Магия из котла: тайны валлийских легенд и преданий - Кристоффер Хьюз

В финале погони жестокий ястреб вынуждает Гвиона спуститься на ферму и принять вид пшеничного зерна. Он становится символом самой жизни – семенем. Керидвен, обернувшись курицей, вновь продолжает инициацию. Чувствуя, что это конец путешествия, она начинает клевать зерно и в итоге проглатывает адепта. Но Гвион, вместо того чтобы встретить неминуемую смерть, таинственным образом попадает из желудка курицы во чрево богини, которая, вернув себе человеческий облик, вновь в полной мере почувствовала ярость. В облике животных она, казалось, могла забыть о мести и принять погоню как часть таинства, которое даже она не до конца понимает. Но вот Керидвен вновь стала человеком, и ярость вернулась в ее разум. Объект гнева находится у нее внутри, и она по-прежнему хочет его убить.

Гвион Бах оказался во внутриутробных водах матери. Этот процесс необходим для усвоения полученного опыта. В этот период изоляции и поглощения знания сливаются с разумом и духом. Адепт должен уединиться, чтобы осознать, что с ним произошло, и достичь единения с обретенным знанием. За любым обучением следуют рефлексия и осмысление. Но тут кто-нибудь из вас спросит: если на Гвиона снизошел Пророческий дух и он стал сосудом вселенского знания, почему бы ему вообще не предотвратить погоню? Он ведь мог бы перенести себя на другой конец галактики или вообще в другой мир! Керидвен не угналась бы за ним с такими-то новообретенными способностями. Похожий вопрос в голове возникнет и у другого читателя, и он скажет, что уж такая могучая ведьма, как Керидвен, наверняка могла не пустить пшеничное зернышко в свою утробу. Что может быть проще, с такими-то магическими умениями? Тому, что ни то ни другое не произошло, должна быть причина. Дело в том, что Гвион должен родиться трижды, чтобы Пророческий дух поселился в нем, и он стал Талиесином. Первый раз он появился на свет у своей обыкновенной матери в маленькой валлийской деревушке, второй – у богини Керидвен, а третий, практически при помощи кесарева сечения, из коракла, или кожаной сумки. И на каком-то уровне и инициируемый, Гвион, и инициатор, Керидвен, это знают. Прежняя жизнь Гвиона, его облик, характер уничтожены в утробе Великой матери. Он убит. Но вот его дух преобразился в эмбрион, который носит богиня. И на этом моменте разговор о Гвионе подходит к логическому концу. Но мы узнали очень многое. Мы поняли, что Гвион отчасти и сам сверхъестественное существо, что его рождение и жизнь окутывает куда больше тайн, чем кажется поначалу. Мы познали природу того, что питает, но отравляет, и поняли, что для трансформации необходимо получить знания и усвоить их. А еще теперь мы знаем, что Гвион – это вы, и вы герой этого приключения, а Гвионова легенда – это пример, который направит вас к тайному знанию.

Упражнение

Инициация Гвиона проходила в молчании. Он не протестовал и не возражал. Он молчал во время погони, ибо животные не умеют говорить, молчал в утробе Керидвен и, лишь переродившись, вновь обрел голос. Хотя тут можно поспорить, ведь это был уже не Гвион. Упражнение, построенное на понимании природы Гвиона Баха, в некотором смысле мешает погружению в легенду, учитывая, что это упражнение – сам Гвион. Но есть методы, которые помогали нашим предкам подготовиться к получению Авена.

Кельты нередко удалялись поразмышлять в темные кельи, куда не мог проникнуть свет. Там, во тьме, они медитировали и получали ответы на свои вопросы или обретали ясность ума. Спустя несколько часов или дней, когда Авен уже наполнил их и ответы возникали сами собой, они выходили под солнечные лучи. Поступите так и вы. Найдите помещение, в котором возможно полностью ограничить доступ света, и, убедившись, что вас никто не побеспокоит, оставайтесь там продолжительное время. Наблюдайте за своими мыслями, глядя, как разум рисует образы на темных стенах. Погрузитесь в ничто и с удовольствием ощутите огромный потенциал невидимого. Запомните и поразмышляйте в медитации над следующими вопросами.

• Что такое тишина?

• Насколько важны для вас периоды тишины и рефлексии?

• Посвящаете ли вы рефлексии отдельное время? Удаляетесь ли вы периодически в уединение?

• По какой причине вы уединяетесь?

• Когда вы в последний раз чему-то учились, как усвоили полученное знание?

• Почему вы ищете тайного знания?

• Почему ищете трансформации?

• Ваше самое невинное качество?

• Ваше самое ядовитое качество?

Смысл упражнения в том, чтобы снять оковы с вашего разума через депривацию зрения. Такая депривация обязательно скажется на иных чувствах. Одни из них обострятся, другие притупятся. Оставайтесь во тьме до тех пор, пока не поймете, что пора выходить. Вернитесь к свету и опишите опыт в дневнике.

9. Талиесин. Пророческий дух

И не знаю, я зверь или рыба,

Но провел девять месяцев я

В чреве матери, Керидвен ведьмы.

Гвион Бах тогда звали меня.

А теперь я Талиесин.

Талиесин

Так вышло, что анализировать Талиесина мы начали еще в самом начале книги. Концовка легенды, кульминация всех ее компонентов – ребенок в запруде. Истинное значение духа Талиесина раскрывается в сценах с Гвионом и последующем процессе усвоения знаний. Все ведет именно к этому моменту. Но именно сейчас нам стоит подробнее поговорить о природе этого сияющего существа.

Узнать больше о Талиесине довольно сложно, ведь он затерялся где-то в бессчетных веках. Рациональный человеческий разум пытается привязать его образ к конкретной исторической фигуре, но сделать это нелегко, ведь все сведения, с которыми приходится иметь дело, весьма противоречивы и едва ли относятся к разряду исторических. Дело в том, что первое письменное упоминание Талиесина как реальной личности относится к IX веку: Ненний в своем труде Historia Brittonum упомянул его как одного из пяти именитых валлийских поэтов VI века. Гриффит в «Хрониках истории мира» называет тот же век. Велик соблазн, послушавшись Ненния, принять как факт, что Талиесин был обычным смертным валлийским поэтом VI века. В этом нас веками пытались убедить вообще все ученые. Однако они чересчур увлеклись в своем упорстве обозначить время и место физического воплощения мудрости. Их попытки убедить нас в существовании Талиесина то проливали на тайну свет, то лишь вносили путаницу.

Нет никакого сомнения, что некоторые из произведений, приписываемых Талиесину, в действительности