на слоновьих ногах. Красная кирпичная полоска на потолке.

С минуту он удерживал в воображении эту картинку, стараясь припомнить все подробности, каждую мелочь, восстановить комнату с той ясностью, с которой видел совсем недавно. Потом поднял зеркало и, сохраняя видение в памяти, открыл глаза.

Да!!! В зеркале была та самая комната: косое падение лучей, стены с прожилками, каменная столешница у самого зеркала. Вот только… На картине вместо чувственной парочки красовалось огромное мохнатое чудище на двух ногах с длинными, похожими на костяные ножи, клыками.

– Время! – хлопнул в ладони профессор Омар ибн Аби Рабиа. – Попрошу всех опустить зеркала, вырвать из блокнотов страницу, поставить свое имя и приписать пару слов, которые докажут, что вы смогли заглянуть за стену. Прошу поторопиться, лишние мгновения неудачников не спасут.

«Волосатый упырь» – чиркнул на своем листке Битали, отнес на стол учителю. Тот подравнял стопку, начал ее сортировать:

– Так, так, так… Мсье Дожар, три балла в аттестат. Так, так, так… Мсье Завьялов – три, мадемуазель Горамник – три, мсье Уловер – три, мсье Кро – три балла. Мсье Кро! Будьте любезны, поясните, почему вам удалось то, с чем не справилось большинство класса?

– Возможно, они выбрали неправильные опорные точки? – поднялся Битали. – Я концентрировался на тех моментах, которые невозможно изменить: стены, потолок, окно. Если принять за опорную точку картину или стол, то при их замене… ничего не получится.

– Что мы сейчас и наблюдали, – кивнул учитель. – Отличный ответ, ни убавить ни прибавить. Четверка. Всем желающим заработать хотя бы по баллу даю еще десять минут. Время.

В этот раз воспользоваться зеркалом удалось с первой попытки и без особого труда – теперь юноша был уверен в своих способностях. За стеной изменение оказалось простым: прежняя картина вернулась на свое место. Число понявших это оказалось совсем невелико: всего десять учеников.

– За новую попытку никто не получит уже ничего, – подвел черту профессор. – Но если вы хотите добиться успеха, желающие могут еще раз посетить учебную комнату. С левого ряда по одному.

– Ну, тебе и везет! – наклонился к Битали недоморф. – Столько баллов за урок! Теперь по закону равновесия тебе неделю никаких отметок не видать!

Надодух Сенусерт ошибался. Еще пять баллов Битали Кро подарила на втором уроке мадам Деборе за образцовое ведение дневника. А после обеда он получил одну за другой две троечки у Карла Пепелета за совсем простенькие вопросы об использовании «трунио» для изменения формы предметов.

Вечером Битали – как, наверное, еще многие его сокурсники – открыл дверцу шкафа с подвешенным изнутри зеркалом и, тщательно припомнив родной дом, попытался увидеть его через магическое стекло. Правда, для Кро это был не совсем родной дом, а всего лишь последняя из съемных квартир.

Все получилось почти на «отлично»: несмотря на отсутствие в комнате больших зеркал, внепространственная пленка нашлась на каком-то небольшом предмете на полке, и через него, как через замочную скважину, юноша смог увидеть стену, фотографию на ней, половинку окна и двух людей, сидящих за столом. Но это были не его родители. Всего лишь кто-то из смертных.

Рано утром он примчался в столовую чуть не с первыми лучами – но Генриетты не застал. Сердце неприятно кольнуло: они, конечно, не договаривались, но все равно…

Битали подкрепился, поднялся из подземелья в коридор первого этажа, свернул налево, дошел до заложенной кирпичом арки – за которой, если верить Генриетте, скрывался бездонный колодец, снабжающий школу водой, а заодно всегда готовый погубить незнакомого с замком лазутчика, – «протек» сквозь стену слева от него, миновал темную каморку, заваленную граблями, ведрами и лопатами, и оказался снаружи. Впереди, примерно в полумиле, за ровными огородными грядками, возвышался Тихий лагерь, похожий на взбитую из земли пузырчатую пену. Но юноша повернул влево, прошел вдоль стены и оказался в просыпающемся парке, только-только разворачивающем бутоны на клумбах, подающем первые птичьи трели и только-только поднимающем фонтанные струи. По пустым дорожкам Битали спустился почти к самому болоту, повернул к лабиринту из кустарника и раздвинул ветви плакучей ивы.

– Ты представляешь, – сладко потянулась Генриетта. – Сегодня я проснулась здесь. Не знала, к чему такое может быть? И тут пришел ты…

Ее поцелуи были по-прежнему сладкими и желанными, пылкими, приятными. Но того непонятного колдовского наваждения, какое Битали испытал вчера, он больше не ощущал. Ему было хорошо, ему было радостно. Но первый поцелуй в жизни человека, судя по всему, случается всего лишь раз – и от этого понимания Кро стало немножко грустно. Первое прикосновение, первый поцелуй – больше он не ощутит этого ни с кем и никогда.