Что я без тебя… - Джудит Макнот

Нет, он почувствовал это еще раньше, в то первое утро, когда проснулся у ее постели и она попросила его рассказать, какое у нее лицо. Он заглянул в ее завораживающие глаза и увидел в них столько мужества, столько нежности. Все началось еще тогда, и чувство его к ней крепло с каждым днем. Все ему нравилось в этой девушке: и дерзкие шутки, и ум, и непритворная доброта. Ему нравилось обнимать ее, нравился вкус ее губ. Он восторгался ее характером, энергией, обаянием. А больше всего ее честностью.

Немало женщин перевидал он за свою жизнь, и все они под чарующими улыбками и томными взглядами скрывали алчность и властолюбие, обуреваемые единственной страстью – страстью к богатству. И вот наконец после стольких лет Стивен Уэстморленд встретил женщину бескорыстную, которой нужен был только он сам.

Обезумев от счастья, Стивен никак не мог решить, что купить ей прежде всего. Пожалуй, драгоценности, решил он, когда пришла его очередь делать ставку. Экипажи, лошади, платья, меха, но сначала – драгоценности… Умопомрачительные драгоценности, чтобы оттенить ее необыкновенное лицо и украсить ими ее атласные волосы. Платье…

Да, платье, расшитое жемчугом, решил Стивен, усмехнувшись про себя, когда вспомнил ее остроумное замечание по поводу платья графини Эвандейл. Платье, расшитое тремя тысячами и одной жемчужиной. Кажется, Шерри не проявляет особого интереса к нарядам, но к этому, подаренному им лично платью отнесется с юмором, и оно наверняка ей понравится, поскольку это будет его подарок.

Его подарок…

В этом Стивен не сомневался, так же как в том, что нужен ей, что она хочет его. С того самого момента, как он прикоснулся к ее трепещущим губам, а она в порыве страсти прижалась к нему, он был уверен, что она хочет его. Наивная и простодушная, она совершенно не умела скрывать свои чувства.

Она хочет его, а он хочет ее. Через какие-нибудь несколько дней она уже будет в его постели, и он преподаст ей первый урок обладания.

Его размышления прервал Джейсон Филдинг, который обратился к нему. Все ждали, когда Стивен сделает ставку, и он поспешно добавил фишек к уже лежавшей на столе груде.

– Заберите ваш выигрыш, – с усмешкой произнес Джейсон, указывая на фишки, – и выигрывайте дальше.

– Не знаю, о чем вы думаете, Стивен, – с любопытством заметил Джордан Таунсенд, – но это, должно быть, захватывающе интересно.

– Такое впечатление, будто вы видели наши карты насквозь, – заявил Джейсон Филдинг и начал сдавать. – Впервые за долгие годы я так проигрался.

– Да, то, о чем размышляет Стивен, потрясающе интересно, – пошутил Клейтон.

В это время к столу подошел со сложенной газетой в руках Уильям Баскервиль, холостяк средних лет, и стал рассеянно наблюдать за игрой.

Завтра, подумал Стивен, всем станет известно, что он ухаживает за Шерри на балу в Альмаке, а к концу недели, что они помолвлены, так что можно все рассказать друзьям.

– По правде говоря… – начал Стивен и вдруг взглянул на часы. Уже три часа как он в клубе. – Опаздываю! – воскликнул он и, бросив карты на середину стола, вскочил с места. – Я должен успеть в Альмак до одиннадцати, иначе меня не пустят.

Ошарашенные, мужчины смотрели вслед быстро удалявшемуся Стивену, думая при этом, что ни один здравомыслящий человек не пошел бы на эту «Ярмарку невест» по доброй воле, не говоря уже о том, чтобы волноваться и спешить туда.

Просто уму непостижимо! Стивен Уэстморленд торопится в Альмак, где полно вчерашних школьниц, которые вспыхивают от каждого слова и мечтают подцепить подходящего мужа.

Первым заговорил Баскервиль.

– Черт возьми! – в изумлении выдохнул он, глядя на остальных. – Лэнгфорд сказал, что опаздывает в Альмак. Уж не ослышался ли я?

Оторвав взгляд от дверей, в которых исчез Стивен, маркиз Уэйкфилд произнес:

– Думаю, нет, потому что мне послышалось то же самое.

– Он не просто спешил в Альмак, он туда просто рвался, – кивнув, сухо произнес герцог Хоторн.

– Хорошо, если он выберется оттуда живым, – пошутил Джейсон Филдинг.

– И останется при этом холостяком, – поддакнул Джордан Таунсенд с ухмылкой.

– Бедняга! – с притворным отчаянием в голосе воскликнул Баскервиль и, сокрушенно покачав головой, отошел к игравшим в кости знакомым поделиться на редкость забавной информацией.

Игравшие в кости за длинными столами с высокими деревянными бортиками высказали предположение, что Стивен, выполняя волю умирающего родственника, отправился в Альмак ради какой-то девчонки, приходящейся умирающему родней.

А за покрытыми зеленым сукном столами для игры в фараон, где джентльмены делали ставки на карту, которую сдающему полагалось вытащить из колоды, все пришли к выводу, что несчастный граф проигрался и в качестве унизительного штрафа должен провести ночь в Альмаке.

Джентльмены, игравшие в чет-нечет и делавшие ставки на числа, которые появляются при остановке колеса, полагали, что Баскервиль стал туг на ухо.

Игроки в вист, не отрывавшие глаз от карт, решили, что Баскервиль просто спятил.

Однако общая реакция, независимо от мнения каждого, была у всех одинаковой – бурное веселье. В этот вечер утонченную атмосферу Стрэтмора то и дело нарушали громкий хохот и гиканье, когда из уст в уста и от стола к столу распространялся слух о том, что Стивен Уэстморленд, граф Лэнгфорд собирается провести ночь в Альмаке.

Глава 32

Было пять минут двенадцатого, когда Стивен быстрым шагом прошел мимо двух раздосадованных молодых денди, возвращавшихся к своим экипажам: леди Летисия Викери не пустила их за то, что они явились после одиннадцати, нарушив строгий порядок. Патронесса уже закрывала двери, когда Стивен тихо, но зловещим тоном произнес:

– Летти, вы не посмеете захлопнуть эту треклятую дверь перед моим носом!

В бешенстве от такой наглости, леди вгляделась в темноту за ярко освещенным входом и, все еще пытаясь закрыть дверь, презрительно ответила:

– Не важно, кто вы, вы опоздали.

Стивен успел ногой задержать дверь.

– Надеюсь, вы сделаете для меня исключение, – сказал он.

В просвете между створкой и косяком появилось полное пренебрежения лицо Летти.

– Никаких исключений, милорд!

Тут она увидела, кто перед ней, и Стивен едва не расхохотался, когда высокомерие на ее неподвижном, как камень, лице сменилось изумлением.

– Лэнгфорд, вы?

– Конечно, я, кто же еще? А теперь откройте, – все так же тихо произнес он тоном приказа.

– Не могу.

– Летти, – терпеливо, но с некоторой угрозой шепнул он, – не заставляйте меня напоминать вам о том, что в свое время вы приглашали меня в менее подходящие места, чем это, да еще когда ваш бедный муж находился чуть ли не рядом.