Дела семейные - Роман Романович

всяких изысков напрыгнул и за ногу схватил, чуть до корпуса не дотянувшись.

Ровно в эту секунду, обойдя своих напарников, один очень ловкий придурок подскочил и с ноги мне в голову зарядил. Да так точно, что аж в ушах зазвенело.

Ну, это он зря. Меня бить опасно. Я злым становлюсь.

Когда в голове прояснилось, я уже на потолке стоял, с обнуленной гравитацией. Несколько противников валялись на бетоне. Где этот ловкий козёл — не разглядеть. В экипировке-то они все одинаковые. Я ведь на рефлексах действовал. Отбивался, лупил в ответ, из окружения вырывался. Буквально на ощупь отработал, потеряв, кто из них кто.

И снова я затупил, вспомнив про то, что надо нежнее быть. Шаром в голову получить — это опасно, как ни крути. Не хотелось бы убить кого-нибудь. Секунда промедления стоило потери преимущества. В меня снова огненным шаром запульнули. Прямо в упор почти. Не доходит до этого Драка, что я их отбивать умею. Что и сделал, послав сгусток обратно, в их плотные ряды.

А внизу уже человек десять собралось. Вокруг меня кружочком встали, толкались, кричали что-то. Разве что хороводы не водили.

Шар в один из зачатков шиноби угодил, пламенем взорвался. Не так страшно, кстати. Парня опалило, но экипировка его защитила. Слабовата способность, — подумал я, прыгая на Драка.

И сделал большую ошибку. Мне, в принципе, плевать было, с кого начинать. Потолки здесь высокие, парни до меня в прыжке дотянуться, но что толку? Я ведь и ответить могу. Надо было вообще из здания выбираться. А я, как и сказал, тупил. Бить в полную нельзя, а условия слишком неравны. Вот и решил вблизи с этим ловкачом пообщаться. Ему, видимо, тоже мне хотелось что-то сказать. Ну, он и сказал. Слова Пушки, что он один из лучших на курсе, я как-то мимо пропустил, и зря. Парень ловко мой удар блокировал, отскочил в сторону, подставляя под других бойцов.

В этот момент ещё Пушка вскрикнула. Так, как девчонки умеют, когда их прижимают.

— Да чтоб вас, — выругался я, принимая удары на блок.

Честное слово, мне в тот момент очень захотелось начать драться в полную силу. Но сдержал этот порыв, хоть и ощутил, как лихая злость внутри закипела. С другой стороны зашёл. Цепь выпустил. Прямо в моменте, когда меня со всех сторон лупить начали.

Не валили больше на землю. Толкать начали, бить подло в спину.

Что-то это перестало походить на дружеские соревнования.

Держись Спар, держись. Не убивай придурков, а то Такен грустить будет…

Цепь выпустил, пустил её под ноги, путать парней начал. Сам, прикрыв голову, быстро руку отвёл и шар создал. Прямо с ним себе путь и приложил. Ну и с тем парнем, которого аж приподняло, когда я ему шар в живот вбил. Закрутил пищеварение, так сказать.

Ну а дальше понеслось. Мне в спину огненный шар угодил. Не страшно. Телекинезом приложили. Чуть тяжелее стало. Везет мне на телекинетиков. Прям манит их ко мне. Атака ущерба не нанесла, но сбила и откинула. Меня быстро в угол оттеснили. Не дали пробиться на выход. Вся толпа собралась. Значит, других парней вынесли.

— Ну давайте, девочки, — махнул я рукой, упершись спиной в стену. — В прошлый раз вам мало было, да? Подходите, чего встали?

И — понеслось.

Меня опять не пытались валить. Избить хотели. А там как-то так вышло, я Пушку в просвете увидел. Они вместе с Шупой, Тимом и Версом поняли, что происходит, и на прорыв пошли. Кричали что-то. Я плохо слышал. Несколько раз пропустил, и опять шум в голове. Да кровь кипела так, что голоса перекрывала.

Но то, что какой-то урод рыжую с ноги приложил, — это да, увидел.

Тут-то мне резьбу и сорвало. Раз это не дружеское соревнования, то все просьбы об аккуратности аннулируются.

Начал я с размахом. Но опять об этого Драка споткнулся. Было в его стиле что-то такое, до раздражения неприятное. У меня стиль, наоборот, жесткий и резкий, а у него — удары мои он уводил на отлично.

А там я сам не заметил, как ещё раз пропустил. Всё же меня зажали в угол и не растерянные парни, выскочившие из комнаты и не понимающие, что происходят, а жаждущие поквитаться пацаны.

Так и спустили с небес на землю. На этот раз я всех положить не смог.

***

— Как вы? — спросил Стропо, когда поднялись наверх.

— Живы, — коротко ответил я и сплюнул сгусток крови.

Лицо мне разбили знатно, несмотря на шлем.

— Наставник, — Шупа, в отличие от меня, не собирался быть настолько лаконичным. — Что-то как-то ваши ограничения — полное фуфло.

— Ты чем-то недоволен? — насупился Стропо.

— Нет, — вышел я вперед и загородил Шупу. — Мы все очень довольны. Особенно если этот забег с теми же самыми участниками повторится.

Взгляд наставника потяжелел. Он осмотрел нас внимательно. Глянул на второй курс. На их довольные рожи, высокомерные взгляды в нашу сторону. Шлемы-то мы все поснимали. Поэтому весь их ограниченный спектр эмоций, выраженный в презрительных и довольных ухмылочках, был прекрасно виден.

Если честно, то я ждал, что кто-то из наставников возмутится или скажет, что так неправильно. Но нет. Такен стоял здесь же, его эмоций нельзя было прочитать из-за шлема и брони. Борода, наставник вторых, тоже выглядел в целом довольным и не орал на свою команду.

А они вообще видели, что это было сведение счётов? В Такене я не сомневаюсь. Всё он видел. Стены ему не помеха. А вот Стропо и Борода могли пропустить основную часть происходящего.

— Хорошо, — наконец кивнул Стропо. — Но без убитых.

— Мягкость моя закончилась, — предупредил я.

Стропо ещё раз посмотрел на вторых, оценил наш помятый вид и едва заметно кивнул.

Ну всё, удавлю котят.

Пока мы общались, следующая команда, а это снова был Гатс, уже спустилась вниз. Второкурсники тоже ушли, спускались.

Снова огляделся, поймал взгляд Такена. Ну как взгляд… Он меня пальцем поманил. Вот я и подошёл.

Такен чуть в стороне от всех находился. Вологодские неподалеку стояли. Мария меня взглядом наградила нечитаемым. Так-то у неё лицо всегда угрюмое, но сейчас показалось, что она мною недовольна.

Я и сам был недоволен.

— Да, Мастер, — подошёл я.

— Как тебе забег? — спросил Такен.

— Нормально.

А что мне ещё ему говорить?

— Задумка как?

— Отличная. Кто её придумал — настоящий гений.

— С каких пор ты стал таким ершистым? — усмехнулся он.

Как мне показалось, усмехнулся. Шлем искажал интонации.

— С тех пор как разочаровался в родителях, пожалуй, — ответил я, и