Два лепестка моли. И сжечь все к чертям (СИ) - "Волосинка на губе"

Гермиона издевалась. Отвернув лицо обратно к тетради, она продолжала списывать из учебника. Тео, как дебил, смотрел то на неё, то на него. Совсем не вовремя.

— Грейнджер!

— Ты сам сказал, что не хочешь, — не отрываясь от письма, процедила она. — Передумал?

Резкий рывок, и его пальцы сжали её предплечье и дёрнули наверх.

— Драко! — Тео кинулся к нему, чтобы скинуть руку. Но он застыл, потому что Гермиона вскинула ладонь, останавливая его.

— Всё в порядке, — успокоила она Нотта. — Я сейчас вернусь.

Малфой даже не удосужился отпустить её. Он потянул её за собой, за дверь. И когда они оказались в коридоре, он толкнул её к стене и сделал несколько шагов назад. Просто чтобы не стиснуть руки на её шее — за эту дерзость, когда он лично пришёл к ней в миг своей уязвимости.

Драко пытался отдышаться. Сглотнув ком в горле, он смотрел на то, как Грейнджер ногтем ковыряла палец.

Она нервничала не меньше.

Долбанный абсурд.

— Сегодня, — сказал он. — Начнём сегодня.

Теперь она не издевалась. Он поймал в её выражении какое-то сопротивление, но оно было мимолетным. Драко мгновенно забыл о нём, потому что теперь Гермиона, ломая брови, сделала крошечный шаг вперёд.

— Тебе больно? — вопрос аккуратный, лишённый насмешки.

— Пиздецки, Грейнджер…

Она думала. Слишком громко думала. Пробежала взглядом по его лицу, будто искала ответы. Увы, он не способен рассказать обо всём.

«Просто помоги».

— Вечером, там же, — коротко ответила Гермиона, отталкиваясь от стены. И прежде, чем зайти в кабинет, уронила на него полный сочувствия взгляд. — Просто потерпи ещё немного…

***

У неё тряслась челюсть. Зубы стучали друг о друга. Это не от холода. Это от какого-то животного страха. Гермиона даже не чувствовала ветра, который кусал кожу, проникая сквозь расстёгнутую куртку. Это нечто большее.

Она шла, нет, бежала к иве со всех ног. В бархатной сумочке — отвар чернил и перо ворона, которое она купила сразу же, когда посетила догадка с татуировкой.

Её не покидало ощущение, что она должна помочь ему, и не только потому, что обещала, а потому что хотела избавить от мучений. И потому что тянуло. Чёрт возьми, тянуло.

Во всех мелких стычках с Малфоем нутром она чувствовала облегчение. Будто он был необходимой дозой, после которой наступало забвение. Освобождение от мыслей. Она списывала всё на родственные души, закреплённые заклинанием Anima mate, произнесённое несколько лет назад. Всё из-за этого. Не более. Ведь нужно быть конченным человеком, чтобы в ярости, выплёвываемой в лицо, искать наслаждение. Она никогда не была мазохисткой.

Никогда.

Но как же тянуло.

Она много думала об этом, жертвуя сном. Лежала в кровати с полностью зашторенным пологом, освещая пространство лишь тусклым люмосом, чтобы вновь и вновь читать выгравированные на предплечье слова.

Они так и не пропали, как бы Гермиона этого ни желала. Слова вычерчивались на руке и ни на тон не побледнели. Она знала правила игры. Но почему даже после её чёткого желания стереть надпись это не происходило? Она хотела этого.

Или нет?

Или же Грейнджер настолько привыкла к вызовам судьбы, что это казалось ей очередным препятствием, которое нужно решить.

Как же было сложно.

Гермиона поднялась из подвала наверх, отряхивая куртку от дождя. Каждая ступенька давалась очень сложно, будто она несла за спиной огромный вес. В гостиной тихо, но свечи, расставленные по углам, уже тускло мерцали. Драко сидел в кресле и читал книгу. Её книгу. Дурацкий роман, который прислала Джинни в одну из недель.

— А где Блейз? — поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам.

— В Хогсмиде, выбирает подарок, — ответил он, захлопывая роман.

Грейнджер неуверенно переступила с ноги на ногу.

Драко выглядел расслабленным, совершенно не таким, каким она видела его несколько часов назад. Там, у кабинета зелий, он пах отчаянием и смертью. В его глазах была боль, невозможно было не узнать её.

— Хорошо, — она стянула с себя куртку и положила её на подлокотник кресла. — Подождём его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Малфой повернул голову на неё и вопросительно осмотрел.

— Зачем нам ждать Блейза?

Гермиона расчистила маленькую тумбу от пыли, достала чернильницу и перо. Осмотрела всё вокруг, будто готовясь к ритуалу.

— Ну как же, мы ведь на него будем переносить татуировку? Или ты позвал кого-то другого?

Короткий резкий смешок. Драко поднялся на ноги, обошёл кресло и сел прямо на подлокотник, расстегивая рубашку. Гермиона хотела отвернуться, но кого она обманывала. Что она там не видела?

Дьявол.

— С чего ты вообще решила, что я кого-то посвящал в то, что сейчас произойдёт? — он выдернул рубашку из-под брюк и потянулся к манжетам. — Татуировка будет на тебе, Грейнджер.

— Что?

Драко улыбнулся, склонив голову, всё ещё расстегивая пуговицы на манжетах. И когда оковы были сняты, он повернулся к ней и, глядя чуть исподлобья, вновь заговорил.

— Ты сама это предложила. Разве нет?

Он как вампир, тянул из неё кровь литр за литром, с собственным превосходством, ощущая себя победителем.

Такого уговора не было. Грейнджер думала, что татуировку они перенесут на кого-то другого, но не на неё, Мерлин!

— Не думаю, что ты вправе торговаться, Малфой, — она сглотнула.

— Теперь уже Малфой? — ухмыльнулся он, стягивая с себя рубашку и поднимаясь на ноги. При этом он не сводил с неё глаз. Господи. — Неужели ты думала, что я о своём недуге кому-то рассказывал? Мои друзья ничего об этом не знают. Лишь одна надоедливая гриффиндорка сунула свой нос куда не надо и узнала мой небольшой секрет. Сама виновата.

Она не выдержала первая. Не выдержала этого напряжения в его глазах. Слишком неожиданно. Слишком не при таких обстоятельствах…

Гермиона прокашлялась, отошла ко второму креслу и села в него. Склонившись к сумочке, она делала вид, что что-то там искала. Но нашла его туфли, которые приблизились почти вплотную к креслу. Резкий рывок головы вверх, и она смотрела на него снизу. На то, как Малфой медленно, будто заранее давая ей понять, что намерен сделать, упёрся ладонями в подлокотники, заставляя Гермиону отклониться назад, практически вжаться в спинку.

Господиблятьбоже.

Она не смотрела в глаза. Куда угодно, но не в них. И это не страх. Это простая защита. И почему-то зрение запечатлело длинные полосы шрамов на его груди и боках. Она знала их происхождение. От чего-то стало стыдно.

— Ты покраснела, — заключил он.

— Ты полуголый и навис надо мной, — стрельнула она правдой, но добавила: — Покраснела от холода, пока шла.

— Не обольщайся, ты не в моём вкусе.

Она сглотнула слюну и чуть было не оттолкнула его от себя, когда Малфой ещё сильнее наклонился, чтобы… чтобы просто взять с тумбы перо. Господи…

Он отошёл на пару шагов назад, развернулся и оглядел комнату, остановив взгляд на разбитом зеркале. Взмах руки, и комнату заполнил звон стекла, скрябающего по полу. Осколки зеркала, разбросанные вокруг, поплыли обратно, склеиваясь друг с другом, туда, где и должны находиться.

Гермиона рассматривала его спину. Поджарый торс и округлые дельты на плечах. На предплечье — метка, и ни намёка на что-то другое. Да, определённо, у него не было кодовой фразы соулмейта.

Тянуло.

Она моментально прикусила язык от мыслей, отвлекая себя. Это какая-то шутка, чёрт возьми.

— Ответь мне, — он посмотрел на неё прямо в зеркало, не оборачиваясь, — зачем ты помогаешь мне, что ты хочешь взамен?

— Ничего! — ответ был слишком быстрым. — Ничего не нужно, просто… просто я всегда сую нос не в свои дела, ты прав, — солгала она, просто чтобы сменить вектор разговора. — И я не хочу, чтобы ты умер.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Гермиона чувствовала, как начало щекотать в голове. Нет. Нет. Нет. Она подорвалась с места.

— Не смей проникать в мою голову!

— Тогда скажи мне правду, Грейнджер, — он развернулся и подошёл ближе, складывая губы в узкую полоску. Он раздражён. — Ничего «просто так» не бывает! Я, блять, не вчера родился!