Канцлер империи - Андрей Величко

– Чай, кофе, пиво – сами выбирайте. И можно мне сразу вам, уважаемый Арон Самуилович, задать нескромный вопрос: на кой черт Израилю понадобился «либерейтор» – кого вы собираетесь бомбить? Как его удалось украсть – не спрашиваю, потому что в общих чертах мне уже доложили. Довольно грязно, кстати, получилось, но зато недорого.

– Так ведь в первый же раз, Георгий Андреевич, – развел лапками министр иностранных дел. – До сих пор как-то не доводилось связываться с самолетами.

С нашей первой встречи шестой отдел успел подробнейшим образом вникнуть в биографию Арона Самуиловича, и я, в знак хорошего расположения, решил намекнуть ему об этом:

– Неужели процесс уворования самолета так уж сильно отличается от, скажем, неправедного заимствования вами пяти локомобилей, предназначенных к отправке на фронт в одна тысяча девятьсот четвертом году? Да не волнуйтесь, если бы они были там хоть зачем-нибудь нужны, с вами бы уже успели побеседовать в соответствующем ключе. Но толку от них не было никакого, зато мы вместо них авиабомбы смогли отправить… И вы ведь примерно шестую часть вырученной суммы пожертвовали на победу – мне правильно доложили?

По скромному кивку собеседника я сделал вывод – похоже, доложили неправильно, денег он получил заметно больше.

– Скажу по секрету, – сообщил я, – его величество решил наградить вас только что учрежденным орденом Святого Антония! Даже у меня такого нет… – «И никогда не будет», – продолжил я про себя. – Но все же – зачем вам тяжелый бомбардировщик?

– Но ведь должен же в нашем государстве быть самолет для высшего руководства! – пояснил один из замов, кажется, по финансам.

– Вы собираетесь возить своего премьера в бомбоотсеке?

– Мы хотели сделать вам подарок, – застенчиво сказал глава израильского МИДа, – и надеялись, что вы, в свою очередь, подарите нам семь широкофюзеляжных «Кошек»…

– Четыре! – мгновенно отреагировал я. – И не спорьте со мной, а то я еще и уценю ваш аэроплан за отсутствие документов. И, кстати, дату президентских выборов вы уже назначили? Если не трудно, поделитесь со мной предположениями об их результате – мне просто интересно, кто из их величеств одержит победу. Я, между нами говоря, за Машу болею…

Глава 24

На второй день нового, тысяча девятьсот десятого года, Петербург хоронил генерал-адмирала. Дядя Алексей, без потерь проведя эскадру Северным морским путем, по прибытии во Владивосток захворал. Сначала медики списывали это на реакцию организма после тяжелого перехода, потом нашли воспаление легких и начали колоть пенициллин, то есть георгиум, потом что-то говорили о нервном истощении… В общем, три недели назад Алексей Александрович почил в Бозе, и вот сейчас траурный поезд прибыл в Питер.

Жаль, конечно, неплохой был мужик, но все же в этом мире ему повезло куда больше, чем в том. Тут он прожил на год с лишним дольше и умер не в Париже, уволенным со службы и оплеванным за все беды российского флота, в том числе и те, к которым вообще не имел никакого отношения, а в России, полным адмиралом и героем легендарного Алексеевского перехода из Найденовска во Владивосток. И последние свои годы он провел не во Франции с дурой Балеттой, а в делах и походах, почти всегда со своей красавицей-женой Ольгой, с которой он был счастлив – я сам это видел.

После похорон я поехал с величествами в Зимний, помянуть генерал-адмирала в узком кругу. И там я услышал от Гоши, что если я и дальше буду только работать, а не отдыхать, то (тьфу-тьфу) и у меня может начаться нервное истощение, а то и что-нибудь похуже. А таковое развитие событий было бы ему, Гоше, весьма неприятно.

– Ты же с четвертого года не то что без отпуска – без выходных пашешь! – открыл мне глаза император. – Только собрался в свою деревню съездить, так и то смог пробыть там всего один день. Что я? Я все-таки каждый год на неделю к семье в Крым езжу, да и по воскресеньям далеко не всегда торчу на службе… Вроде сейчас обстановка спокойная, может, возьмешь отпуск на недельку-другую? На лыжах покататься или на снегоходах.

– В Куршавеле, – невинным тоном предположил я.

– Мм, – вынужден был согласиться Гоша, – ты прав, не выйдет. Без охраны тебя туда не отправишь, а с охраной получится натуральная оккупация Швейцарии, что кое-где могут неправильно понять. А если на Канары? Ты же вроде дачу там собирался строить, так съезди, подбери участок, на место посмотри и на соседей… Ты там вообще-то хоть раз был?

– Нет, не довелось. В том мире как-то не особо позволяли финансы, а здесь все времени постоянно не хватает.

– Вот и замечательно! Так как ты у нас ветеран и японской, и черногорской, то дорога к месту отдыха у тебя за государственный счет. Так что собирай курортный чемодан, выход в море на днях. В том мире тебе ничего не нужно – водный мотоцикл там или трусы какие-нибудь особенные?

– Да полно у меня и трусов и мотоциклов. Постой, а что отплывает-то?

– Первая АУГ[4]. Состав ты знаешь или дать тебе шпаргалку с перечнем?

Вот таким образом я и оказался в отпуске. Обошлось без бюрократии – заявления я не писал, отпускных не получал… Жена, которую я пригласил с собой, отказалась. Мол, без Насти я не поеду, а ей среди тамошних дикарей делать совершенно нечего. «Ты там, главное, не бери пример со своих подводных адмиралов, и все будет хорошо. Сувенир привези, бумеранг или череп чей-нибудь, я даже и не знаю… В общем, езжай, и побыстрее, а то у меня что-то глаза слегка заслезились», – напутствовала меня супруга. И я, написав список, что надо срочно запихнуть в контейнер и доставить на АУГ, сам по-быстрому собрал чемоданчик, погрузился в «Кошку» и полетел в Либаву. Там сел на катер и вскоре был на крейсере «Коршун», выбранном мной в качестве места обитания на время отпуска. Ближе к вечеру мы отчалили.

Весь вечер АУГ собиралась в кучу, то есть в походный ордер, а с утра поплыла (или, по-морскому, пошла) к выходу из Балтийского моря. Погода испортилась, начался ветер с мокрым снегом, и я, посмотрев в иллюминатор, решил, что просыпаться было не лучшей идеей. Но снова завалиться в спячку мне не дали – пришел командир корабля и пригласил меня на завтрак. Мои возражения – мол, я ничего не делал и поэтому никак не мог нагулять аппетит – он отмел. И сослался на ее величество Марию Федоровну, которая, оказывается, звонила ему и просила лично проследить, чтобы я питался три раза в день.

– А больше вас ни за чем проследить не просили? – с подозрением спросил я. – Например, чтобы к самолетам не лез или еще чего?

Оказалось, что нет. То есть я вполне мог по своему усмотрению летать, встревать во что душе угодно и так далее, но не забывая при этом про завтрак, обед, ужин и как минимум семь часов сна ежесуточно.