Псевдоним(б). В поисках Шекспира - Даниэль де Труа

– Кто там?

– Ричард Третий, – невозмутимо ответил Уильям.

Дверь бесшумно отворилась. Старый дворецкий проводил Уильяма на второй этаж:

– Идите прямо. Вас ждут.

Уильям отворил дверь в спальню и проскользнул внутрь.

– Иди ко мне, мой король, – услышал он нежный голос, доносившийся из-под балдахина, скрывавшего широкую кровать.

Уильям откинул полог. Леди Чертсей лежала на кровати совершенно обнаженная. Она притянула его к себе и впилась поцелуем ему в губы. Уильям просто не ожидал такой страсти и такого напора. «Земляника растет и под крапивой», – подумал он. Внутри такой неприступной и холодной с виду леди Джейн бушевал ураган страсти. Сколько прошло времени, Уильям не знал, может, час, а может, меньше. Леди Джейн, обессиленная, прикрыла глаза, как вдруг раздался негромкий стук в дверь.

– Что Тому еще нужно? – недовольно возмутилась Джейн. – Поди спроси, что он хочет, и отпусти его до утра. Пусть только двери запрет.

Уильям надел штаны, впопыхах набросил камзол и вышел из спальни.

– Сударь, пришел какой-то незнакомец… – Старый слуга помялся. – Он говорит, что он тоже Ричард Третий…

– Том, госпожа приказывает тебе запереть двери и идти к себе. А этому господину скажи, что он опоздал. Скажи, что его опередил Уильям Завоеватель. Запомнил? Так и передай, Уильям Завоеватель!

Ночь прошла без сна, так что под утро Уильям чувствовал себя как загнанный конь. Изумлению же страстной леди Джейн не было предела, когда, проснувшись, она вместо Бербеджа увидела в своей постели Шакспера. Но Уильям так искусно признавался в своей любви к ней, рассыпался в таких комплиментах ее красоте и очарованию, что был прощен. К тому же Уилл был намного привлекательнее Ричарда и, хотя был старше друга почти на три года, выглядел моложе его.

Она была готова простить Уилла за одну такую ночь, которую он ей подарил. Ей… несчастной одинокой женщине. А когда он рассказал историю про Уильяма Завоевателя, то совсем покорил ее сердце. Джейн хохотала до слез и смогла успокоиться только в его объятиях. Их встречи после этого вошли в привычку. Уильям наслаждался любовью знатной дамы и даже перестал посещать бордели. «Что ж, это тоже выгодно, – размышлял он, – да и столь близкое знакомство со знатной леди наверняка может оказаться полезным».

21 января 2011

В милицию идти наверняка бесполезно, размышлял Александр. Оставалось только одно. Делать то, что он умеет делать, пусть и в угоду Эдуарду, и будь что будет.

Александр вернулся в квартиру тещи и открыл ноутбук. Когда он анализировал кандидатуру Марло, как вероятного претендента на авторство произведений Шекспира, его внимание привлекли любопытные исследования на стыке филологии и математики.

Ученые предполагают, что автор, скрывавшийся под псевдонимом Шекспир, должен был обязательно в своих текстах оставить какие-нибудь так называемые водяные знаки. Этот термин ученые используют для обозначения тайных подписей автора, зашифрованных в тексте произведения в виде анаграмм, обозначающих его имя и время написания произведения. Водяные знаки использовали древнегреческие драматурги, армянские и византийские авторы.

На могиле Шекспира высечен следующий текст:

GOOD FREND FOR IESVS SAKE FORBEARE,TO DIGG THE DVST ENCLOASED HEARE:BLESTE BE YE MAN YT SPARES THES STONES,AND CVRST BE HE YT MOVES MY BONES.

Дорогой друг, ради Иисуса, воздержись раскапывать прах, скрытый здесь.Благословен будет тот человек, который пощадит эти камни,И проклят будет тот, кто потревожит мои кости.

В качестве одной из трактовок якобы существующих водяных знаков Александр встречал следующую. Имя Кристофер или Христофор (CHRISTOFFERO, CHRISTOPHER) с латыни переводится как Несущий Христа, Служащий, Жертвующий Христу.

Но в первой же строке эпитафии мы встречаем Iesus (он же Christ) и глагол forbear (воздерживаться, выносить, терпеть). Если отбросить приставку for, останется глагол bear, который означает «нести», «переносить». Вот и получается, что в первой строке на памятнике Шакспера с помощью водяного знака скрыто имя Кристофер – Несущий Христа.

В стихотворном же переводе эпитафия звучит так: «Друг, ради Господа, не рой / Останков, взятых сей землей; / Нетронувший – блажен в веках, / И проклят – тронувший мой прах».

Американский лингвист Роберта Баллантайн предположила, что в эпитафиях на надгробии могилы Шекспира и на его памятнике скрыты анаграммы. И предложила вот такую расшифровку.

BENEATH YE CLOSE FIND MARLOVES VERSE,NEAR SHAKESPEARES DVSTY BONES,O YT BRAGGART JESTE OF GODD BE CVRSDHE YTS ENTOMBED OF THESE STONES.

Сомов немного потрудился и сделал свой стихотворный перевод анаграммы: «Где кости Шакспера зарыты, / Стихи там Марло рядом скрыты. / Прах хвастуна и дурака / Будь Богом проклят на века. М».

Ну и что, пусть корявенько, но зато точно. Александр улыбнулся, представив себе выражение лица кого-нибудь из стратфордианцев. Он вспомнил, как на конференции один из чопорных английских профессоров безапелляционно заявил ему: «Алекс, вы можете искать какие хотите доказательства, если вам угодно зря тратить свое время. Но даже если сам Шекспир встанет из гроба и скажет, что это не он написал все свои произведения, мы и ему не поверим». И это, понял Александр, весьма правдоподобно. Ведь Шекспир – уже не просто великий поэт и драматург, Шекспир уже давно Бизнес. И Бизнес именно с большой буквы. Это миллионы туристов, миллионные тиражи книг, десятки тысяч театральных и кинопостановок, это миллионы маек, магнитов, открыток, календарей и других сувениров с символикой Великого барда. И все это выливается в сотни миллионов, если не миллиарды долларов. Так что, если слова самого Шекспира не станут для них доказательством, что тут говорить о сомнительных анаграммах американской старушки-лингвиста?

Количество вариантов возможных анаграмм растет с увеличением количества букв, которые в них используются, и растет, как утверждают математики, в геометрической прогрессии. Католическими монахами было придумано три тысячи сто анаграмм к молитве «Ave Maria, Gratia Plena, Domina Tecum».[34] Вот, например, такой вариант: «Virgo serena, pia, mundo et immaculata», что означает «Дева безмятежная, тишайшая, мир чистоты».

Александр задумался. Предположения американки выглядят очень заманчиво, но сколько же можно найти вариантов этих анаграмм? Александр решил отвлечься и стал пытаться придумать анаграммы к своему переводу текста профессора Балантайн. Это оказалось не так легко сделать, как могло показаться на первый взгляд. Он долго мучился и наконец решил написать программу, генерирующую анаграммы на русском языке. А вот это оказалось уже не так трудно, благо помогло юношеское увлечение математикой и довольно сносное знание языка программирования С++. Однако, чтобы получить хоть какие-то более-менее осмысленные тексты, пришлось потрудиться. В результате вот что у него получилось: «Стишок был гадок, но анаграмма / скрыта наспех внутри стиха. / Как же я допер про пакет травы? / Сразу лихость дум!» Или вот еще: «Простак варвар, слыша хаоса хор, / скрипя на танках, пекло унесет к Западу. / Трижды гудит камертон: / мы боги тьмы! С».

Сомов удовлетворенно закурил. Рифмовать анаграммы он даже не пытался. Тут уж не до рифм. Одна буква не укладывалась в полученный текст, но не беда. Сойдет за подпись! Получается, в анаграмме профессора Балантайн не просто так в конце стоит буква М, обозначающая подпись Кристофера Марло. Старушке тоже пришлось попотеть, и не известно, помогал ей кто-то из программистов или нет. В любом случае, ее труд вызывал уважение.

Александр закончил изучать текст надгробия и погрузился в исследование стихотворной надписи на памятнике Великому барду. Конечно, тот, кто был изображен на нем, мало походил на поэта. Пухлый человечек скорее смахивал на лавочника или ростовщика, и перо с бумагой в его руках выглядят так, словно он собрался выписывать долговую расписку. Он скорее похож на Фальстафа, персонажа одной из пьес, чем на его создателя.

Правда, человек с худым, небритым, пропитым лицом и обвисшими усами, изображенный на первом памятнике, выполненном Герартом Янсеном, тоже не навевает мысли о Великом барде. И что за мешок он сжимает в руках? И почему у него нет в руках ни пера, ни бумаги?

Стратфордский бюст Шекспира по гравюре У. Дагдейла. 1656 г. нет ни пера, ни бумаги.

Мастерская каменотеса Янсена располагалась в Саутворке, неподалеку от театра «Глобус», в котором Шакспер был пайщиком. И вполне возможно, что Герарт Янсен видел Шакспера и даже знал его лично.

Так что сходство с оригиналом в работе автора первого памятника заслуживает доверия.