Спариться с бывшей - Кейт Прайор

Когда я поступил в колледж в другом штате, возникла необходимость придумать что-то еще — напитки с добавлением аконита.

В конце концов, я освоился с этим, хотя и ненадолго. Я мог быть уверен, что мой волк будет бегать по холмам в безлюдных лесах, может быть, выслеживать оленя. Я обнаружил, что инстинктивно буду держаться подальше от людей. Когда я вернулся, то больше не мог смириться с мыслью провести ночь здесь. Это была первая из многих ссор с моей семьей.

Что-то в подвалах слишком сильно напоминает мне церковь. Может быть, каменные стены и полы, напоминающие собор. Не своим великолепием, а холодом, дискомфортом. Довольно сложно хранить мебель в подвальных комнатах, учитывая, что каждое полнолуние она разбивается вдребезги.

Внизу, в подвале пивоварни, есть невзрачная дверь, ключи от которой есть только у моей семьи — место многих бессонных ночей.

Весь подвал выглядит старым, но есть что-то в этом пыльном, пустом пространстве, от чего все кажется немного хуже. Интересно, приводили ли его в соответствие с санитарными нормами. Может быть, здесь есть радон.

Может быть, все дело в следах когтей на стенах.

Дальняя стена разделена на четыре части, каждая отделена толстыми каменными перегородками. В кладке есть зазоры, через которые проходят железные прутья, позволяющие нам видеть друг друга. Высоко на задней стене — тончайшая полоска неба сквозь матовое стекло, исповеди Луне.

Это выглядит ужасно и средневеково, но неважно. Это необходимо. Мне нужно быть уверенным, что я не смогу пойти за Элизой.

Боже, просто вспоминать о ней больно.

Я не знаю, что и думать. То, что моя мама рассказывала о Даниэль и о том, как ее разлучили с парой, не имело смысла. У меня другие обстоятельства, как я могу быть разлучен с парой, если я никогда ее не встречал?

Но что, если я позволю тешить себя мыслью, что даже, если я никогда раньше выпускал узел с Элизой, она все равно могла бы быть моей парой? Если я просто проигнорирую все причины, почему раньше ничего не срабатывало?

Эта мысль вызывает своего рода беспокойство, и оно наполняет мои нервы энергией, которую трудно вместить в человеческое тело. Мне нужно двигаться, выплеснуть, но это такое головокружение, требующее повилять хвостом, от которого невозможно избавиться, помахав руками.

Моя следующая мысль заставляет все мгновенно рассеяться. Она ушла. Она выбрала уйти. И даже если я соглашусь с идеей, что наши души каким-то космическим образом переплетены, насколько жестоко это будет по отношению к ней? Как я могу сказать ей, что я думаю, что я чувствую, без опасения, что загоняю ее в угол, чтобы она была со мной? Что я просто манипулирую фактами, чтобы получить то, что я хочу?

И даже если она чувствует то же самое, принимает все это всем сердцем, как я могу быть уверен, что все не закончится так же, как в первый раз?

Тогда это не имеет значения.

Я захожу и сажусь спиной к стене. Вижу, что Логан уже заперт на ночь.

— Это самый жалкий мальчишник, который я когда-либо видел, — говорю я ему, но даже произнося это, я думаю, как сильно бы я хотел, чтобы рядом со мной в ночь перед моей свадьбой был он, а не бутылка пива.

Даже в такую ночь полнолуния, как эта, просто лежать на земле и ничего не делать, кроме ожидания, что все закончится. У меня так много воспоминаний: вот мы сидим максимально близко к дверям друг друга, протягивали руку в щель, чтобы передвинуть маленькие пластиковые фигурки по старой доске для морского боя, часами бесцельно болтая обо всем и ни о чем.

Я собираюсь спросить его, помнит ли он, как мы играли в морской бой, когда он прерывает молчание.

— Знаешь, я всегда думал, что история о блудном сыне — это чушь собачья.

Итак, он все еще злится на меня.

Когда-то этот засранец был моим любимым братом. Это своего рода отстой, что теперь это звание перешло к Эйдену.

— Да. А я думал, что это просто кто-то выдумывает чушь, чтобы подчеркнуть свою правоту, — уклоняюсь я. — Должна была быть лучшая точка зрения.

Тишина раздражает.

Логан устрашающе спокоен для полнолуния. Или, может быть, это действительно только я не могу справиться с собой сегодня вечером по какой-то причине.

Зудящее давление в моих костях будет длится до тех пор, пока я полностью не изменюсь, но на этот раз оно настолько подавляющее, что я не хочу просто подчиняться ему, как обычно. Это похоже на уступку.

Я ловлю себя на том, что смотрю на одно из единственных украшений в подвале — старинную картину с изображением Святого Патрика. Я имею в виду, я знаю, что это Сент-Пэдди, но он просто похож на парня в черном плаще и босиком, уносящего олененка от его матери.

Наш отец повесил его там после того, как мы с Логаном попали в кое-какие неприятности. Я даже не помню, какие именно, только то, что папа повесил его там с намерением заставить нас глубоко задуматься о нашем статусе ликанов. Учитывая, что это означает, я, честно говоря, немного удивлен, что никто не потрудился его убрать.

— Почему мы должны преклоняться перед парнем, который, как предполагается, проклял нас?

— Почему нас учат уважать наших родителей? — Логан возражает слишком быстро.

— Боже. Хорошо, эджлорд6, — вздыхаю я.

Несколько секунд проходят в пустоте и тишине. Мне нужно встать и расхаживать по комнате, я не могу сидеть в углу.

Это лихорадка, она пройдет. Я закрываю глаза и пытаюсь просто вытерпеть это.

Через несколько минут Логан прерывает молчание.

— У меня никогда не было сил в это поверить.

Это не слишком похоже на признание. Думаю, я всегда знал это о нем.

Я искоса смотрю на него. Логан всегда плавно двигался по жизни, обходя стороной то, что его раздражает. Отказ быть вторым в команде, подчиняться силе, более высокой, чем он сам. Способ стать могущественнее бога — это быть неверующим.

Я вижу, как свадьба расстраивает его. Это не то, от чего он может просто так отказаться. Его челюсть напряжена, и так было с тех пор, как он был ребенком. У него, должно быть, серьезная дисфункция ВНЧС7, размышляю я про себя и сочувственно кривлю челюсть.

— Ты знаешь, каково это — быть женатым, верно? — спрашивает Логан, как будто его мысли не могут не блуждать в тех же местах, что и мои. Обычные вызывающие нотки в его голосе сменились чем-то почти