Современная канадская повесть - Мари-Клер Бле

— Ну что ты, в самом деле, папа.

— Говорю тебе, у нее на меня зуб. Она делает мне больно.

— Как?

— Когда трет мне спину. Так и норовит сделать побольнее. Да точно, у нее на меня зуб…

Лэндон бросил мимолетный взгляд на Маргарет — та сочувственно смотрела в сторону. А ведь ей пришлось мириться со старческим маразмом многие годы. Как люди с этим справляются? Терпение. Отзывчивость. Наверное, легкий нрав.

— Послушай, папа. Мне сказали, что у тебя сегодня уже были гости. Как Джинни? Вымахала, а?

— Кто?

Отец снова водрузил на нос очки и, хмурясь, изучал свой кроссворд.

— Джинни! Твоя внучка! Она же была здесь, разве нет?

— Да, девочка приезжала, — буркнул старый Лэндон. — Но мне хотелось спать. Когда она приехала, я только что пообедал. А после обеда я люблю вздремнуть. Она пробыла всего несколько минут. Все время что-то говорила, говорила… Я был… утомлен…

Лэндон представил ее визит к деду. Небось протрещала ему все уши своей болтовней.

— Ну, она же молодая…. Восторженная…

Но отец перебил его.

— Ты видишь эту женщину? — Они взглянули на кровать в другой части комнаты — там спала маленькая седовласая старушка. — Девяносто лет, — едко заметил отец. — Девяносто лет, и у нее уже не работает кишечник. С этим я, слава богу, пока справляюсь. Но она… Им приходится из нее все это выковыривать. — Лэндон поморщился. — Думаешь, лежать здесь и смотреть, как они это делают, — очень приятно? Каждое утро слушать ее стоны… — Он снова уставился в кроссворд. Мысли Лэндона заметались — что бы такое сказать отцу? Видно было, что этот старый брюзга очень и очень слаб. Но в нем еще теплилась жизнь, и голос его был полон яда. — Ну, ты большой спец по словам, — сказал он наконец. — Яркая звезда в северном полушарии. Шесть букв…

— Что-что там, папа? — Лэндон склонился над плечом отца. Побаловаться кроссвордами он любил. — Сейчас подумаем… Может быть, Сириус? Мне всегда нравилось это слово.

— Нет, — запальчиво сказал отец. — Где-то в середине должно быть «т»…

— Дай-ка я взгляну, — сказал Лэндон, нагибаясь еще ниже и напряженно думая. — Арктур не подойдет? Есть такая яркая звезда.

— В жизни о такой не слыхивал, — сказал отец. — Как она пишется? — Лэндон произнес слово по буквам, и шариковой ручкой старик заполнил клеточки кроссворда. Потом вдруг со стоном отбросил газету. — У меня на эти чертовы кроссворды уже не хватает сил. А где твоя сестра? Почему она меня не навещает?

— Она тебя навещает, папа.

— Раз в неделю. А живет в десяти минутах… Какой смысл растить детей?.. Только трата сил и здоровья…

Лэндон вздрогнул — его тронула за руку медсестра.

— Простите, пожалуйста. Вы, наверное, сын мистера Лэндона? Мистер Фред Лэндон?

— Да, а что?

— Вас к телефону, мистер Лэндон. Он у нас в коридоре.

— Меня?

Лэндон поспешил за приземистой широкоплечей медсестрой к столу в коридоре. Телефон стоял на открытой книге записи посетителей, и Лэндон прижал к уху теплую трубку. Наверное, это Эллен, кто же еще?

— Да? Алло!

Тут же он услышал голос сестры.

— Фред?

— Да. В чем дело, Эллен?

Неожиданные звонки он терпеть не мог.

— Слушай, Фред… Тут кое-что случилось, но ты только не волнуйся. Ничего серьезного, я уверена.

Тонкий голос сестры был чуть напряжен, звучал с легким воодушевлением. Наверняка дурные вести.

— Ну, что случилось? — быстро спросил он.

— Только что звонили из полиции.

— Из полиции?

Кровь горячей волной ударила Лэндону в голову. Как слепой, он машинально нащупал ручку кресла и сел. Сестра продолжала говорить.

— Ты только не волнуйся, Фред, но я поняла так, что Джинни и ее приятель — в тюрьме.

Эллен была взволнована. Как же, такие мрачные новости! Это как раз по ее части.

— В тюрьме? О господи, да почему? Они что, в аварию попали? Она цела?

— Да, да, она цела. Но в полиции мне ничего толком не сказали. Они позвонили, потому что Джинни сказала им, что в городе сейчас ты и что Херб — твой зять. Херба они, ясное дело, знают. Вот и позвонили в порядке одолжения Хербу…

— Дальше, дальше, Эллен… — Эти ее объяснения! Вечно цепляется за никому не нужные детали. С ума с ней можно сойти! — Что они сказали?

— Они хотят, чтобы ты как можно быстрее к ним приехал. Видимо, нужно внести залог, чтобы их выпустили, или что-то в этом роде.

— И больше они ничего не сказали? Почему они их забрали — не сказали?

— Нет… Сказали только, чтобы ты приехал.

— Ну конечно, приеду. Уже выезжаю. А тюрьма где — в старом суде?

— Да. В переулке у главной улицы. Где и раньше.

— Ладно, Эллен, спасибо. Сейчас еду.

— Как там отец?

— Нормально. Пока, Эллен.

Но от его сестры так просто не отделаешься. Видимо, она тоже хотела принять участие в действиях.

— Хочешь, я позвоню Хербу? Он знает почти всех полицейских в городе…

— Нет, прошу тебя, не надо… Сам управлюсь.

— Ты уверен? Мне же это не трудно…

Не дослушав, Лэндон повесил трубку. Быстрыми легкими шагами он, слегка запыхавшись, вернулся к постели отца.

— Папа… Мне сейчас надо идти. Постараюсь вскорости еще к тебе заехать. А сейчас тут кое-что надо сделать. — Глаза старика уже затуманились. Он совсем засыпал, однако же что-то прошептал, и Лэндон наклонился ближе. — Что такое, папа?

— Мое лицо? — проурчал он. — Как я, по-твоему, выгляжу?

— Прекрасно, папа. Нет, правда… — Он стиснул сухую пепельную руку. — Пора идти. Мне очень жаль. Благослови тебя бог…

Он вышел. Надо бы посидеть подольше. Он знал это. Но Джинни — в тюрьме. В тюрьме! Его дочь! Что они могли натворить? На улице он крепко взял Маргарет за руку, и они пошли по лужайке, печатая следы на влажной траве. В машине Маргарет спросила его, что произошло. Вид у нее был очень мрачный. Лицо Лэндона горело нездоровым румянцем. В зеркале заднего вида он увидел — волосы у него всклокочены. Разговаривая с Эллен, он рассеянно лохматил шевелюру нервными пальцами. Повернувшись к Маргарет, он рассказал ей, что случилось.

— Фредерик, милый мой, как же это? Надеюсь, ничего серьезного.

— Я тоже надеюсь, — сказал Лэндон.

Странное дело, ему вдруг захотелось, чтобы здесь была Вера, хотя звонить ей он ни за что не станет. Детки попали в тюрьму на его территории. Она подумает: ну вот, опять он прошляпил. И уж первым делом станет бушевать: ну, что там еще отчубучила эта маленькая дрянь? — Что-нибудь в этом роде. Однако же каким-то диковинным образом ее дурной нрав в критической ситуации позволял унять волнение. Трагедия пасовала перед этим безудержным гневом. Его же слабый дух лишь печалился и горевал. Они ехали по пустым боковым улочкам, и Лэндон пытался вникнуть в то, что произошло. Да, это шок. Твоя дочь в тюрьме! Но по крайней мере жива и невредима. И все из-за этого подонка — Чемберлена.

— Маргарет, я отвезу тебя в мотель. — Тон его был категоричен. — Потом поеду и тюрьму и разберусь, в чем там дело.

Она не стала спорить, и до мотеля они доехали в тягостной тишине. Однако на стоянке Маргарет вдруг совершенно необъяснимо зарыдала. Положив локоть на подлокотник двери, она прикрыла глаза рукой и заплакала, слезы через пальцы текли по лицу.

— Маргарет? Господи, ты что? — спросил пораженный Лэндон. — Да я все улажу. Ничего там не может быть сверхсерьезного… Ты иди в комнату и жди меня там, ладно? Полежишь… отдохнешь. — Она вытащила из сумочки еще одну салфетку и прижала ее к глазам. Откровенно говоря, он такого не ожидал. Считал, что у нее нервы покрепче. — Ну успокойся, Маргарет… — Она повернулась к нему.

— Извини меня, Фредерик. Веду себя как не знаю кто. Просто я испугалась…

Она и вправду испугалась — в ее распухших глазах был страх.

— Чего уж так бояться? Послушай…

— Нет, выслушай меня, пожалуйста… Выслушай меня, Фредерик… — Взгляд ее застыл на часах в приборной панели. Они не работали, остановились в какой-то давно канувший в вечность день на десяти минутах десятого. Маргарет заговорила медленно, взвешивая каждое слово. — Я должна тебе сказать… Прежде чем ты поедешь к дочери… — Лэндон почувствовал, как на виске у него пульсирует жилка. Сейчас на его голову обрушится что-то ужасное. Извещение с гильотины! Маргарет перестала рыдать, и голос ее стал зловеще спокойным. — Дорогой мой Фредерик… Извини, что говорю тебе вот так, но держать это в себе больше нет сил. Последние две недели я вся извелась. Но я ходила к доктору… и никаких сомнений нет. Я ношу твоего ребенка.

Она носит его ребенка? Но разве это возможно? Конечно, возможно. В этой жизни возможно абсолютно все. Он сам не раз говорил себе это. Итак, у нее будет ребенок. Его ребенок. Это в наши-то вольготные — гуляй, не хочу — денечки, когда, чтобы не залететь, достаточно слопать таблетку. В пятидесятые годы с Верой этого по крайней мере можно было ожидать. Но с Маргарет ему и в голову не приходило беспокоиться. А ведь стоило на секунду задуматься (да где уж!), чтобы понять: он имеет дело со старомодной и благочестивой католичкой. Молитвы на латыни и любовь по церковному календарю. О господи! Что же, в сорок два начинать все сначала? В который уже раз семь веков человечества грубо наваливаются на его покатые плечи. А ей, между прочим, сорок! В таком возрасте рожать опасно. Но аборт исключен. Она никогда на него не согласится, да и ему эта мысль была отвратительна. Нет, через это придется пройти. За свои действия надо отвечать. Но ребенок! На подходе еще один Лэндон — с огненной гривой и славянской кровью в жилах. Почему в мужском роде? Значит, у Лэндона будет сын? «Лэндон и сын. Поздравительные открытки для всего мира». А возможно, появится девочка, темноволосая и серьезная, с красивой и загадочной душой, вся в религии, как ее мать. Его вдруг захлестнула нежность к этой женщине. Какая трагедия была на ее лице, когда она ему рассказала! Ведь она жутко перепугана! Утешить бы ее, успокоить, да и меня тоже. Ведь еще сегодня утром я проснулся, и все было ясно и понятно, а теперь? Так он думал, заезжая на стоянку возле здания суда.