Ферма звезд на краю земли - Даша Семенкова

дав мне возможности возмутиться тем, что сам факт наличия любовниц он не отрицает: — Я совершенно не против, если ты вспотеешь. Мне это даже понравится.

На это я не нашлась что ответить. С ним можно говорить об интимных вещах? Какая разница, я ведь о другом хотела бы поговорить.

— Мне нужно задать столько вопросов. Я ведь почти ничего о тебе не знаю, и все эти сплетни… И почему мы должны ото всех скрываться?

Тео придвинулся ближе и взял мое лицо в ладони. Сейчас снова поцелуем заставит замолчать. Не то чтобы я была сильно против, но…

— Не надо, прошу. Не сейчас. Дай мне еще хотя бы одну ночь, — сказал он, а я против воли смотрела на его губы. Предвкушая, как прикоснусь к ним, вот-вот, достаточно послушаться и прекратить болтовню.

— Чтобы что? — выдохнула, осознавая, что он все это чувствует.

— Чтобы любить тебя.

— Тогда почему только одну?

— Потому что когда получишь ответы на все свои «почему», ты вряд ли вернешься…

Он был так близко, что ощутила на коже его теплое дыхание. Расстегнул пуговки на моей блузке, не торопясь, одну за другой. Наверное, он прав — не надо больше ни о чем спрашивать, он ведь меня не для разговоров ждал.

— Зря ты так думаешь, — прошептала я и коснулась его губ своими.

Пусть думает что хочет и делает что пожелает. Не буду ничего объяснять, сам увидит, как сильно мне нужен. Не из любопытства и не на одну ночь. Такой, какой есть.

Мы вернулись в его спальню, все такую же холодную и темную. Я попросила зажечь свет, хоть немного, и чтобы он снял повязку, и я бы наконец смогла его рассмотреть. Но Тео отказался. Он все еще мне не верил. Почему-то считал, что оттолкну его, узнав, какой он на самом деле. Видит меня насквозь, а сам — прячется…

Зато позволил делать все, что захочу, и в ответ ласкал меня так, как мне нравится, угадывая желания, даже те, в которых не смела признаться. Снова подчиняя себе, заполняя собою без остатка, лишая воли и не встречая сопротивления.

Чтобы после вновь проводить до поворота и уйти, ни о чем не спросив и ничего не обещая. Стать прежним Тео, отстраненным, непонятным. Чужим.

41

— Надо же было установиться ясной погоде именно в полнолуние, — сокрушался Йенс за утренней чашкой кофе. — Да еще ветреной… Весь день придется наведываться на ферму, проверять затемнение. Надеюсь, вы не планировали на сегодня важных дел?

Планировала. Тео. Прошлой ночью он опять не велел приходить, и я успела соскучиться. Его и так было слишком мало — всего несколько часов, которые мы проводили в постели. И еще меньше — на разговоры в перерыве, если он захочет разговаривать.

Больше мы нигде не встречались с того дня, как я постучала в его дверь. А сегодня я должна буду пожертвовать и этими часами из-за ветра и полнолуния? Что за кабальные условия, трудовой инспекции на них нет!

Но я дала обещание молчать. Поэтому взяла себя в руки и ответила, пряча обиду:

— Какие у меня могут быть дела важнее работы! Если нужно — побегаю, куда деваться.

Йенс посмотрел на меня задумчиво и ничего не сказал. Мы вообще мою личную жизнь больше не обсуждали, даже если он и замечал, что я куда-то ночами бегаю, то делал вид, будто не заметил. Я догадывалась, что такое поведение здесь считается неприличным, и была искренне благодарна за то, что он меня не осуждает.

А вечером, когда отправились проверять затемнение, я умудрилась все испортить. Не выспалась, замечталась, любуясь залитыми лунным светом холмами. Он был таким ярким, словно в небе включили прожектор. Закутанные в непроницаемые покрывала поля из моря света превратись в озера мрака, этой ночью все было наоборот.

Очередной порыв ветра заставил отвлечься от созерцания — мне показалось, будто угол одного из полотнищ плохо закреплен. Веревка отсырела, узел затянулся и никак не поддавался. Я с психа дергала его, даже зубами себе помогала, наконец справилась, но ветер вновь налетел с неожиданной силой. Вырвал конец из рук, откинул край темной ткани.

— Анастасия, осторожнее! — окрикнул Йенс.

Зря — я отвлеклась на него, упустила время, и созревающие звезды открылись лучам лунного света. Замерцали, вспыхнули ярче. И вдруг начали отрываться от веток, одна за другой. Они не падали — взлетали. Медленно кружась, роем огоньков устремлялись в небо, навстречу луне.

Это было так невероятно и так прекрасно, что я застыла, любуясь. Совершенно забыв, что это мой будущий урожай, мои деньги, и часть из них сейчас улетает в небеса.

Попыталась поймать одну из искорок, но они оказались чувствительны к движению, уворачивались, будто живые. Аккуратно, чтобы не спугнуть, поднесла ладонь к другой, схватила — та выскользнула, упруго просочившись сквозь пальцы.

— Ну что же вы, — укорил Йенс, нашел упущенную мной веревку и вернул полотнище на место. Выпрямился, оказался совсем рядом, почти плечом задевал. — Ничего, не огорчайтесь. Совсем немного упустили. В другой раз будете внимательнее.

— Не сердитесь, пожалуйста. Это так красиво…

Мы стояли бок о бок и молча смотрели, как вырвавшиеся на волю звезды, кружась, улетали ввысь, будто мечтая присоединиться к своим далеким собратьям. Загораясь так ярко, что теперь становилось понятно, почему из них выходили хорошие лампочки. Все выше и выше, пока не исчезали из вида, а может, и впрямь оставались в небе, создавали узоры новых созвездий.

— Да, красиво. Я уже забыл, насколько. Или просто давно перестал обращать на это внимание, — задумчиво произнес Йенс. — Я, признаться, сейчас подсчитываю в уме ваши убытки.

— Можно мы будем считать, что потратили эти деньги, чтобы полюбоваться зрелищем? Не знаю как вам, но мне не жалко, — улыбнулась я, не отводя взгляда от небес. — А куда потом деваются сбежавшие звезды?

— Они еще не вызрели, скорее всего, перегорят. Если бы небо тучами затянуло, был бы шанс, что прирастут где-то еще, но навряд ли. А вот этот ряд лозы придется некоторое время под затемнением держать, погода ожидается ясная. Некоторые звезды еще там, нужен срок чтобы приросли обратно. Вы даже сможете их услышать, шуршат о полотно.

Я наклонилась и приложила ухо к прохладной ткани. Действительно — шуршат, бьются изнутри потревоженными насекомыми. Ищут выход, просятся на свободу. Мне вдруг стало жаль их. Ну и пусть полет будет совсем недолгим, все равно лучше, чем оставаться приклеенными к мертвым плетям, чтобы потом и вовсе оказаться заключенными