Сезон любви - Элин Хильдебранд

Напольные часы в очередной раз отбили половину часа. Семь тридцать: этот миг должен был стать кульминацией сегодняшнего суматошного дня. Вот теперь можно себя пожалеть.

В дверь постучали. Нет, наверное, послышалось. Маргарита посмотрела в сторону прихожей, однако не двинулась с места. Замерла, будто испуганный кролик, прекрасно понимая, что если кто-нибудь заглянет в окно, она будет видна как на ладони.

Снова стук в дверь, еще настойчивее. Маргарита боялась не столько злоумышленников, сколько того, что какой-нибудь доброхот решил ей помочь. Она медленно встала, сориентировалась в пространстве, измерила взглядом путь от обеденного стола до входной двери. Выругалась про себя за то, что не оделась подобающим образом и до сих пор в кимоно. Она вспомнила всех великих людей, которые писали о пьянстве. Пальма первенства принадлежала Хемингуэю с его мехами для вина и рефреном «Он был очень пьян». Тем не менее никто не постиг суть действия четырех бокалов шампанского, выпитых на голодный желудок. Не описал, как бурлит кровь, как глаза то расширяются, то сужаются, и, самое главное, как меняется восприятие мира. Все кажется смешным, странным, преувеличенным. Окружающая обстановка расплывается, становится мягче, но в то же время необыкновенным образом проясняется. Кто-то стучит в дверь, и она, Маргарита, пусть и пьяная, встала, чтобы открыть.

Бывали вечера, когда в ее ресторане много, очень много пили. Коктейли, шампанское, вино, портвейн, ликеры – просто удивительно, сколько выпивали клиенты, да и сама Маргарита. Много раз она брела домой по пустынным улицам, опираясь на Портера и распевая песни. Зачастую ее рассудок туманился, и она говорила глупые, несправедливые и даже жестокие вещи, совершала необдуманные поступки (взять хотя бы случай с Дэмианом Виксом!), но это ее не останавливало. Маргарита до сих пор любила выпить и считала, что ощущение всемогущества, навеянное алкоголем, – чудесный божий дар. Потянувшись к дверной ручке, она вдруг подумала, что ей повезло: алкоголь никогда не побеждал ее, как, скажем, Уолтера Аркейна. Она никогда не глушила дрянной виски в десять утра и не сбивала потом несчастных бегунов, гоняя на сумасшедшей скорости по обледенелым дорогам. От одной этой мысли Маргарита протрезвела и хмуро распахнула дверь, не задумываясь, кто там может быть. Да хоть этот чертов почтальон, который приходит, когда захочет!

– Тетя Дейзи?

Маргарита услышала слова прежде, чем увидела лицо. Она все-таки пришла, подумала Маргарита и, не веря своим глазам, вгляделась в гостью. Рената Нокс собственной персоной, крестная дочь, красная и вспотевшая, стоит, тяжело дыша, слева на подбородке лиловеет синяк. Светлые волосы стянуты в хвостик, одета в белую футболку и розовую юбку, между маленьких грудей врезается ремень громоздкой спортивной сумки. Похоже, Рената бежала в босоножках всю дорогу от Халберт-авеню, но Маргарите она показалась невыразимо прекрасной. Вылитая Кэндес.

– Милая!

– Можно войти? – спросила Рената. – Я сбежала.

– Да, конечно.

Маргарита впустила девушку в дом, по-прежнему не веря своим глазам. Неужели она все-таки пришла? Маргарита закрыла дверь, а когда Рената бросила на нее встревоженный взгляд, заперла на замок.

– Спасибо, – поблагодарила Рената.

– Тебе спасибо!

Маргарита вытащила из морозильника второй бокал для шампанского, наполнила до краев. Рената бросила тяжелую сумку на пол.

– Можно я останусь переночевать?

– Конечно! – кивнула Маргарита.

Радуясь за себя и за одну из спален наверху, которая наконец-то дождалась гостей, она не сразу поняла очевидное: на Халберт-авеню что-то явно не заладилось. Маргарита вручила шампанское Ренате, та благодарно взяла бокал.

– Давай, выпей сразу. Судя по твоему виду, тебе не помешает. Через минуту сядем за стол.

Маргарита собиралась сервировать закуску в гостиной, но потом решила, что там чересчур чопорная обстановка. Напольные часы будут взирать на них с Ренатой, как вооруженная стража. Значит, стол на кухне. Маргарита принесла туда коктейльные салфетки в горошек, зубочистки, мидии, соус айоли. Она осталась в кимоно, не хотела ни на минуту выпускать Ренату из виду – вдруг девочка исчезнет так же неожиданно, как и появилась?

– Садись, пожалуйста, садись!

Рената рухнула на кухонный стул. Все еще встревоженное лицо девушки горело от солнечного ожога. Она наколола на зубочистку мидию и окунула в густой чесночный соус.

– Ты можешь объяснить, что случилось?

Предполагалось, что сегодня вечером говорить будет Маргарита, и она заранее беспокоилась, как начать разговор. Теперь такая необходимость отпала.

Рената не спешила объяснять. Она ела. Отправляла в рот одну за другой мидии, не замечая, как соус обильно капает на стол. Впрочем, она обратила на это внимание, когда запачкала футболку. Вытерла капли соуса салфеткой, оставив белесые пятна.

– Извините, я умираю от голода.

– Ешь! Угощайся!

– Восхитительно! – пробормотала Рената. – Просто божественно вкусно!

Рената допила шампанское и попыталась расслабиться. Скоро ее найдут. Кто-нибудь обязательно сюда явится, но она никуда не пойдет. Пусть попробуют заставить!

– Милая? – спросила Маргарита.

Рената видела фотографии тети Дейзи в свадебном альбоме родителей. На тех фотографиях крестная была в пурпурном платье, заплетенные в косу волосы собраны на макушке в тяжелый узел, похожий на шляпу. В конце альбома лежали фотографии Маргариты со свадебного приема. На одном снимке ее сфотографировали с распущенными длинными волосами, вьющимися после тугого плетения. Маргарита переоделась в черный свитер с высоким горлом и черные брюки; в одной руке она держала сигарету, в другой – бокал красного вина. Ренатины родители тоже попали на эту фотографию, а еще дядя Портер, дядя Чейз и одна из официанток. Снимок сделали в парижском кафе – все такие сексуальные и слегка улыбаются, окутанные сигаретным дымом. Маргарита выглядела очень эффектно, и Рената сохранила в памяти этот образ: ее крестная, знаменитый шеф-повар с изысканным вкусом, лучшая подруга матери.

У сегодняшней Маргариты были короткие взлохмаченные волосы (честно говоря, она, похоже, стригла их сама), и выглядела она намного старше, чем на фотографиях. На ней было розовое шелковое кимоно, и этот предмет одежды сразу заинтересовал Ренату. Экшн наверняка выбрала бы себе что-нибудь подобное в магазине подержанных вещей. У этого кимоно был свой характер, своя история. Если бы оно принадлежало Сьюзен Дрисколл, та прятала бы его на чердаке и вытаскивала только для костюмированных вечеринок, скажем, на Хеллоуин. Маргарита же вышла в нем к ужину. Стильная женщина, несмотря на небрежную прическу и зрелый возраст. А самое главное, она излучала великодушие, терпимость, доброту, в чем сейчас так нуждалась Рената. Она поняла, что готова рассказать крестной все, как только та спросила: «Ты можешь объяснить, что случилось?»