Миф о русском дворянстве: Дворянство и привилегии последнего периода императорской России - Сеймур Беккер

После прошедших в январе 1907 г. выборов во Вторую Думу, которая оказалась по своему политическому составу радикальнее первой, правительство признало необходимость реформировать избирательный закон, но не поддержало традиционалистов в вопросе о сословном представительстве в Думе. Председатель Совета министров Столыпин, напротив, считал сословный принцип анахронизмом. Он предпочел внести изменение в распределение избирателей между куриями и радикально переменил удельный вес каждой курии на губернских собраниях выборщиков. Реформированный избирательный закон, изданный высочайшим указом в июне 1907 г., сразу на другой день после роспуска Второй Думы, утвердил решение Сената, запретившего голосование в курии землевладельцев тем крестьянам, которые в силу принадлежности к сельскому обществу были представлены выборщиками третьей курии. Благодаря этому ходу подавляющее большинство крестьян-землевладельцев было исключено из первой курии[139]. В результате перераспределения губернских выборщиков по закону 1907 г. доля выборщиков от крестьянской курии в Европейской России сократилась от 42 до 22%, а доля выборщиков от курии землевладельцев, очищенной по этому закону от большинства крестьян, выросла от 33 до 50%. Отныне выборщики первой курии составляли «абсолютное большинство в двадцати семи из пятидесяти одной губернии Европейской России, половину голосов еще в четырех и относительное большинство близкое к половине почти во всех остальных». По закону о выборах от 1905 г. выборщики от первой курии составляли большинство только в двух губерниях; в тридцати одной губернии им принадлежало от 31 до 50% голосов, а в остальных восемнадцати — от 9 до 30%{472}.[140] В результате изменения избирательного закона доля дворян, составлявшая в первых двух Думах примерно треть, поднялась почти до половины в Третьей и Четвертой Думах, а доля помещиков выросла от одной пятой до двух пятых[141]. Нет сомнения, что удвоение доли дворян-землевладельцев способствовало тому, что дворянские депутаты в Думе после 1907 г. стали более консервативными.

Принятый в июне 1907 г. избирательный закон завершил процесс концентрации непропорционально большой политической власти в квазипарламентской системе в руках крупных и средних землевладельцев, большинство которых принадлежало к первому сословию. Они образовали самую крупную фракцию в Думе точно так же, как еще за год до этого они были сделаны доминирующей фракцией в избираемой половине Государственного совета. Этой властью они распоряжались не как дворяне, а как землевладельцы. Если не считать восемнадцати представителей дворянских обществ в составе верхней палаты, избирательный закон не давал никаких привилегий первому сословию как таковому. Когда правительство в качестве избирательного ценза в выборах в Думу приняло не сословную принадлежность, а имущественное положение, это не вызвало ни малейшего протеста со стороны Объединенного дворянства, потому что такой подход совершенно отвечал интересам их избирателей — крупным и средним помещикам. Но когда Петербург занялся реформированием системы местного управления и возникла угроза интересам дворян, Объединенное дворянство весьма энергично и эффективно встало на защиту сословных привилегий.

Реформа местного управления

Реформа сельского управления на уровне уездов и волостей обсуждалась правительством, хотя и не непрерывно, с начала 1880-х гг. В первые годы двадцатого века в центре внимания оказался вопрос о недостатках в службе уездных предводителей дворянства и земских начальников, а также проблема отсутствия представительских учреждений ниже уровня уезда для всех, кроме общинного крестьянства. Известный юрист барон Корф, например, утверждал, что складывается совершенно ненормальная ситуация, когда должностное лицо сословного учреждения (скажем, уездный предводитель) занимает такое центральное положение в земстве и крестьянских делах{473}.

Опираясь на идеи, сформулированные в ходе этих дискуссий, Столыпин в декабре 1906 г. внес в Совет министров проект, предлагавший (1) возложить практически все административные функции, лежавшие до того на уездном предводителе дворянства, на специально назначаемого вице-губернатора или уездного начальника; (2) переложить административные обязанности, лежавшие до того на земском начальнике, на должностное лицо, назначаемое без участия местных деятелей; (3) крестьянские волостные организации заменить на учреждения волостного земства, которое бы представляло всех местных жителей; (4) привести представительство в земских собраниях на уровне уезда и волости в соответствие с суммой уплачиваемых земских налогов. Если бы эти предложения были приняты, столыпинская реформа радикально понизила бы роль дворян-землевладельцев в системе местного управления. Пришел бы конец многолетнему господству уездных предводителей дворянства в административной жизни уездов, и точно так же окончилась бы сегрегация общинного крестьянства, пребывавшего под судебным и административным контролем непрофессионального должностного лица, выбиравшегося из среды местных дворян-землевладельцев. Сильно уменьшилось бы и влияние на земство первого сословия, доля которого в земских налоговых сборах была крайне незначительной{474}.[142]

Столыпинский проект отражал не только давно созревшее в просвещенной части общества и бюрократии признание недостатков сельской администрации, но и личное убеждение самого председателя Совета министров, что в двадцатом веке сословия — пережиток прошлого. Он придерживался этого убеждения несмотря на свой опыт службы (а может быть, и благодаря ему), сначала в качестве назначенного сверху уездного предводителя дворянства в Ковенской губернии в 1890-х гг., а затем — в качестве ковенского губернского предводителя в 1900—1903 гг. Представляя свой проект реформы местного управления в Совете министров, Столыпин утверждал, что «сословная группировка населения России представляет из себя нечто определенное лишь в тех своих частях, где ее деления совпадают с реальными различиями отдельных классовых элементов, оставаясь за этими пределами чисто фиктивной величиной»{475}. Короче говоря, только классовые различия имели теперь значение, а сословные попросту перестали отвечать реалиям российской общественной жизни. Два месяца спустя, в феврале 1907 г., Столыпин не оставил никаких сомнений по поводу своих взглядов, когда убеждал А.А. Нарышкина, одного из руководителей Объединенного дворянства, что сословный принцип устарел и должен быть устранен из системы местного управления{476}.[143] Та же логика привела Столыпина в июне 1908 г. к ликвидации канцелярии по делам дворянства в министерстве внутренних дел.

Объединенное дворянство как вызов восприняло столыпинскую атаку на сословный принцип в местном управленим, на власть и влияние уездных предводителей и земских начальников и на контроль дворян-землевладельцев в земских учреждениях. Когда в 1905 г. оборвались их заигрывания с либерализмом, корпоративные учреждения первого сословия — губернские и уездные предводители и выбиравшие их дворянские собрания — стали восприниматься консерваторами, подчинившими их себе, как полезные инструменты защиты своих земельных интересов. Губернские дворянские общества были фактически тем основанием, на котором возникло Объединенное дворянство, и в 1907—1908 гг. эта влиятельная лоббистская организация сыграла важную роль в поражении столыпинских реформ.

В феврале 1907 г., когда проект столыпинских реформ уже стал объектом атаки со стороны январского совещания губернских предводителей, в Совете министров и в Государственном совете, Постоянный совет съезда уполномоченных дворянских обществ настойчиво требовал от Столыпина разрешения обсудить предлагаемую им реформу на дворянских и земских собраниях, прежде чем он передаст ее для рассмотрения в Думу. Это происходило еще до изменения избирательного закона: Объединенное дворянство еще воспринимало Думу как врага, и Постоянный совет надеялся с помощью широкой критики прикончить проект еще до его попадания в нижнюю палату. Даже располагая поддержкой октябристов и конституционных демократов, Столыпин поддался этому давлению и отложил внесение законодательства в Думу до декабря 1908 г., когда многие губернские дворянские общества уже заявили о своем неприятии реформы. В этом они руководствовались указаниями одного из членов третьего съезда Объединенного дворянства, который в марте 1907 г. заклеймил законопроект Столыпина, поскольку его основания «совершенно уничтожают значение дворянского сословия на местах…»{477}.