Совершенно несекретно - Сергей Филатов

Борис Николаевич удивленно вскидывает брови:

— Он что, закона не знает?

— Должен бы знать, но идет напролом, тем самым нарочно провоцируя скандал. Есть во всем этом и явный оттенок комичности — он сделал меня ответственным за сельское хозяйство, как бы напоминая тем самым о последних днях работы в ЦК Егора Лигачева. Дело не во мне. В отношениях с Хасбулатовым у нас есть несколько путей, в том числе и путь мира, от которого он заведомо отказался. Я был вынужден предупредить Руслана Имрановича, что наша фракция это расценивает как ущемление ее прав и наступление на демократию, а мы — на встрече помимо меня были С.А.Ковалев, С.Н.Юшенков и В.В.Волков, — в сюю очередь, это воспринимаем как откровенный крен консерватора влево, со всеми вытекающими отсюда последствиями. А второй путь — это путь войны, открытой конфронтации, путь, который, к сожалению, может привести к преждевременному развалу парламента. В сложившейся ситуации были предложения попросить вас вмешаться в этот опасный процесс и, может быть, переговорить с Хасбулатовым или еще что-то предпринять, но, честно признаться, я думаю, что это неуместно. При ваших нынешних отношениях со все более зарывающимся Русланом Имрановичем и уже практически открытой его враждебности к вам мы не должны ставить вас под очередной удар. Нам дорог ваш авторитет лидера, но и ваша поддержка лидера нам необходима.

Борис Николаевич чуть наклоняет голову:

— Конечно, моя поддержка будет вам во всем, здесь нет вопросов. Я даже подумаю о том, чтобы в президентской речи на открытии осенней сессии Верховного Совета покатегоричней обозначить свою позицию.

— И еще об одном, Борис Николаевич! Поскольку я лишен возможности распоряжаться финансами, а иногда возникает необходимость направить группу депутатов в командировку…

Он не дает мне договорить.

— Нет вопросов. Держите связь с Илюшиным, я ему доверяю абсолютно. Сообщите ему о том, что вам нужно — самолет, машина, деньги, — и все будет для депутатских поездок предоставлено.

Я посмотрел на часы: 10.35.

— У меня все, Борис Николаевич. Спасибо.

Он поднялся одновременно со мной и повторил:

— Моя поддержка и мое доверие вам обеспечены. Но идите в открытую и в главном не останавливайтесь…

Президент как в воду смотрел: события развивались стремительно и не позволяли останавливаться.

Со стороны Хасбулатова началась атака на С.А.Ковалева. Конечно, это было связано с позицией защитника прав человека и к тому же явного противника самого Хасбулатова. Нужно было привлекать общественность на защиту С.Ковалева. После очередного выступления Сергея Адамовича я позвонил редактору «Известий» И.Голембиовскому и попросил его со вниманием отнестись к нашим проблемам, а также высветить складывающуюся атмосферу вокруг Ковалева на страницах газеты, именно — высветить.

Мне кажется, тогда же заколебался в выборе своей позиции В.В.Желнин, начальник финансово-хозяйственного управления. Я даже раза два прицыкнул на него за нерасторопность и колебания, когда он начал прикидывать — выполнять или не выполнять мои распоряжения.

— Не хотите выполнять мои поручения — не надо, но вы должны понимать, какой выбор делаете, — сказал я ему и позвонил Александру Петровичу Починку, который не мешкая сделал все, о чем я просил.

Желнин, правда, и сам признался потом в своей неправоте:

— Да, Сергей Александрович, тогда поспособствовал вам не я, а Починок, и я был не прав.

Сам Желнин, видно, очень переживал свое двойственное положение и, чтобы как-то разрешить создавшуюся ситуацию, тоже стал бегать челноком между Хасбулатовым и мной, пытаясь примирить уже непримиримое.

А ведь раньше Желнин выполнял все мои распоряжения беспрекословно. Вскоре я обратился к нему с еще одной просьбой: сохранить помещение за помощником президента Львом Евгеньевичем Сухановым, который курировал связи Администрации Президента с Верховным Советом. Через некоторое время начальник финансово-хозяйственного управления перезвонил мне:

— Я разговаривал с Пересадченко, он этого делать не хочет.

Тут уж я не выдержал:

— Ну уж дудки, тогда этот вопрос я решу с Хасбулатовым,

Желнин и Бойко, начальник охраны Верховного Совета, — сидели как приклеенные каждый вечер в приемной Хасбулатова вплоть до его отъезда домой. Со стороны это выглядело довольно комично и напоминало мне досужее сидение на динамите белобородых восточных старцев в фильме «Белое солнце пустыни».

Примерно в то же «смутное» время заходит ко мне Николай Тимофеевич Рябов:

— Ну что, как дела у вас тут?

Я коротко отвечаю вопросом на вопрос:

— Был у председателя?

Он молчит. Потом неуверенно произносит:

— Вы вот материалы хотели мне дать…

— Да возьмите их в орготделе. — Звоню, чтобы ему выдали эти явно послужившие лишь поводом для его прихода материалы.

Только потом он начинает разговор, а тема всех разговоров в те дни была одна и та же — о моих отношениях с Хасбулатовым. Рябов неоригинален:

— Сергей Александрович, нам нельзя конфликт этот развивать.

— Согласен. А вы можете его погасить?

— Да я вот пытался с ним, — кивает на дверь, — сейчас поговорить…

— Ну и как?

— Никак. Бесполезно. Но все равно нам нельзя сейчас конфликтовать.

— Пожалуйста, предлагайте спасительные варианты. Или это я агрессивно себя веду? Или это меня вы можете обвинить в том, что я его где-то лягнул ни с того ни с сего, или что-то оскорбительное о нем сказал за глаза, или написал в СМИ о нем что-либо недостойное?

— Да-нет, нет, конечно, нет. Но надо же Что-то делать.

— Думайте. Это ведь извечные русские вопросы — «что делать?» и «кто виноват?».

— Знаете, я был у него только что и говорю: «Вот сейчас к Филатову пойду». А он мне: «Зачем вам туда ходить? Я уже новое распоряжение подписал, дал вам новую власть, новые обязанности и полномочия. Работайте и никуда не ходите».

Уже на пороге Рябов оборачивается:

— Я с вами, Сергей Александрович, точнее, и с ним, и с вами…

Позвонил Хасбулатову:

— Руслан Имранович, надо посоветоваться.

— Заходите.

Захожу к нему в кабинет, и, пока иду от двери к столу, спикер все время не отрываясь смотрит мне в глаза. Я поздоровался, сел, вижу на лежащем перед ним пригласительном билете его рукой написано: «Филатову».

— Что это?

— Да вот, если есть желание — сходите.

— Мне такие же самые присылают.

— Да? Ну, может, и этот пригодится.

Хотелось спросить: «Ну что, кроме моей фамилии на билете, вам уже нечего мне написать?» — но я промолчал. Потом рассказал Руслану Имрановичу об обстановке в Абхазии и необходимости направить туда депутатскую группу. Он, казалось, заинтересовался: