Молот и крест - Гарри Гаррисон

– Но стал ли Айвар богаче? – спросил Вестмунд. – Не понимаю, что получили Айвар и его братья от этой сделки. Кроме доступа в Йорк.

– Могу объяснить, – сказал Торвин. – Потому что я обдумал это дело. Мы все видели, какие плохие здесь деньги. Мало серебра, много свинца, много меди. Куда ушло серебро? Даже англичане спрашивают друг друга об этом. Я могу вам сказать. Его взяла церковь.

– Мы не представляем, даже Айвар не знает, насколько богата церковь Нортумбрии. Она здесь уже двести лет и все время принимает дары в золоте и серебре, получает землю. А из земли извлекает еще серебро; а из тех земель, которыми пока не владеют, священники выжимают еще больше. За то, что побрызгают ребенка водой, за то, что освятят брак, наконец за то, что похоронят в святой земле и устранят угрозу вечных мук, – мук не за грехи, а за то, что не заплатили церкви.

– Но что они делают со всем этим серебром? – спросил Фарман.

– Делают украшения для своего бога. Все оно теперь в соборе, такое же бесполезное, как когда лежало в земле. Серебро и золото в церковных чашах, в больших распятиях и покровах, в плитах, покрывающих алтарь, и в ящиках, в которых лежат мощи святых. Все это из денег. Чем богаче церковь, тем меньше серебра в монетах. – И он с отвращением покачал головой.

– Церковь ничего не отдаст, а Айвар даже не знает, что у него в руках. Жрецы обещали ему собрать монеты со всего королевства и переплавить их. Очистить от других металлов и оставить только серебро. А потом отчеканят ему новые монеты. Монеты Айвара Победоносного, короля Йорка. И Дублина также.

– Может, Рагнарсоны не станут богаче. Но они станут сильнее.

– А Бранд, сын Барна, беднее! – послышался гневный голос.

– Вот чего мы добились, – подвел итог Скальдфинн, – мы помогли объединиться жрецам Христа и Рагнарсонам. Ты уверен теперь в твоих видениях, Фарман? А что же с историей мира и его будущим?

– Но одного я тогда во снах не видел, – ответил Фарман. – А с тех пор видел, и не раз. Это этот парень Скейф.

– Его зовут Шеф, – поправил Хунд.

Фарман кивнул.

– Подумайте. Он бросил вызов самому Айвару. Он сражался на хольмганге. Он прорвал стены Йорка. И он пришел на нашу встречу и сказал, что пришел с Севера.

– Он только имел в виду, что пришел из северной части королевства, из Норфолка, – возразил Хунд.

– Что он имел в виду – это одно, а что имели в виду боги – совсем другое, – сказал Фарман. – Не забудьте также: я видел его на той стороне. В доме самих богов.

– И еще одно в нем необычно. Кто его отец? Ярл Сигварт себя считает его отцом. Но так утверждает только его мать. И мне приходит в голову, что парень этот – начало крутого поворота, центр круга, хотя сам об этом не догадывается. И я должен спросить его друзей и тех, кто его знает: – Безумен ли он?

Все медленно повернулись к Ингульфу. Тот поднял брови.

– Безумен? Лекари таким словом не пользуются. Но поскольку вы так ставите вопрос, я вам отвечу. Да, конечно, этот Шеф безумен. Подумайте сами...

Хунд отыскал своего друга, как и заранее догадывался, среди груды обгоревшего дерева и изогнутого металла в северо-восточной башне, над Олдварком, в окружении группы заинтересованных носителей подвесок.

– Разобрался? – спросил Хунд.

Шеф поднял голову.

– Я думаю, что знаю теперь ответ. Около каждой машины был монах, его обязанность – уничтожить машину, чтобы ее не захватили. Они это начали делать, а потом убежали в собор. Но оставшиеся не хотели следить за горением. Захватили этого раба. – Он указал на англичанина в железном ошейнике, которого окружали викинги. – Он мне рассказал, как работают машины. Я не пытался ее восстановить, но теперь знаю.

Он указал на груду обгоревших балок и кусков металла.

– Это машина, которая выпускает стрелы.

– Видишь, пружина не из дерева, из веревки. Скрученная веревка. Вот эта ось поворачивается и натягивает веревку, а веревка прикладывает все больше и больше силы к тетиве. Если в нужный момент отпустить тетиву...

– Бам! – сказал один из викингов. – И прощай старый Тонни.

Взрыв хохота. Шеф указал на зубчатое колесо в раме.

– Видишь на них ржавчину? Они очень старые. Не знаю, давно ли ушли римляне. Но с тех пор эти штуки лежали в арсенале. И сделали их не монахи из собора. Они могут ими только пользоваться.

– А что с большой машиной, метавшей камни?

– Она обгорела сильнее. Но я знал, как она устроена, еще до того, как мы перебрались через стены. У монахов все это в книгах, и есть запасные части, оставшиеся от старых времен. Так говорит раб. Но мне жаль, что ее сожгли. И хотелось бы взглянуть на книгу, в которой говорится об этих машинах. И еще книгу о числах.

– Эркенберт – мастер чисел, – неожиданно сказал раб, уловив слово на норвежском в английском произношении Шефа. – Он arithmeticus.

Несколько викингов схватились за свои подвески. Шеф рассмеялся.

– Arithmeticus он или нет, но я могу построить машины получше. Много машин. Троллы говорят, что слышали, как один из монахов говорил о себе и о римлянах, что христиане теперь – это карлики на плечах гигантов. Ну, что ж, может, у них и есть гиганты, с их книгами и старыми машинами, старыми стенами, оставшимися из прежних времен. Но они все равно карлики. А мы, мы...

– Не произноси этого, – вмешался один из викингов, выступая вперед. – Не произноси злого слова, Скейф Сигвартсон. Мы не гиганты, а гиганты – iotnar – враги богов и людей. Я думаю, ты это знаешь. Разве ты их не видел?

Шеф медленно кивнул, вспомнив свой сон о незавершенной стене и о гигантском неуклюжем хозяине жеребца. Окружающие зашевелились, переглянулись.

Шеф бросил на пол металлическую деталь, которую держал в руках.

– Отпусти раба, Стейнульф, в награду за то, что он нам рассказал. Покажи ему, как выбраться, чтобы Рагнарсоны его не схватили. Мы можем теперь делать свои машины без него.

– А у нас есть на это время? – спросил викинг.

– Нужно только дерево. И немного работы у горна. До собрания Армии еще два дня.

– Это новое знание, – добавил один из слушателей. – Торвин велит нам это делать.

– Встретимся здесь завтра утром, – решительно закончил Шеф.

Уходя, один из викингов сказал:

– Это будут долгие дни для короля Эллы. По-собачьи поступил христианский архиепископ, отдав его в руки Айвара. У Айвара есть кое-что для него в запасе.

Шеф посмотрел в спины уходящим, потом повернулся к другу.

– Что это у тебя?

– Лекарство от Ингульфа. Для тебя.

– Мне не нужно лекарство. От чего оно?

Хунд колебался.

– Он говорит, что оно тебя успокоит. И – позволит тебе вспомнить.

– А что плохого с моей памятью?

– Шеф, Ингульф и Торвин говорят – ты забыл даже, что мы лишили тебя глаза. Торвин держал тебя, Ингульф накалял иглу. А я – я уколол ею. Мы сделали это только для того, чтобы не сделал какой-нибудь мясник Айвара. Но они говорят: неестественно, что ты даже не упоминаешь об этом. Они считают, что ты забыл об этом. И забыл о Годиве, ради которой явился в лагерь.