Женить чудовище - Елена Трифоненко

не снимает. В голове сразу проносится череда страшных картинок.

Немного подумав, набираю Миле, спрашиваю, как там Гена, не слышал ли чего о Кузнецове. Мила говорит, что Гена сейчас на дежурстве, но злосчастный коровник потушили еще час назад. Я прощаюсь с подругой и немного успокаиваюсь. Снова жду. Почти до полуночи прислушиваюсь к звукам с улицы, бегаю к окну, вглядываюсь в каждую машину, заезжающую во двор.

Потом мне надоедает. Решив, что Василий обо мне просто забыл, я ложусь спать. И в этот момент слышу, как в дверь кто-то скребется.

Глава 28

Скреб-скреб. Тихо так, едва различимо. Даже и не поймешь, не мерещится ли мне этот звук. Хотя нет, точно не мерещится. Я прокрадываюсь в прихожую и заглядываю в глазок. Сердце радостно екает: Василий!

Когда я открываю, он беззвучно проскальзывает в квартиру, бросает на пол какую-то сумку. Вид у него замученный, волосы взъерошены. Я поддаюсь странному порыву и тянусь к нему, чтобы обнять. Он выставляет вперед руки, как бы отгораживаясь.

– Осторожно! Я тебя испачкаю.

Я замечаю, что его футболка и джинсы в черных пятнах. А еще от него сильно пахнет дымом. Василий окидывает взглядом мою пижаму, и вид у него становится виноватый.

– Прости, что я так поздно.

– Да я только недавно легла.

Он качает головой.

– Я не думал, что так долго получится. Старался быстрей. Даже к себе не поехал, ребята сюда подвезли чистую одежду. Можно мне в душ?

– Конечно.

Он достает из сумки полотенце и проходит в ванную. Я топаю за ним. Василий стягивает футболку и смотрит на меня.

– Ты что, так и будешь тут стоять?

– Да. – Я облокачиваюсь о стену. – А что?

– Ты меня смущаешь.

– А может, я тебе не доверяю, – ехидничаю я. – Может, боюсь, что ты мыло у меня сопрешь. Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты воровал туалетную бумагу в ресторане.

Он ухмыляется. Раздевшись, забирается в ванну, задергивает шторку.

Я беспардонно отгибаю ее со стороны полочки.

– Как дела у коровника?

– Не очень, – честно признает он. – Но, главное, люди не пострадали, а остальное уладим.

Он включает душ и встает под струи воды. Я украдкой любуюсь, как эти струи красиво сбегают по его мускулистой спине.

Василий с полминуты просто отмокает, разгоняет воду по плечам, потом оборачивается.

– Господи, ты все еще здесь? Какая плохая девочка! Тебе разве мама не говорила, что подсматривать нехорошо?

– Я не подсматриваю, – парирую я. – Я мочалки караулю. Не хватало еще не досчитаться потом самой любимой.

– Хочешь – залезай ко мне, – предлагает он. – Будет тесно, но весело.

– Ты и один тут с трудом помещаешься.

– Согласен. Но у тебя, кстати, и больше ванна влезет. Давай куплю?

– Даже не думай! – восклицаю я. – Я тебе еще прошлый ремонт не простила.

Он подхватывает с полочки первую попавшуюся бутылку.

– Этим можно голову помыть?

– Наверное. Но вообще я этим ванну чищу.

Я нахожу и протягиваю ему шампунь. Василий быстро мылит им волосы. Потом, подхватив клочок пены, цепляет его мне на нос.

– А вот это ты зря! – бурчу я, вытираясь полотенцем. – Сейчас вместо мыла тебе крем для депиляции подсуну.

– Ого, какая мстительная! Обожаю таких!

Он сам находит мыло и, вспенив его в ладонях, скользит руками по телу. Мыльная пена придает ему какой-то трогательный вид.

Я все-таки покидаю ванную. Не придумав, чем заняться, решаю пошутить. Я отключаю в комнате свет и укладываюсь в постель.

Когда Василий приходит ко мне, я делаю вид, что сплю. Он осторожно пробирается к дивану, устраивается рядом со мной. Я не двигаюсь, стараюсь дышать размерено. Мне интересно посмотреть, что он предпримет.

Проходит минут десять, но он не шевелится. Беззвучно хихикнув, я поворачиваюсь к нему, обнимаю за шею. Василий радостно прижимается ко мне.

– Я подумал, ты уже заснула.

– А почему не разбудил?

– Как-то неудобно, знаешь, будить человека второй раз за ночь. – Он зарывается носом в мои волосы. Его горячее дыхание щекочет кожу.

– А я, между прочим, жду платы за ночлег, – говорю я.

– Да? – Он удивлен и как будто принимает все за чистую монету. – У меня в джинсах вроде были какие-то деньги. Сейчас схожу поищу.

– Не надо! – Я провожу рукой по его спине. – Так отработаешь.

– А можно, да? – Он наваливается на меня, медленно, с наслаждением, целует. – Я тогда еще и за шампунь сразу отдам, и за воду.

– За воду я тебе простила.

– Ну уж нет, – возмущенно шепчет он. – Мы еще не настолько близки, чтобы я принимал у тебя подарки. Тем более такие дорогие.

Через пару секунд моя пижама летит на пол.

***

Под утро я просыпаюсь, как от толчка. Моя левая нога закинута на Василия, рука лежит у него на груди. И главное, мне так уютно и спокойно рядом с ним, как давно уже не было.

Ой, мамочки, я что, влюбляюсь? Только этого мне и не хватало!

А ведь, кстати, и Василий может ко мне привязаться. Надо бы сказать ему, чтобы не строил на меня серьезных планов. Я не из тех, кто может нарожать ему долгожданных наследников.

Я ерзаю, заглядываю в лицо Василия. Он спит, спит крепко. Это, конечно, идиотизм – будить его сейчас для разговора о собственном здоровье. Можно и до утра подождать. Но обнимашки – зло! Нужно немедленно их сворачивать, дабы не привыкать к хорошему.

Я аккуратно убираю с Василия ногу и руку, перевернувшись на другой бок, потихоньку отползаю. Впрочем, далеко отодвинуться не удается. Василий обхватывает меня своей лапищей и подтаскивает назад, вжимает в себя. Вот же деспот! У него даже во сне не пропадает желание мной помыкать.

Я делаю еще одну попытку отодвинуться, но снова ничего не выходит.

Ладно, посплю так. Но больше ночевать его не оставлю. Ни за что!

Второй раз я просыпаюсь около девяти. Василия рядом уже нет. За распахнутым окном поют птицы, ветер шевелит занавеску. Мне кажется, что из кухни раздаются какие-то звуки, тихий разговор. Значит, Василий еще не уехал и, похоже, болтает с кем-то по громкой связи.

Внутренности холодеют при мысли о том, что я должна ему сказать. Дурацкая ситуация! Василий может и не понять, с чего я откровенничаю. Скажет: «Танчик, ты чего там себе навоображала? Мы же с голодухи с тобой, зачем мне информация о твоем здоровье?»

Впрочем, плевать, что он скажет. Главное, чтобы моя совесть была чиста.

Я через силу сползаю с дивана и тащусь на кухню. В прихожей налетаю