Пароль: «вечность» - Алексей Левицкий

Существо наклонилось, я ударил его стволом, но оно легко вырвало карабин из моих рук и отшвырнуло в сторону. Я отшатнулся, когда на безглазом и безносом лице появилась трещина, расширилась, став мокрой темно-зеленой пастью, внутри которой вместо зубов шевелились слизистые отростки. Колено зацепило лежащий в траве фонарь.

Существо схватило меня за шею, и я, включив фонарь, ткнул раструбом в лицо противника, обжег его струей ацетиленового огня. Вдавил, отпихивая тварь от себя. Зашкворчало, как бывает, если вода попадет на раскаленную сковороду, в нос ударила кислая вонь, и вокруг вдавленного в плесень раструба начали вспухать зеленые пузыри.

Существо упало на колени, а я вскочил, выпустив фонарь. Достал из кармана раскладной нож, щелкнув лезвием, по рукоять воткнул его в шею твари.

Из глубины зеленого кокона донесся хрип. Подхватив из травы пронзительно звенящий ошейник, я бросился к ограде.

Таймер показывал, что осталась минута. Когда я подбежал к бетонным плитам, до взрыва было уже тридцать секунд. В дыру я не стал соваться — выглянул в щель между плитами.

Роста не было, Инес, два бойца и Амазин, стоя внизу, смотрели в мою сторону. Они знали, что время почти вышло — либо я сейчас появлюсь с излучателем в руках, либо операция провалилась. По эту сторону холма остались лишь сендер и мотоцикл с пустой коляской, другие машины переместились туда, где появились люди Ордена. Наверное, монахов было не так много, чтобы окружать холм, и они сосредоточили силы на одной стороне.

Таймер показывал двадцать секунд.

Пять из них я потратил на то, чтобы оглядеть окрестности. А потом заорал:

- Инес! Старшина!

Люди внизу подняли головы, и я прокричал:

- Снимите с меня эту штуку! Она звенит! Снимите!!!

И рванулся назад. Отбежав от ограды, повернулся, взглянул на таймер — пять секунд. Четыре, три, две…

Широко размахнувшись, я швырнул ошейник.

Я немного не рассчитал. Он едва не перелетел через ограду — тогда бы мой план не сработал, — но ударился о верхнюю часть бетонной плиты, отскочил и взорвался, не достигнув земли.

Вспышка, громкий хлопок. На плиту будто плеснули чем-то — там мгновенно возникло лоснящееся темное пятно.

Что-то перекрученное, дымящееся свалилось в обожженную траву.

Я снова подбежал к ограде и выглянул.

Сельга Инес застыл, глядя на вершину холма. Амазин, всплескивая руками, что-то втолковывал ему.

Старшина Южного братства отдал приказ бойцам, и те побежали к машинам. Инес развернулся к старику и достал «люгер». Амазин попятился, споткнувшись, упал, прикрываясь руками. Инес выстрелил в него и, не оборачиваясь, зашагал в обход холма. Следом поехали машины, мотоцикл притормозил, старшина сел в коляску, и спустя несколько секунд на этой стороне холма никого не осталось.

Я окинул взглядом вершину. Существо медленно шло ко мне, нож торчал из его шеи. Где-то там, рядом, карабин… Хотя сейчас нет времени разбираться, что в нем вышло из строя. В любой миг на этой стороне могут появиться монахи, если решат все же окружить холм, или вернется одна из машин топливных кланов.

Нырнув в дыру, я слетел со склона и пробежал мимо слабо шевелившегося Амазина. Он что-то прохрипел, увидев меня, но я, не обращая на него внимания, поспешил в сторону реки, к которой улетела авиетка. Бок пылал огнем, меня подташнивало от боли. Ранец с излучателем подпрыгивал на спине.

Глава 24

Меня заметили, когда я достиг русла. Авиетка опустилась далеко впереди, на краю высокого обрывистого берега, так что левое крыло нависало над сухим дном. Сзади сквозь гул боя донесся рокот, на бегу я оглянулся — от накрытого некрозом холма за мной ехал самоход, в котором мы прибыли сюда.

В кабине авиетки Юна Гало выпрямилась во весь рост, сидевший за ней Чак перепрыгнул на крыло, они замахали мне руками.

За моей спиной загремели выстрелы.

Я понял, что сейчас просто упаду от усталости, и перешел на шаг.

Карлик, вернувшись в кабину, стал что-то втолковывать сидевшему за штурвалом человеку, и в конце концов Юна вместе с пилотом выбрались наружу.

Несколько пуль просвистели над головой. У меня было ощущение, что шов на боку разошелся во второй раз и внутренности во- вот вывалятся. Едва переставляя ноги, я брел по каменистой земле вдоль обрыва, сзади нарастал рев двигателей, а навстречу бежали Юна и коренастый незнакомец.

Когда они уже были совсем рядом, у меня подогнулись колени. С двух сторон девушка с пилотом подхватили меня под руки и потащили к авиетке.

- Излучатель со мной… — прохрипел я. — Но его не включить, электричество нужно…

- Ничего, братишка! — пророкотал пилот, поворачивая ко мне морщинистое лицо с выступающим вперед решительным подбородком и лихо закрученными седыми усами. — На борту аккумулятор есть… Поднажми, детка!

Он носил кожаный шлем с наушниками, бриджи, длинные шерстяные гетры и щегольскую куртку из радужно переливающейся кожи, с меховым воротником. Позже я понял, что на куртку пошла шкура маниса. На лбу пилота были темные квадратные очки, за плечом из чехла торчала обмотанная полосками мягкой кожи рукоять, с которой свисала серебряная цепочка с брелоком — крошечной авиеткой.

- Тащи его наверх! — крикнул пилот, когда мы доковыляли до машины. Подтолкнул нас с Юной, развернулся, выхватил из чехла поблескивающую хромированной сталью хауду и выстрелил.

Он очень быстро перезаряжал оружие, хауда громыхала, мы с Юной карабкались по лесенке в кабину, навстречу протягивал руки Чак, а вокруг свистели пули, и выглянувшее из-за туч солнце смотрело на нас с хмурых небес. А потом одна пуля попала в Юну Гало, и девушка с коротким вскриком упала в кабину.

После этого в голове у меня слегка помутилось — помню искры, летящие из боков авиетки, рваные пробоины в крыле, рокот мотора, тяжелые толчки, когда машина, разгоняясь, подскакивала на камнях, а еще — искаженное, впервые потерявшее свою обычную невозмутимость лицо Сельги Инеса внизу. Старшина Южного братства, выскочив из самохода, стоял на краю обрыва. Авиетка, закладывая вираж, неслась над руслом сухой реки.

Окончательно я пришел в себя, когда мы пролетели между столбами дыма и горящая Серая Гарь осталась позади.

Я сидел на третьем кресле, ко мне обернулась Юна. Усатый пилот пригнулся к лобовому стеклу. Чак пристроился сбоку от меня, держась за торчащие из стенки кабины латунные скобы, упираясь локтем мне в плечо. Рюкзак с излучателем лежал в ногах.

Левое плечо Юны было стянуто красными от крови бинтами, лицо совсем побледнело, она то и дело кусала губы от боли.

- А ну-ка дай ему хлебнуть, детка! — бодрым голосом пророкотал пилот и, не оглядываясь, протянул над головой плоскую серебристую фляжку. — И сама хлебни для подзарядки!

Она пить не стала, а я сделал глоток, и дыхание перехватило — это пойло было куда крепче того самогона, что попадался раньше в этих краях, хотя и явно получше качеством.

В боку пекло, но боль была уже не такой сильной. Чак, успевший осмотреть мою рану, сказал:

- Повязка сбилась и кровь опять пошла, так я замазал. У них тут аптечка, там такие мази… Богатый народ летуны.

- Небоходы, малый! — хохотнул пилот. — Мы зовемся небоходами.

- Разин, это Карабан Чиора, — слабым голосом представила его Юна. — Мастер-пилот Гильдии небоходов.

- Как вы попали на авиетку? — спросил я.

Девушка кивнула на Чака:

- Благодаря ему. Он сказал, что нельзя ехать к тому мосту, потому что там могут быть люди кланов. Мы поспорили, но… В общем, он остановил тепловоз. Свалка горела, но на краю мы нашли сендер кетчеров. Он зарылся носом в мусорный холм, рядом трупы… На нем поехали в сторону Арзамаса… — Она замолчала, прикрыла глаза, осторожно коснувшись пальцами плеча, и тогда заговорил Чак:

- Короче, дирижабли эти медленно тащатся, мы их и догнали. Встали, костры разожгли, и давай сигналы подавать. А там под одной гондолой авиетка висела. Глядим — отпала от гондолы и сюда летит… Села неподалеку, вот так и вышло, что мы здесь.

- Далеко отсюда до Арзамаса? — спросил я.

- Меньше часа лететь, братишка, — откликнулся человек со странным именем Карабан Чиора. — Что такое «час», ты знаешь? Но нас же подстрелили: бак пробит, топливо вытекает. Растяжка вон на левом крыле лопнула. Да и с излучателем этим вашим надо еще разбираться.

- Тогда садись, — предложил я.

Пустыри, рощи и одинокие развалины проносились внизу. Гудел ветер, впереди рокотал пропеллер… Я летел! Как же мне не хватало этого последние дни! С того момента, как доктор Губерт с генералом допрашивали меня в комнате без окон, прошло всего несколько суток, но казалось, что миновали десятилетия, и все это время я был лишен неба.

Авиетка летела тяжело, в рокот пропеллера вплетался неприятный треск. Свалка давно пропала из виду, мы пронеслись над одиноким поселком на берегу заполненного темной водой котлована, по которому плыли несколько лодочек-скорлупок, — и потом мир впереди потемнел. На самой окраине захваченной некрозом области высилась пологая гора, где стояли дома, с высоты казавшиеся не больше игральных кубиков. Отсюда еще невозможно было понять, какую часть города успела накрыть плесень, но видно было, что Арзамас окружен ею. К вершине горы подплывали два дирижабля.