Клеймо тирана - Любовь Попова

class="p1">— Что за шутки? Зачем мне ехать с тобой, чтобы увидеть Леню? Он сам сюда придет.

— Точно? Ты уверена? А как он придет, если его за хранение наркотиков закрыли.

Глохну. Слепну. Под ногами словно земля надвое разрывается с таким грохотом, что по телу дрожь проходит.

— Ты врешь… Леня не наркоман. Он приличный бизнесмен.

— Детка, ты многое про него не знаешь… Даже больше, ты ничего про него не знаешь, — он подходит ближе, обдает запахом мерзких сигарет, что я ощущала еще в салоне его дорогой машины. — Он уже сидел за убийство и сядет снова. Но у тебя есть шанс его спасти.

— Да что ты… — Леон! Это точно очередная мерзкая проверка? — Как? Переспать с тобой?

— А что тебя смущает, ты же спала с Леней, чтобы спасти Колю? — ржет он и тут же получает по лицу. Откуда ему знать такие мерзкие подробности? К нам подбегает охранник Игорь, тут же закрывает меня от озверевшего таксиста. — Ты что творишь, сука?! Я тебя урою.

— Меня сначала урой, — Игорь толкает его и тут же выносит за дверь, а я обнимаю себя, не понимая что делать дальше. Не проверка. Леон бы не стал так издеваться. Не стал бы напоминать. Верно?

Достаю телефон, звоню ему, но телефон не отвечает.

— Вер, что случилось?

— Где Леня?

— Понятия не имею. Сама ему весь день дозваниваюсь. Да что случилось.

— Я не знаю, — сама уже на истерике. Срываюсь в раздевалку, переодеваюсь, молясь, чтобы это была проверка. Лучше я расстанусь с ним окончательно, дам по морде, чем увижу за решеткой. Только не это. Только не претворение в жизнь страхов, что разрушили нас в прошлом.

На улице замечаю подбитого таксиста. Он держит у носа что — то холодное, кажется кусок мяса.

Я вздыхаю, адреналин хлещет по венам, как яд. Подхожу сзади, пристраиваю костяшку у головы, как когда — то учил Леня.

— Кто ты такой, говори…

— Что там у тебя.

— Пистолет. Кто ты такой?

— Гена.

— Супер, это прям о многом мне сказало. Откуда ты столько обо мне знаешь?

— От Гоши.

— Гоши? Это который…

— Которого твой Леня убил! Из-за тебя! — резко разворачивается он, и я просто лечу на асфальт, прилично приложившись спиной. Он сильнее, с ним бесполезно бороться, его руки уже на моей шее… Закрываю глаза, вспоминая, чему учил меня, когда — то Леня. Мужчина всегда сильнее, даже если выглядит меньше тебя. Но у любого мужчины есть слабое место. Не пытайся убрать руки, хуже сделаешь, лучше хватайся за яйца, да так, словно оторвать хочешь.

В глазах темнеет, кричать уже не получается, зато кричит Гена этот, когда протягиваю руку вниз и дергаю за приблуду. Он отпускает меня на мгновение, но и этого хватает, чтобы зарядить в пах уже ногой и отползти.

Игорь снова тут, поморгает мне подняться.

— Где, Леня… Что с ним? — спрашиваю откашлявшись, не своим голосом.

— В тюрьме. Сказал, не беспокоить, сам разберётся.

— Он-то разберется. Куда ехать?

— Вера Ивановна, он сам.

— Скажу, что ты на меня напал.

— Вера Ивановна, — осуждающе говорит Игорь, но, вздохнув, называет адрес изолятора. — С этим что?

— Полицию вызывай. Пусть посадят урода.

Беру такси и спешу по новому адресу, порой чувствуя, как от боли в шее, начинает тошнить. Отличный ужин, Леня. Убью нахрен! Я на таком взводе, что кажется дотронься — рванет.

В изоляторе приходится устроить порядочный скандал, наплести, что беременна и почти рожаю, чтобы меня пустили к Лене.

В какую — то странную серую комнату с облупленными стенами, одним столом и двумя стульями. Минуты капают на мозг, нервы и так на пределе.

Я обнимаю себя, чувствуя, как холод от кожи крадется к груди. Сколько раз я себе это представляла. Сколько раз боялась, что именно это с нами случится. Но почему теперь, теперь, когда Леон покончил с криминалом?!

Дверь открывается минут через десять, мужчина в форме впускает хмурого и взлохмаченного Леню. На нем все та же рубашка, но порядком измята, а на лице большой пластырь, пропивавшийся кровью.

— Что они с тобой сделали?! — тут же хочу подойти, но меня тормозят. — Вы его порезали?!

— Девушка, сядьте, никто вашего мужа не трогал. Кстати, — говорит он Леону, чьи брови уже давно высоко на лбу. — Поздравляю с будущим пополнением. Надеюсь, что папаша увидит ребенка до его совершеннолетия.

— Побазарь мне.

— Не рычи, Зверев.

— Выйди.

— Ага, разбежался.

— Выйди, Трофимов, мы просто поговорим. Куда я отсюда денусь.

— Да кто тебя знает, — вздыхает он, но наручники оставляет, приковывая Леню к столу. Выходит за дверь, пока мы сплетаемся взглядами. Я почти не дышу, руки ломаю под столом, не моргаю. Почему все так? Почему все рушится, когда мы вроде только начали искать точки пересечений. После такого бурного утра, такой отвратительный вечер… Хотела свидания, да? Получай…

— Беременна?

— Ну пришлось соврать, чтобы пустили. Лень, что происходит, почему ты здесь?

— Почему ты здесь?

— Это самый тупой вопрос, который ты мог задать.

— Нет уж ответь.

— Что за игры, Что ты хочешь услышать.

— Хрен знает, Вер. Наверное, что ждать меня будешь.

— Что ты натворил, Лень? Опять связался с криминалом?

— Когда твоя мать проститутка, а твоя сестра наркоманка, а ты бывший водила криминального авторитета, то криминал будет следовать за тобой по пятам до конца жизни. Сестру отправил в диспансер лечиться, а в квартире были наркотики, кто — то ментов подослал. Вот сижу думаю кто… Начал избавляться и тут наряд. Я бы на месте разобрался, но денег не было.

— Оля наркоманка?

— Да, довольно давно.

— Почему? Да, глупый вопрос.

— Мы росли вместе. Я за ней как коршун, все боялся, что она не по той дорожке пойдет, как мать. А она вбила себе в голову, что мы вместе должны быть.

— А ты? — сглатываю, жду ответа. Любит ли он ее. Не как сестру.

— А что я, Вер. Она сестра мне. Я ей трусы стирал, меня тошнит от одной мысли о подобном.

— А то, что мы похожи…

— И что блядь?

— Ладно-ладно… Почему ты не сказал, что это ее?

— Потому что тогда ее посадят.

— А лучше, если сядешь ты?

— Да мне много не дадут, ты пока за клубом присмотришь, да?

Я даже вскакиваю, стул железный с грохотом падает.

— То есть ты ради нее, готов отсидеть?! Готов на себя вину взять?!

— Я уже взял, Вер, Она сестра мне. Ближе никого нет, какой бы она не была.

— А я? Я не ближе?

— Это другое. Ты женщина моя, любимая, конечно. Но завтра ты