Великие князья Великого Княжества Литовского - Витовт Чаропко

Упрекал Сигизмунд и саксонского герцога Георга: «Вместо помощи против грозных врагов, которую мы заслуживаем, обороняя всеобщий спокой нашей кровью, всеми нашими средствами, вы, забыв на страх Божий и человеческий стыд, не боитесь готовить нам врагов и приводить их на нас и владения наши». Сигизмунд говорил правду: Великое Княжество Литовское своей кровью и своими силами сдерживало татарские набеги на Европу. Крымский хан посылал свои загоны на Украину и обещал помочь «своему сыну» Михаилу Глинскому. В 1510 году отдельные загоны крымских татар доходили до Вильно. Хан Менгли-Гирей оправдывался тем, что он послал своих сыновей «воевать Валахию»[59], но те попали под уговоры злых людей и пошли на Литву, обещал вернуть весь полон и награбленное. «Как можно верить татарам, которые помогают Москве?» — удивлялся Сигизмунд. «Ты, брат, не имеешь уже стыда и побойся Бога, именем которого присяги так величественно и часто нам даешь и присяги эти во имя величия Божиего данные, без никакой причины нарушаешь», — увещевал Сигизмунд крымского хана. Но это было бесполезно, что и понимал сам Сигизмунд. Он не тешил себя надеждой смирить Менгли-Гирея. Разумней было держать наготове войско, которое лето и осень 1511 года простояло в Петриковичах в ожидании очередного татарского набега. Татары, узнав об этом, дальше Киева не пошли. Но от возмездия не спаслись. Возле урочища Рутна их нагнали слуцкая дружина князя Юрия Семеновича и отряд новогородского шляхтича Андрея Немировича. Восемь тысяч татар погибли. Но и это поражение не остудило хищный порыв грабителей. В начале 1512 года сорок тысяч татар во главе с самим ханом Менгли-Гиреем напали на Подолье и Волынь. В это время Сигизмунд собирался в Кракове венчаться со своей невестой Барбарой, дочерью семиградского воеводы Стефана Запольи. Король послал гонца к великому гетману литовскому князю Константину Острожскому: «Имея надежду на Бога, с помощью старания и успеха, отомсти врагу за беду».

Константин Острожский наскоро собрал три тысячи воинов и пошел на хана Менгли-Гирея. Татары стояли на реке Горынь возле Вишневца и чувствовали себя в безопасности. По дороге к Острожскому присоединился трехтысячный отряд с Подолья под командой польского гетмана Николая Ланцкеронского. 28 апреля войско литвинов и поляков наголову разбило войско Менгли-Гирея, положив на поле брани двадцать четыре тысячи его воинов. Хан Менгли-Гирей первым убежал с поля сечи.

Крупное поражение вынудило хана прислать к Сигизмунду послов (и как заложника своего внука Джель-аль-Дина) и просить мира. «Если король, брат мой, желает от меня, брата своего, помощи для возвращения земель своих, клянусь Богу на веру, что дам помощь, которую захочет», — обещал Менгли-Гирей. Впрочем, у хана был свой интерес — вновь поссорить Сигизмунда и Василия Ивановича и безнаказанно грабить их земли.

И когда мир между Великим Княжеством Литовским и Крымским ханством был подписан, крымские татары начали разорять московские земли. Василий III заявил, что набеги были по «королеву же наводу». Он послал Сигизмунду разметную грамоту — «взявши себе Господа в помощь, иду на тебя». Терпение великого князя московского кончилось, когда он узнал об аресте своей сестры Елены — вдовы великого князя Александра. Она хотела выехать из Вильно в Браслав, но виленский воевода Николай Радзивилл заподозрил ее в желании бежать в Москву и не отпустил. Елену под стражей вывезли в имение Стеклышки. Там при загадочных обстоятельствах 20 января 1513 года великая княгиня умерла. Таким образом, у великого князя московского было достаточно поводов разорвать мир. Сил для войны он собрал достаточно. Как доносили императору ливонские послы, Московия никогда не имела такого многочисленного войска, как теперь. Довольный Василий хвалился: «Пока конь мой будет ходить и меч сечь, не дам покою Литве». Целью новой войны был Смоленск, а после взятия его — поход на Вильно и Киев, т.е. завоевание всего Великого Княжества Литовского.

В начале декабря 1512 года московские войска подступили к Смоленску. Несколько московских полков пошло в глубь Великого Княжества Литовского — под Оршу, Друцк, Борисов, Кричев и Браслав. Однако осада Смоленска была безуспешной. Шесть недель простояло московское войско перед городом, но, как только Василий узнал о собранном Сигизмундом 30-тысячном войске, сразу снял осаду. Московиты потеряли под стенами города четыре тысячи воинов, а за всю кампанию — одиннадцать тысяч, но от завоевательных планов Василий III не отказался. Военный потенциал Московии позволял быстро восстанавливать потери.

В середине июня 1513 года 80-тысячное московское войско вновь осадило Смоленск. Город обстреливали из пушек, даже посылали туда подожженных голубей. «Добрые люди в крепости рыцарски оборонялись, терпели большую нужду от врагов, а также голод, потом съели всех лошадей, решившись все-таки скорее съесть друг друга, чем сдаться. Они жили в надежде, что их спасут... Они закрылись в крепости... в ней было более 10 000 мужчин и женщин. Эти благочестивые достойны венца», — сообщало об осаде Смоленска немецкое издание «Новое известие». Одновременно в осаду были взяты Полоцк (24 тысячи московских воинов), Орша (14 тысяч) и Витебск (8 тысяч). Сигизмунд не был подготовлен к войне. «Московский враг опустошает и разоряет наши владения. Литвины же, охваченные страхом, располагают для защиты лишь своими силами, так как приглашать на помощь иноземцев уже поздно», — жаловался Сигизмунд своим советникам. Но мужество защитников осажденных городов сковало московские силы и дало возможность Сигизмунду собрать войско. Тем временем «приспе осени дни студеныа, а корму конского скудно бе». Именно это, по мнению автора «Повести о Смоленском взятии», и стало причиной снятия осады. Штурмы Смоленска приносили московскому войску огромные потери — 20 тысяч убитых, да еще 8 тысяч полегло в боях за Полоцк, Оршу и Витебск. Еще месяц-два таких безуспешных осад, и у московского князя Василия не осталось бы войска.

Тем временем Сигизмунд с войском в Чернигове ждал подхода крымских татар. Но Василий заблаговременно отступил. Он боялся встретиться с Сигизмунд ом в открытом бою.

Бои под Смоленском впечатляли современников. Свидетель их удивленно писал: «Кто и когда слышал о такой осаде, которая так долго и сильно продолжалась?».

Император Священной Римской империи Максимилиан I загорелся идеей с помощью Московии сокрушить Королевство Польское и Великое Княжество Литовское. В Москву приехал императорский посол Георг фон Шнитценпайнер. Между Священной Римской империей и Великим Княжеством Московским был подписан договор о совместной борьбе против Польши и Литвы. Признавались права Василия Ивановича на Киев, на украинские и белорусские земли, а за императором — на бывшие Орденские земли, перешедшие Польше. В грамоте Василий Иванович именовался «царем всея Руси», что впоследствии даст повод его сыну Ивану Грозному принять этот титул. К этому союзу присоединились Ливонский орден, Саксонское и Бранденбургское герцогства.

Возобновилась война вновь с осады Смоленска. 29 июля 1514 года с утра начался обстрел города из 300 орудий. Это был ад, «...яко от пушечного и пищалного стуку и людского кричяния и вопля, такоже и от градских людей супротивного бою пушек и пищалей земля колебатися и друг друга не видети, не слышати, и весь град в пламени и курении дыма мнешеся воздыматися, и страх велик нападе на гражданы», — писал автор Иоасифовской летописи. После шквального огня пушек город загорелся. Смоляне пали духом, «видели, что биться нечем, а передаться — боялись короля».

Не зря князь Михаил Глинский склонял смолян к сдаче города и внушал, что «мы не отступим в течение года и не пропустим к вам никакой помощи». Князь обещал, что «великий князь московский будет платить вам лучше, чем польский король». Смоляне дрогнули и взмолились, чтобы Василий «меч свой отпустил и приказал остановить бой». Василий унял свой гнев и пообещал смолянам «их держати о всем по тому, как их держал князь великий Витофт и иные государеве, и Александр король и Сигизмунд». Как видим, смолян подкупило обещание сохранить прежние, данные им великими князьями литовскими права и вольности. Великий князь московский Василий пошел на эту уступку, чтобы взять Смоленск и привлечь на свою сторону другие белорусские города. И Смоленск 30 июля сдался.

Василий милостиво обошелся с гарнизоном. Желающих сохранить верность великому князю литовскому отпустил, дав на дорогу по рублю, а тех, кто перешел на его службу, тоже одарил деньгами. В данном случае он использовал хитрость, желая задобрить защитников других городов в надежде на дальнейший поход. И совсем немилостиво отнесся он к смоленскому воеводе Юрию Сологубу, которого казнил за отказ служить ему.