Возникновение христианства - Михаил Моисеевич Кубланов

Наряду с поисками в области методологии шло расширение круга конкретно-исторических тем, привлекаемых к решению этих вопросов. Материалы сравнительного религиознания, сравнительной мифологии, этнографии, археологии, лингвистики, истории и другие осмысляются на повой теоретической основе. Работы В. Г. Богораз-Тана («Христианство в свете этнографии»), Н. А. Куна («Предшественники христианства»), В. С. Рожицына («Умирающий бог»), И. Г. Франк-Каменецкого, Е. М. Ярославского, В. И. Недельского, Ю. П. Францоиа, И. А. Боричевского («Митраизм и христианство»), Н. В. Румянцева («Апокалипсис — откровение Иоанна, его происхождение и классовая роль»), П. Ф. Преображенского («Тертуллиан и Рим») и других авторов 20–30-х годов явились своего рода заявкой на формирование советской школы историков раннего христианства[246].

Существенным фактором ее дальнейшего развития явилась впервые опубликованная в 1929 г. лекция В. И. Ленина «О государстве», в которой история человечества рассматривалась как единый поступательный закономерный процесс, а учение об общественно-экономических формациях — как наиболее общее выражение его основополагающих закономерностей. Эта работа В. И. Ленина нашла широкий отклик. В области изучения истории древнего мира она вызвала многочисленные научные дискуссии, в ходе которых преодолевались модернистские и другие идеалистические тенденции буржуазной науки и вырабатывалась марксистская методология истории. Все это непосредственно отразилось и на разработке методологии христианства. В 1931 г. А. Б. Ранович прочитал в Коммунистической академии в известной степени программный доклад, само название которого показывает направление последующего развития исследований. Доклад назывался «Источники по изучению социальных корней христианства»[247]. «У нас до сих пор нет ни одного исчерпывающего труда о происхождении христианства, — говорилось в докладе. — У нас ограничивались повторением общих указаний, которые рассеяны в произведениях основоположников марксизма. Углубленной работы на основе этих указаний, которая дала бы развернутую полную и конкретную историю и теорию возникновения христианской идеологии, пока не проделано»[248].

Выступая против антимарксистских модернизаторских и субъективистских тенденций Каутского в оценке раннего христианства, докладчик выдвинул перед историками-марксистами два кардинальных положения. Одно сводилось к тому, что в основе построения ранней истории этой религии должны быть положены добротные, критически препарированные, подлинные источники, раскрывающие все аспекты темы — социальные, политические, религиозные и др. А. Б. Ранович предостерегал против некритического восприятия советскими историками материалов, собранных в трудах даже либеральных буржуазных авторов, поскольку идеалистическое мировоззрение и нередко богоискательские тенденции искажали внутреннюю сущность источника. «Необходимо, — говорил он, — вплотную подойти к самим источникам, подойти со своей оценкой, со своим методом»[249].

Другое положение сводилось к тому, что в основу любой синтетической работы по истории раннего христианства должна быть положена марксистская методология — марксистское понимание законов истории и природы религии.

Выступая и в дальнейшем против социологизаторских упрощений в этой сфере, А. Б. Ранович видит пути их преодоления в глубоком осмыслении и введении в научный оборот все увеличивающегося числа эпиграфических, папирусных, археологических материалов, а также заново анализируемых старых литературных источников. В 1933 г. он издает сборник прокомментированных им материалов и документов под названием «Первоисточники по истории раннего христианства». Двумя годами позже — другой сборник, «Античные критики христианства». Собранные в нем фрагменты из Лукиана, Цельса, Порфирия и других древних авторов сопровождены серьезным исследовательским «Введением». В последующих работах — исследовании философских аспектов первохристианства, исследовании первых ересей, в монографических «Очерках истории раннехристианской церкви» и даже в рецензиях (например, на книгу Р. Ю. Виппера «Возникновение христианской литературы») — А. Б. Ранович широко вводит источниковедческий элемент. Разумеется, сейчас, спустя три-четыре десятилетия, в свете новейших материалов некоторые его оценки нуждаются в пересмотре. Но общий курс на широкий охват первоисточников и отказ от упрощений при решении и частных и общих вопросов происхождения христианства приобретает все большее понимание.

Первое послевоенное десятилетие ознаменовано появлением новых имен. Вернулся в СССР маститый исследователь академик Р. Ю. Виппер, выступивший с серией статей («Социальные идеи евангелия от Луки», «Культура античности и христианство», «Этические и религиозные воззрения Сенеки») и с двумя большими книгами, носящими более специальный характер: исследованием «Возникновение христианской литературы» и более общей работой «Рим и раннее христианство». Оригинальные, изобилующие многими тонкими наблюдениями, увлекательно написанные работы Виппера оставили значительный след в историографии. Его приемы исследования, в частности сравнительный анализ социального фона, историко-культурной, духовной, бытовой обстановки, некоторых не включенных в канон раннехристианских произведений («Пастырь Гермы», «Дидахе», «Послание Варнавы»), имеющий целью выявление некоторых хронологических ориентиров, его понимание раннехристианской литературы как органического элемента эволюции умственной жизни века, его интерес к некоторым психологическим аспектам первохристианства, его поиск «водораздела», с которого оно начинается, несомненно, заслуживают полного внимания. Однако не все его выводы оказались равноценными. Так, водораздел между двумя группами раннехристианских произведений, где на христианском «склоне» были помещены канонические Послания Павла и евангелия, а. на дохристианском — упомянутые выше неканонические произведения, не был принят современной Випперу наукой. Еще менее могут быть приняты сейчас, в свете новейших открытий, его датировки — отнесение начала христианства и появления новозаветных произведений ко второй половине II в. н. э. и некоторые другие положения.

С другой стороны, нельзя не отметить, что в работе «Рим и раннее христианство», опубликованной в 1954 г., Р. Ю. Виннер, которому кумранские открытия остались неизвестными, проявил тонкое аналитическое чутье, решительно связав первохристианство с эссенским движением. «Сходство между эссенами и христианами, — писал он, — не ость сходство между двумя одновременно и параллельно существующими направлениями. Это… сходство между отцами и детьми или, вернее, между дедами и внуками»[250]. Кумранские материалы побуждают пас отдать предпочтение первому положению Виппера.

В послевоенные 50-е годы включается в разработку этих проблем старейший профессор Ленинградского университета С. И. Ковалев, известный своими общими работами по истории Рима. Его многолетние занятия социально-экономическими проблемами и глубокое понимание марксистской методологии давали ему возможность широкой постановки проблем «античного», по его терминологии, христианства. В своих статьях, рецензиях и оставшейся незаконченной монографии «Античное христианство» (они были посмертно опубликованы в 1971 г. отдельной книгой «Основные вопросы происхождения христианства») он затрагивает широкий круг проблем от источниковедческих и историографических до анализа позиции русского православного богословия в связи с кумранскими открытиями. При этом С. И. Ковалев акцентирует необходимость противопоставления идеалистическим концепциям марксистской методологии. «Для подавляющего большинства буржуазных исследователей раннего христианства, — писал он в рецензии на IV «христианский» том «Historia Mundi», — вопроса о его исторических предпосылках вообще не существует. В лучшем случае представители так называемой «мифологической школы» изучали происхождение мифа о Христе, но они никогда по ставили по-настоящему вопрос об идеологических предпосылках христианства как религии, не говоря уже о предпосылках экономических и социально-политических. Тем менее могли серьезно заниматься проблемами генезиса христианства богословы и представители «исторической школы». Для них христианство либо божественное откровение, для которого не нужно никаких исторических предпосылок, либо творение гениальной личности, стоящей, старого говоря, вне времени и пространства»[251].

Уместно привести здесь те «существенные проблемы» возникновения христианства, которые были намечены С. И. Ковалевым в 1958 г. Он выдвигает восемь таких проблем: