Утро звездочета - Сергей Дигол

— Этвсепонятно, — тараторит Малахов. — Но если до сих пор не пойманы убийцы Карасина, нет подвижек по делу Брауна, нет ли ощущения, что с убийством Тминина дело будет обстоять не лучше?

— Я не уверен, что убийцы Карасина до сих пор на свободе, — замечает Колокольцев.

— Как же тогда…

— Следствие решило поступить так, как оно поступило. Уверен, с полным на то основанием. Это не исключает, что убийцы и Карасина, и Брауна, и даже Джабировой — я имею в виду настоящие убийцы — арестованы. Но, возможно, полной уверенности в этом нет. Поймите, все эти дела настолько громкие и общественно важные, что молчание того же Следственного комитета может быть оправдано. С другой стороны, никто со стороны не возьмется утверждать, что преступники арестованы. Это всего лишь одна из версий, в частности, моя, как профессионала, работающего в системе не первый десяток лет.

Выдержав крошечную паузу, Малахов переводит дух и смотрит в камеру.

— По мнению Владимира Колокольцева, виновные в серии громких убийств последних недель, возможно, уже… арестованы. Сегодня, здесь, в этой программе, вы из первых уст узнаете и мнение представителя Следственного комитета, а пока, — в горле я чувствую бешеную пульсацию, — вернемся к гибели Аризы Джабировой, певицы, известной всей стране как Плющ.

На экране мелькают фотографии певицы. Плющ на сцене «Олимпийского». Плющ и и Филипп Киркоров. Плющ на водительском сиденье бирюзового Бентли. Плющ и Борис Моисеев. Плющ в военном госпитале, у постели раненого солдата. Плющ и Валерия. Плющ в темных очках, поджав голову, в какой-то подворотне с красной сумочкой под мышкой (последняя фотография по стилю напоминает снимки папарации и сенсационна скорее самим фактом скрытой съемки, чем скандальным содержанием).

— Через несколько минут в этой студии появится человек, которому все мы обязаны звезде по имени Плющ. Человек, сумевший распознать яркий талант в никому не известной дагестанской девушке. Продюсер и композитор Виктор Дробыш — в эфире «Пусть говорят». Сразу после рекламы. Слушайте, может хватит кашлять? — кричит Малахов, оборачиваясь к трибунам.

Я не сразу понимаю, что его возглас не проходит в в эфир. По миллионам телевизоров во всей стране сейчас транслируется рекламный ролик, мы же видим Малахова, которого успокаивают стаканом воды и ассистентов за его спиной, которые шныряют по трибунам и шикают на зрителей. Лишь с возобновлением эфира Дробыш отрывается от своей каштановой девушки и неторопливо поднимается с кресла. Через минуту он — полноправный участник спектакля и свою роль он играет с легкостью и естественностью утомленного многомесячными репетициями.

— Мне позвонила жена, — скрипучим голосом говорит он, — от нее я и узнал, что… в общем, что Аризы больше нет. Я как раз включил телефон, а до этого мы с моим бизнес-партнером пару часов общались без свидетелей и без телефонов.

— Все знают, как ты опекал Аризу, — говорит Малахов. — Как она нашла тебя?

— Правильнее было сказать, как я ее нашел, — улыбается Дробыш. — Потому что Ариза — это, конечно, одна из самых больших находок в моей творческой биографии. Может, самая… нет, не буду говорить, чтобы никого не обидеть.

— Она прислала тебе свои записи?

— Знаешь, это ведь только в сказках так бывает: девочка прислала бандеролью записанную под гитару, ночью, на чердаке кассету, и в один прекрасный день встречает у собственной калитки знаменитого продюсера, в существовании которого верила не больше, чем в снежного человека. И дело не в том, что профессиональному продюсеру достаточно полминуты записи, чтобы оценить, получится ли из этого успешный проект, или все это — извините, шлак. Ни я, ни, я уверен, остальные ведущие музыкальные продюсеры — Крутой, Матвиенко, Фадеев, я говорю о топ-продюсерах…

— Да-да, я понимаю…

— …никто из нас не занимается прослушиванием содержанием бандеролей. Все мы — слишком занятые люди, у которых сутки расписаны по минутам.

— Я, кстати, хочу сказать нашим телезрителям, что у Виктора Дробыша через три часа самолет, и мы до последнего не были уверены, что он сможет приехать в прямой эфир.

— Точнее, через два часа и тридцать восемь минут, — даже не смотрит на часы Дробыш. — Так вот, я физически не имею возможности слушать присылаемые мне записи. Да они ко мне и не доходят, если, конечно, я не получаю их от людей, от которых я рассчитываю получать подобные вещи.

— То есть, запись проходит несколько этапов…

— Конечно! Несколько уровней, назовем это так, пока диск не попадает на мой стол. Не вижу в этом ничего зазорного. Более того, это единственный разумный способ поддерживать отечественную популярную музыку на высоком уровне. Я слушаю записи, которые мне присылают люди, которым я доверяю. Им приходится слушать больше чем мне, но и они получают записи только от тех, кому доверяют. И так еще три-четыре ступени, пока мы не доходим до источника записи, до этой виртуальной девочки с гитарой на чердаке. Это нормальная система и…

— Но с Плющ ведь все вышло по-другому?

— Д-да, — словно нехотя подтверждает Дробыш. — Счастливый случай, не иначе.

— Там совершенно невероятная история произошла, насколько я знаю. Расскажи, пожалуйста.

— Ариза за пару месяцев до нашей с ней встречи приехала в Москву. Одна приехала, без семьи. В общем, обычная история покорения столицы без единого шанса на успех. Подала документы в Щукинское училище — кстати, не знаю, как своим близким, а мне она так и не смогла объяснить причину этого странно поступка. Она ведь всегда мечтала петь, а не играть в театре. В училище она, естественно, не поступила, но на вступительных экзаменах сблизилась с другой абитуриенткой, девочкой, которая служила личным курьером в семье одних моих знакомых из тех, о которых я говорил.

— Музыкальным вкусам которых ты доверяешь?

— Совершенно верно. Уж не знаю зачем, — разводит он руками, — может, чтобы возвысить себя в ее глазах, эта девочка с первых дней знакомства многое разболтала Аризе, в том числе и о том, какие люди бывают в доме ее хозяев. Конечно, не забыла упомянуть и меня, рассказала, что нас связывает. Это была главная ее ошибка, — смеется он.

— Ариза подменила диск? — улыбается Малахов.

— Ариза настолько близко вошла в жизнь новой знакомой, что та с удовольствием стала перепоручать ей свою работу. Она же, в отличие от Аризы, в Щукинское поступила, но и работу не бросила. Жить-то на что-то надо. Она отдавала Аризе часть своей зарплаты, поскольку та выполняла почти всю работу за нее. Само собой, настал момент, когда нужно было доставить диски в мой дом. Ради этого момента Ариза и подцепила, грубо говоря, эту девочку.

— Ты ведь сразу понял, что это подлог.

— Что я мог понять, кроме того, что Антон… ну в смысле, мой знакомый, превзошел самого себя!

— Это была его лучшая работа?

— Однозначно! Представляешь, какая была комедия, когда я позвонил ему, чтобы высказать свой восторг! Не представляешь, как я ржал, когда мы оба поняли, что говорим о совершенно разных записях. Немая сцена, — говорит цветущий Дробыш и выглядит победителем.

— У нас есть возможность поговорить с одним из самых близких людей Аризы, — вкрадчиво сообщает в камеру Малахов. — К нам в студию согласилась прийти старшая сестра Аризы Джабировой, Сарат Джабирова.

В студии раздаются аплодисменты — робкие, словно зрители не понимают, уместно ли хлопать девушке в черном платье и черной косынке. Меня не перестает бить дрожь, но я не понимаю, что меня больше волнует: когда меня пригласят в студию или откуда в ней входит сестра Плющ? Малахов и Джабирова-старшая вполголоса приветствуют друг друга.

— Как вы? — интересуется ведущий и у меня самого встает комок в горле.

— Держимся, — тихо говорит Джабирова, и студию сотрясают овации.

— Про вашу сестру говорили, что она — образец кавказского отношения к семье. Всего, несмотря на возраст, добилась сама. Перевезла в Москву маму, вас, младшую сестру. Изменила ли Аризу слава? Стала ли она для вас другой сестрой? — делает Малахов акцент на слове «другой».

— Сестра всегда остается сестрой, тем более такая сестра, как Ариза, — говорит Джабирова, срывая новый шквал аплодисментов.

— На нашей сцене, — говорит в камеру Малахов, — есть певица, которую считали «творческой сестрой» Плющ. Причем не только из-за того, что обе известны широкой публике под псевдонимами. У них много похожего в творчестве, — он поднимает папку и читает по бумажке, — искренняя мелодичность песен, свежесть и непосредственность, отличающие их творчество от большинства «фанерных» героев нашей эстрады. Такой оценки, — поднимает глаза Малахов, — эти певицы удостоились из уст патриарха советской и российской музыки, легендарного композитора, автора знаменитой песни «Ландыши», занявшей второй место в проекте Первого канала «Хит-парад ушедшего века», народного артиста СССР Оскара Фельцмана. И сегодня сестра Плющ по сцене у нас в гостях. Встречайте — Максим!