Чернокнижники - Александр Бушков

Он смотрел, пожалуй, даже весело, ухмыляясь с нескрываемой издевкой. Липунов и его гражданская супружница — откровенно злобно. Один Тягунов сохранял полнейшее бесстрастие, медленно переводя взгляд то на одного, то на другого, и по его лицу невозможно угадать, какие чувства им сейчас владеют.

— Выверните карманы, — тем же холодным, решительным гоном распорядился Липунов. — Вот так… Теперь распахните камзол, чтобы я посмотрел, нет ли оружия за поясом…

Савельев проворчал:

— Что я вам, турецкий янычар, оружие за поясом таскать? Оставьте уж… А то и впрямь пальнете сдуру… Вы не водочку ли кушали в неумеренных количествах?

И распахнул камзол, прижав левую полу так, чтобы скрыть и кобуру, и наплечный ремень. Спросил напористо:

— Может, мне еще и панталоны снять? Однако при даме неудобно как-то…

— Оружия нет, — констатировал Липунов. — Но все равно, оставайтесь на месте. И не дергайтесь, иначе пристрелю…

— Да что я вам такого сделал, что вы в меня пистолетом тычете? — произнес Савельев, прибавив в голосе возмущения. — Ваше сиятельство, что происходит?

— Что вы, милый мой, делали нынче ночью? — спросил князь вроде бы безразличным тоном.

— Спал, — сказал Савельев. — Прямо-таки мертвым сном.

— А вот и неправда, — вкрадчиво сказал князь. — Это все прочие от меня до последнего поваренка, мертвым сном спали, как явствует из их расспроса. А вот вы, очень похоже, бодрствовали, и не просто, а забрались в покои к одному из моих гостей…

Липунов усмехнулся:

— Знаете ли, Аркадий Петрович, у меня в комнатах кое-где порошочек по полу рассыпан… Никакого волшебства, обыкновенная химия. А здесь, у порога, я четверть часа назад рассыпал другой порошочек. Который ваши подошвы окрасил в синий — исключительно оттого, что вы ступали по первому…

Голова у Савельева, несмотря на дурно проведенную ночь, была ясная. Он не чувствовал особого замешательства — наоборот, следовало переходить в контратаку.

— Ну как же, как же… — протянул он насмешливо. — Как писал в одном из своих стихотворений великий наш ученый Михайла Васильевич Ломоносов, «В земные недра ты, химия, проникнешь взора остротой…» Интересные у вас забавы, право. Только к чему их затевать здесь, в доме нашего гостеприимного хозяина?

— Потому что вы сразу оказались у меня на подозрении, ищейка полицейская, — отрезал Липунов. — И подозрения блестяще подтвердились… Вы старательно шарили по моим вещам…

— Ну да, — сказал Савельев с самым спокойным видом. — Шарил, не стану отрицать перед лицом столь неопровержимых улик. Я университет не кончал, но кое-какое образование получил, и к наукам отношусь с почтением…

— Поразительная наглость, — не без легкого восхищения произнес князь, переглянувшись с Ниной. — Вы вот так вот лихо сознаетесь?

— А почему бы и нет? — усмехнулся Савельев. — Я же не в преступлении каком сознаюсь… Ну да, каюсь, из нездорового любопытства проник ночью в покои вашего уважаемого гостя, осмотрел его вещички. Но ничего не взял. Где же тут преступление? Некоторое нарушение правил хорошего тона, и не более того…

— При других обстоятельствах — возможно, — сказал князь уже серьезно. — Но поскольку предприятие наше, как бы удобнее выразиться, не вполне обычное, то, сами понимаете, подобное… любопытство и в самом деле предстает в самом плохом свете. Полицейский высмотрень нам тут совершенно ни к чему, к какому бы столетию он ни принадлежал. Вот кстати. Вы ведь какого-то сонного зелья наверняка в пищу подсыпали? Судя по тому, что мертвый сон сморил всех, кроме вас? Что-то это не похоже на простое совпадение…

— Подкупил я ваших поваров, уж не посетуйте, Федор Федорович, — сказал Савельев прямо-таки безмятежно. — Мялись, но прельстились златом — в конце-то концов, это не отрава, не смертное зелье, а всего лишь сонный порошок… Насколько я могу судить по виду, все присутствующие чувствуют себя прекрасно…

— Наглость и впрямь поразительная… — процедил сквозь зубы Липунов, не отводя револьвера.

— А это не наглость, — спокойно сказал Савельев. — Это разумная предосторожность. Почему вы так упрямо считаете меня полицейским агентом? Только потому, что я смотрел ваши вещи? А других побуждений вы совершенно не усматриваете?

— Нужно его… — сказал Липунов, чуть приподняв револьвер.

— А к чему ж торопиться? — спросил Тягунов, наблюдавший эту сцену с нешуточным интересом. — К чему, ваше сиятельство, спешить? Пристрелить всегда успеется, куда он отсюда денется… Только раньше бы выслушать до конца…

— Пожалуй, — подумав, кивнул князь. — Давайте уж не торопиться, Сергей Сергеевич… Интересно, а какие могут быть другие побуждения? Кроме полицейских?

— Вы о них, ваше сиятельство, не задумывались никогда, — сказал Савельев. — Поскольку в средствах не стеснены. А вот купец наподобие меня, уж простите за плебейскую вульгарность, думает прежде всего о презренном металле. Меня в ваши времена привлекла, вы должны понимать, не научная любознательность, а возможность неплохо заработать на вашей службе. Есть ли в том что-то плохое?

— Да нет, наверное, — пожал плечами князь. — Каждому свое…

— Вот видите, — сказал Савельев. — А любезный наш Сергей Сергеевич, признаюсь по совести, с самого начала вызывал у меня серьезные подозрения. Вот вызывал, и все тут! Мы, купцы, иногда умеем с ходу определить… — он сделал паузу. — Человека мутного… Вот я, простите великодушно, посмотреть, с кем имею дело… Причинил некоторые неудобства… а впрочем, не особенные. Все проспали ночь крепким сном, и не более того. Зато теперь я столько интересного про вас знаю…

— Не сметь, Сергей Сергеич! — прикрикнул Тягунов.

— Да, в самом деле, — непререкаемым тоном подхватил князь. — Не вздумайте… Не раньше, чем я прикажу.

Липунов, явно сделав над собой нешуточное усилие, убрал палец со спускового крючка. Вспомнил, очевидно, что не он здесь хозяин, что без содействия князя сам он в Головинский дворец ни за что не попадет. «Значит, еще поживем, — приободрившись, подумал Савельев. — Не будет стрелять, сволочь…»

— Ваше сиятельство, — сказал он. — Ваша полиция, как известно, продажна и корыстолюбива. Наша, если вам интересно знать, вашей нисколечко не уступает. Так что я, потратив некоторую толику денег, нужные сведения раздобыл быстро. Господин этот — не профессор химии, а крупная персона в рядах заговорщиков, не единожды покушавшихся на отца нынешнего нашего монарха и в конце концов убивших его… — он на секунду запнулся, подыскивая подходившее этой эпохе слово, — ручными бомбами наподобие ваших гренадерских. А сия очаровательная дама приходится ему не сестрой, а любовницей…