Война амазонок - Альбер Бланкэ

Прибежал лакей и, полагая, что принцам угодно по окончании обеда прогуляться или разойтись по своим спальням, отворил обе половинки дверей и посторонился.

– Доктора! Зови доктора! Да поспешай же, олух! Разве не видишь, мой брат умирает! Твой барин отравил его!

Слуга бросил испуганный взгляд на принца Конти, который корчился и ломался, чтобы лучше скрыть свой смех, и, ни слова не говоря, бросился бежать, забыв запереть за собой дверь.

Принц Кондэ последовал за ним, кричал что было силы, вызывая барона де-Бара, который бежал уже на полных рысях и с набитым ртом; он тоже сидел за обедом, когда его вызвали.

– Провалитесь вы совсем! – закричал Кондэ. – Посылайте скорее за доктором, принц Конти умирает по вашей милости.

– По моей милости? Это почему?

– Очень просто, Мазарини подкупил вас, чтобы избавиться от врагов.

– Ваше высочество, клянусь же вам…

– Докажите же, что это не так, посылайте скорее за доктором, а я поспешу к принцу.

Поспешно снаряжен был конвой из десяти солдат и трех лакеев и отправлен в город со строгим приказанием привести первого доктора, который случится ближе. Если, конечно, не найдут доктора Баги, состоящего на службе при тюрьмах.

– Я уверен только в том, что сюда явится доктор, которого можно считать первым фрондером в королевстве, – говорил принц Конти среди стонов и кривляний.

– Поздравляю вас, любезный герцог, – сказал Кондэ, – еще несколько минут – и вы увидите вашу супругу.

Герцог де-Лонгвилль нахмурился и сказал:

– Если бы мы жили во времена Ришелье, то, клянусь вам, господа, по милости этой сумасбродной повесы давно пришлось бы нам сложить головы на плахе.

– Доктор идет! Доктор! – раздались голоса на лестнице.

Принц Конти опять принялся разыгрывать свою роль, послушное эхо разносило под сводами башни его жалобные вопли.

ГЛАВА XXVI

Аптекарь и фельдшер

Дверь отворилась, губернатор впустил в нее доктора.

– Да это господин Баги! – воскликнул разочарованный Кондэ.

– А разве вы ожидали другого? – спросил барон с подозрением.

– Мы боялись, что к нам приведут первого встречного, невежду, – отвечал принц.

Доктор нащупал пульс у принца Конти и закричал, чтобы скорее принесли матрац.

– Священника! Священника! – говорил принц Конти. – Господа, я чувствую, что умираю!

Поспешно приказали бежать за священником, в то же время губернатор приказал было убрать остатки обеда.

– Не трогайте! – закричал Кондэ. – Мы после определим, точно ли отравлен мой брат. Доктор Баги, ученый доктор и химик, произведет опыты.

– Ваше высочество, не забывайте, что я дворянин! – воскликнул де-Бар, раскрасневшись от негодования.

– Я привез с собой, на всякий случай, фельдшера и аптекаря, – сказал Баги, стоявший на коленях перед принцем Конти, который своими стонами и воплями, как нельзя лучше, разыгрывал роль больного.

– Где же они? – спросил Кондэ, ничего не понимая.

– Внизу. Сделайте одолжение, попросите их сюда, – сказал доктор, обращаясь к губернатору.

Барон бросился по лестнице, и через несколько минут явились два человека в черной одежде, у каждого был в руках саквояж. Когда де-Бар хотел за ними последовать, доктор Баги бросился к нему навстречу и не впустил его.

– Ах! Господин барон! – прошептал он, поднимая руки к небу, – не входите! Не входите!

– Так это правда?

– Важное, очень важное дело, и на вашем месте…

– Продолжайте, продолжайте, – сказал де-Бар, бледнея от страха.

– Я поспешил бы сесть на корабль и махнуть за границу.

– Доктор!… Как можно подозревать меня?

– Приходите через несколько минут, – сказал доктор, тихо выталкивая барона и запирая за ним дверь.

Лишь только дверь затворилась, молодой аптекарь, вошедший в комнату с фельдшером и все время смиренно жавшийся в уголок, выбежал и бросился на шею принца Кондэ, крепко расцеловав его; он точно так же бросился на шею к принцу Конти, который в это время, забыв про свою болезнь, подбежал к нему. Затем, почтительно поклонившись герцогу де-Лонгвиллю, аптекарь протянул ему руку, которую герцог поцеловал самым церемонным образом.

– Сестра! – говорили принцы в восторге от свидания с нею.

– Герцогиня! – сказал герцог де-Лонгвилль, – еще одним сумасбродством больше!

– Господа, времени терять нельзя, а вы, любезный герцог, прочтете мне мораль в другое время. Теперь надо действовать. Господин Баги рискует головой за нас, мы должны вознаградить его успехом.

– Говорите скорее.

– В этих саквояжах – пистолеты и кинжалы. Прежде всего разделите их между собой.

– Ага! Мы будем драться! – воскликнул Кондэ, ноздри его раздулись, как у льва, когда он бросился к саквояжам и стал с лихорадочным нетерпением разбирать их содержимое.

– Со вчерашнего дня я в Гавре и, уверяю вас, недаром провела время. Пятнадцать солдат из гарнизона замка перешли на нашу сторону, через час полк герцога де-Лонгвилля, предводительствуемый герцогом де-Бофором, явится под стенами замка. В это же время три большие лодки причалят к башне. На лодках будут преданные люди, которые, в случае неудачи, увезут нас в море.

– План недурен, – сказал Кондэ, – только почему бы последнее средство не поставить первым?

– Потому что караул в основном крепкий и неподкупный. Перешедшие на нашу сторону пятнадцать солдат обязаны убить остальных караульных, если дело дойдет до драки.

– О! Моя прекрасная Брадаманта! – воскликнул принц Конти. – Ты поистине достойная сестра победителя при Линце и Рокроа.

– А я удивляюсь, как для нее мало стоит жизнь людей, – подхватил герцог де-Лонгвилль, – вот такова она всегда. Тут стоят четверо часовых, лучшие солдаты своего законного короля; и только потому, что они честнейшие люди, они си мешают – убить их!

– Герцог, – сказала сестра Кондэ сурово, – можно подумать, что тюрьма вам пришлась по вкусу и вы готовы провести тут всю жизнь.

– Если бы вас, герцогиня, присудили на заточение вместе со мной, то, признаюсь и скрыть не могу, я примирился бы и с тюрьмой.

– Но ни я, ни братья мои, мы не разделяем вашего мнения.

– Вот уж нет, черт возьми! Да и что жалеть Мазариновых солдат. Притом же не забудьте, любезный зять, кто не со мной, тот против меня! – сказал Кондэ.

– Я с вами, принц, с вами всеми силами сердца и, в случае надобности, шпаги. Вы сами знаете, что для меня нет большего счастья в будущем, как короновать вас в Реймсе – вместо ребенка, который интригами Мазарини и Анны Австрийской занял лучший престол во вселенной.