Внучь олегарха - Квинтус Номен

сельхозсамолетик-полутораплан с кабиной над мотором. И предложила им такой сделать, причем исключительно для собственного удовольствия (то есть бесплатно), правда пообещав им работу обеспечить всеми материалами, им самим — допуск на опытный завод МВТУ и протолкнув работы через НТО уже как курсовые и даже дипломные. И они самолетик сделали — а Минсельхоз, его посмотрев, сразу заказал таких полтысячи. Но одно дело — слепить из… из подручных материалов одну машину и совсем другое — произвести большую серию. А так как самолет вообще был слеплен из стеклопластика в основном, то ни один существующий авиазавод для его производства просто не годился, поскольку оборудование требовалось весьма специфическое — и ведь товарищ Мясищев как-то продавил в верхах идею строительства нового авиазавода! Но он после запуска в производство своего М-4 был у руководства страны в большом авторитете, а расходы на новый заводик были все же исключительно скромными…

А нескромными были расходы на постройку нового завода в Благовещенске, то есть в моем «родном» городе, который строился как филиал уфимского и на котором должны были делаться моторы для этого самолетика. Двигателисты из МАИ сделали, взяв в качестве образца четырехцилиндровый «Лайкоминг», мотор уже шестицилиндровый мощностью в двести сорок сил, работающий на обычном автомобильном бензине. Не совсем обычном все же, на девяносто втором — но такой бензин тоже уже массово выпускался, в Капотне, в Кстово и вроде еще на каком-то заводе на Юге. Просто я в «керосинке» (правда уже непосредственно через НТО) поставила перед тамошними аспирантами «задачу» попробовать для гидрокрекинга катализатор на основе платины с рением. Они попробовали, где надо попробовали и кроме дипломов кандидатов наук еще и два ордена Ленина получили на двоих… В общем, язык мой «ввел страну в крупные непредвиденные расходы», но подрастающая молодежь каждую вложенную в них копеечку многажды окупила почти сразу.

А уж сколько всего наделали студенты в НТО такого, о чем я даже не подозревала, и сколько (на порядки больше) всякого наделали уже не студенты! Но больше всего наделал отвечающий за партийные кадры и идеологию товарищ Пономаренко, причем всего двумя постановлениями ЦК. По первому — партийные комитеты утратили право вмешиваться в хозяйственную деятельность предприятий. По второму — ответственность за нарушения законов для членов партии увеличивалась. То есть при административных правонарушениях она увеличивалась в полтора раза (даже штраф за переход улицы в неположенном месте платился увеличенный), а при совершении преступлений уголовных принадлежность к партии становилась «отягчающим обстоятельством», а сроки по соответствующим статьям УК автоматически назначались «по верхнему пределу» — и это только для рядовых членов партии. А для партийного руководства они столь же автоматически этот предел превышали в полтора раза.

Я об этом узнала, когда мне в комитете комсомола предложили в партию вступить — ну а Лена и сообщила, чем членство в партии грозить может. Не то, чтобы она думала, что я вот немедленно брошусь нарушать общественный порядок и на народ бросаться с бензопилой, а так, в порядке общей информации: ведь я по-прежнему пользовалась казенной «Победой», а за рулем всякое случается…

Но от членства в партии я благоразумно отказалась, и вовсе не потому, что побоялась «усиленной ответственности» за какое-нибудь «дорожно-транспортное происшествие». Мне партия как идея не нравилась, независимо от того, какой вид «измов» она проповедует. А вот то, что теперь партия не имела права вмешиваться в хозяйственную деятельность, мне очень понравилось. Потому что, как говорил дед, предприятия должны работать и выдавать нужную людям продукцию независимо от господствующей идеологии. А раз мне поручили «курировать» строительство всех предприятий новой отрасли, причем отрасли очень стране нужной, то и нефиг отвлекаться на какие-нибудь партсобрания.

Я очень внимательно изучила все документы о запланированных ранее заводах, и из всего списка оставила только один, брянский: товарищ Варфоломеев после обстоятельного с ним разговора согласился строительство там возглавить и пообещал, что к осени можно будет уже начинать завозить на новый завод оборудование. То есть он в успехе этого начинания вообще не сомневался — но он был всего лишь строителем и некоторых особенностей техпроцессов, проводимых на новеньком заводе, просто не знал. Я — знала, одна пока в стране знала, а может быть и во всем мире одна, и поэтому знала, что именно не даст заводу возможности сразу заработать. То есть чего заводу не хватит со стопроцентной вероятностью… если об этом не позаботиться заранее. Но раз отвечать за всю программу придется мне, то я отправилась грядущую проблему «решать до того, как она появится». Благо, было чем ее решать — но сначала нужно было убедить хотя бы товарища Булганина в том, что полупроводники сейчас будут даже поважнее хлеба.

И в конце марта я снова записалась на прием к предсовмина:

— Добрый вечер, товарищ Федорова, вы снова принесли мне что-то интересное?

— Нет пока…

— Жаль, я думал, вы опять принесете что-то новенькое похвастаться. Вы же любите хвастаться очень передовыми достижениями науки…

Разговор проходил в небольшой комнатке-столовой за кабинетом Николая Александровича: он специально меня пригласил «на ужин» чтобы зря времени не терять, все же дел у него было исключительно много. Собственно, поэтому и разговор выглядел как «ни к чему не обязывающая беседа за чаем», но он лишь выглядел так:

— Я пришла пожаловаться и рассказать, почему некоторые передовые достижения могут отложиться на довольно неопределенный срок. Дело в том, что для производства полупроводниковых приборов требуется много электроэнергии.

— Уж выделить на такое дело определенные лимиты…

— Очень много энергии, просто прорва электричества потребуется. А в том же Брянске, даже если выделить требуемые лимиты, обобрав при этом, например, Смоленскую область, просто линии электропередач не справятся с доставкой нужных объемов. Это я к чему: сейчас в Приуралье и Прииртышье для перекачки воды в поля строится очень много электростанций небольших…

— Не очень-то и небольших, — как-то сразу обиделся Николай Александрович, а секунду потратив на обдумывание моего сообщения, решил уточнить: — То есть шестьдесят четыре мегаватта будет мало для такого завода?

— Будет достаточно, на первое время достаточно. Но ведь нет в Брянске хотя бы тридцати мегаватт лишних, и, если вы не распорядитесь там эти тридцать два мегаватта срочно поставить, то и не будет!

— Но это… вам, как я понял, таких станций явно не одна потребуется…

— Да. Еще шестьдесят четыре, а лучше и вдвое больше, нужно будет в Минске выстроить, столько же в Ряжске.

— А в Ряжске-то почему?

—