Корниловъ. Книга вторая: Диктатор - Геннадий Борчанинов

ожидать большего. Самыми опасными из них были революционные матросы, служившие к этому моменту уже по пять-семь лет и отлично знающие воинскую науку, но со стороны Инженерного сквера их пока не обнаружилось.

Со стороны Невы вдруг послышался пушечный выстрел, и генерал Корнилов даже на мгновение перестал поливать Инженерный сквер пулемётным огнём. Это что, в Неву вошёл корабль мятежников? Или это сигнал к штурму Зимнего, в котором только госпиталь с ранеными воинами? Вряд ли это стреляют из Петропавловской крепости, до полудня ещё далеко.

Там, за Летним садом, снова громыхнули пушки, и самые безумные варианты вихрем пронеслись в головах защитников. Начиная от того, что мятежники выкатили на улицы полевую артиллерию, и заканчивая тем, что в устье Невы вошёл немецкий флот, пройдя мимо всех минных полей и заграждений.

Глава 40

Нева

Революционный крейсер «Аврора», который полностью подчинялся большевикам, благодаря долгой агитации на стоянке, гордо и величаво прошёл мимо Васильевского острова и приблизился к разведённому Николаевскому мосту. Все мосты на ночь оставались разведены и взяты под охрану юнкерами и отрядами Унгерна, а большевикам и анархистам требовалось их захватить, и военный корабль для этого подходил идеально.

Разогнать охрану, быстро высадиться, взять контроль. Чтобы можно было отправить подкрепления тем, кому это необходимо.

Противопоставить что-либо военному крейсеру мелкие отряды безусых юнкеров не могли даже в теории. Петропавловская крепость могла бы дать отпор, но пушки пока молчали. Стрелять по русскому кораблю, над которым реял Андреевский флаг, гарнизон крепости пока не спешил, а красное знамя революционные матросы не поднимали то ли ради хитрости, то ли просто про него забыли.

Над крейсером поднимался чёрный угольный дым, распадаясь на клочки от порывистого ветра, и тут же к этому дыму после короткой вспышки добавился пороховой. Шестидюймовая пушка открыла огонь по крепости, едва только это стало возможным.

Корабль, конечно, внушал уважение своей мощью, покачиваясь на фарватере Невы. И вдвойне удивительно было для простых горожан просыпаться от того, что один из кораблей Балтийского флота вдруг повернул свои орудия на город.

Гарнизон крепости, и без того обеспокоенный стрельбой на улицах, зашевелился, забегал. Никогда прежде Петропавловской крепости не доводилось отражать атаки врага, и в последнее время она служила скорее тюрьмой и одним из символов города, а не военным сооружением, но теперь, похоже, ей придётся задействовать артиллерию не только для сигналов точного времени.

По бортам «Авроры» защёлкали выстрелы с мостов, команда крейсера ясно дала понять, чью сторону она заняла в сегодняшнем кровопролитии.

Артиллерия крепости наконец-то ответила. Такая же шестидюймовка. Вот только если моряки, наученные тремя годами войны, положили снаряд точно внутрь крепости, то солдаты гарнизона такой точностью похвастаться не могли, и белый фонтан воды поднялся далеко за кормой «Авроры».

Благо, что крейсер пока мог стрелять только из одного орудия, а вот у гарнизона крепости таких ограничений не было, и артиллеристы быстро пристрелялись и исправили свою ошибку. Снаряд ударил в носовую часть, осколки пробили обшивку, разлетаясь по палубе.

Испустив ещё порцию чадящего чёрного дыма, крейсер дал задний ход, намереваясь укрыться за Стрелкой Васильевского острова. Ещё один снаряд шестидюймовки ударил по стене Петропавловской крепости, выбивая тучу пыли и каменных осколков, орудия на бастионе дали ответный залп.

Крейсер, поражённый несколько раз подряд, дал крен, продолжая пыхтеть машинами и двигаться прочь от опасности, подальше от береговой артиллерии Петропавловской крепости, впервые за две сотни лет вступившей в реальный бой.

И вот так, двигаясь задним ходом, у самой Стрелки «Аврора» села на мель.

Сказалось неуверенное управление кораблём. Ни одного офицера на корабле не было, лишь матросы и кондуктора, пусть даже достаточно опытные, чтобы управлять крейсером в отсутствие офицеров.

Как только крейсер проскрежетал килем по дну реки, а потом резко остановился, матросы забегали по накренившейся палубе, продолжая тушить пожары. Из крепости дали ещё один залп, последний, отбивая у революционных матросов всякую охоту сопротивляться.

Некоторые прыгали за борт, в холодную воду октябрьской Невы, пытаясь выбраться на берег и скрыться в тёмных переулках Васильевского острова, но таких было меньшинство. Спустя несколько минут «Аврора» подняла белый флаг, понимая, что сопротивление бесполезно.

Сборная солянка из кронштадтских матросов-анархистов теперь ничего не могла противопоставить ни головорезам Унгерна, ни даже юнкерам, и сдавалась теперь на милость победителя. Те, с оружием наперевес, спешили к Стрелке от Николаевского моста. Брать в плен тех, кто сдался, и ловить тех, кто сдаваться не хотел.

Весь город этой ночью погрузился в кровавую вакханалию, устроенную во имя всеобщего блага, и битва на Неве стала её кульминацией и закономерным финалом. Короткая, быстрая, кровавая. Точно как и все остальные попытки большевиков захватить какие-либо важные точки.

Выстрелы, гремевшие по всему городу, постепенно затихали, долгим эхом звеня в ушах у каждого из участников этих событий. И каждый понимал, что эти выстрелы — далеко не последние. Проигравшие клялись отомстить, взять реванш, бороться до конца, победители готовились снова защищать свой статус и положение, массовыми расстрелами спасая Родину. Но в том, что кровь будет литься снова, не сомневался никто из них.

Некоторые думали, что сегодняшнее кровопролитие, эта бойня на улицах ночного Петрограда — это бесчеловечное преступление со стороны правительства, и что насилие порождает только насилие, что можно было сесть и спокойно договориться. Другие думали, что этого мало, и нужно огнём и мечом пройтись по всем, хоть как-то заподозренным в связях с левыми партиями, калёным железом выжечь заразу. И только один генерал Корнилов осознавал, что сегодня ночью сумел малой кровью предотвратить кровь большую, которая надолго расколола бы общество и заставила брата пойти против брата, а сына — против отца, и что раскручивать маховик репрессий на полную мощность не стоит. Слишком многие всё ещё симпатизировали левым, и Корнилов не мог их в этом винить.

С поверженного крейсера начали спускать шлюпки, матросы малыми группами спешили покинуть корабль, плотно посаженный на мель. Над городом понемногу стало светать, солнце ещё не вышло, но сумерки, предвещавшие рассвет, медленно разгоняли ночную тьму. Большевики, бандиты и анархисты бросились бежать, почти нигде не добившись успеха.

Кое-где они просто бежали прочь, столкнувшись с ожесточённым сопротивлением, где-то защитникам удалось убить или ранить большую часть нападавших, и остальные просто не смогли продолжать бой, а где-то революционеры сражались так рьяно, что просто кончились под пулемётным и винтовочным огнём. Опоенные дикой смесью кокаина и спирта, матросы шли в атаки даже тогда, когда ситуация казалась для них абсолютно безнадёжной, а запасники, не желавшие