Дорога к новой жизни - Марик Лернер

— А вы ребята хваткие, — с неопределенной интонацией, говорит Габи.

— Мы — да! Только так и можно — брать земную технику и добавлять к ней свои умения, применяя оставшиеся от предков Вещи. Соревноваться в строительстве заводов, производящих технику, не стоит. Все равно обставят, у людей опыта больше и они знают, что с Земли тащить. Так что надо умело работать на стыке. Берешь электродвигатель и повышаешь его время работы и КПД. Потом продаешь в два раза дороже. Нормальный бизнес.

А вы что — нет? Много я про собак слышал. Клыкастая то, Клыкастая се. Странно, что многие оборотни на людей работают.

— Э, — скривился он, — да что ты понимаешь. Два месяца поболтался в Городе и думаешь, что все знаешь. Со стороны кажется, что оборотни монолит — стена, а на самом деле все совсем не так просто.

Мы лет двести, с прихода в котловину с юга, беспрерывно воевали со всеми окружающими. Не только с крысами, с зелеными и гномами резались постоянно. Только с егерями жили почти дружно. Ну, бывали иногда недоразумения, но мы в лес почти не совались, а они к озеру. Нечего делить.

Начиналось-то совсем не так, как сегодня выглядит, — усаживаясь поудобнее, наставительно сказал Габи. — Все делились на семьи, группа семей составляла род. У таких обычно один общий предок был. Во главе рода стоял выборный старейшина. Рода объединялись в племя. Каждый род свои дела решал вполне независимо и только касающиеся всего племени, вроде ведения военных действий, решались на общем собрании всех старейшин родов. И выборность — это были не просто слова, если вождь проштрафился, его совет вполне мог сместить и даже назначить другого.

А чем больше воевали, тем выше становилась роль военного вождя. Он не обязательно ходил в поход, зато должен был все правильно организовать и собрать бойцов вовремя и в необходимом месте. Обеспечить снабжение, совместные действия разных родов и семей. Фактически он со временем стал верховным главой племени, хозяйственные дела превратились во второстепенные, а совет уже выполнял только совещательные функции. Потом и вовсе стали передавать по наследству должность. Род Клыкастых занял главное положение. И место, где они жили, было более удачное, практически в середине наших владений, и бойцов у них много было.

— Минутку, — говорю озадачено. — Клыкастые — это род, не имя?

— Совершенно верно, — подтвердил Габи. — Но начальство у нас Клыкастая из Клыкастых. Имя в квадрате, подчеркивает сущность. Он насмешливо улыбнулся. — А я вот из рода Пятнистых. Тоже уважаемый среди оборотней, но сейчас речь не об этом.

— Запускаем? — обратился ко мне Сэм.

— Работай, — отмахнулся я от него.

— Запуск!

— Пошел!

— Полет нормальный, системы наблюдения в норме, — сообщил Летчик, — экран не забудь поставить на максимальную контрастность. Второй тоже в воздухе, рота на другой стороне ущелья вышла на позиции, — и мне в ухо по отдельной связи, — Не отпускай его, пусть говорит.

— Сейчас самое время, — говорю Габи. — Уже стемнело, зависнет на фоне горы и будет тепловизором проверять окрестности. Никто спокойно не подойдет.

— Посмотрим, — с сомнением ответил пес. — Не привыкли мы доверять далеко от озер земной технике. Автоматы еще туда-сюда, а что сложнее, непременно откажет в самый неподходящий момент. Посмотрим, что там за модернизация а-ля местные умения.

Да, — перестав смотреть в небо и повернувшись ко мне, продолжил он, — когда первые люди появились, она уже была Вождем. Намного старше, чем выглядит, но ничего в упрек не скажешь — мозги работают. Нам вообще с ней повезло, не стала впадать в истерику от появления нового вида разумных, высаживающихся толпами у озера, и гнать нас на пулеметы. Наоборот, моментально отправила делегацию к людям, а потом и сама посетила. Они тогда вообще не слишком соображали, что к чему, и можно было легко любой лапши на уши навешать и на соседей натравить. Клыкастая сказала — «нет». Когда всплывет, что был обман, начнутся большие проблемы. Зачем? Обычный равноправный союз гораздо лучше.

Не так это просто было. Люди, они тоже разные. Минитмены разные были, амиши, идиоты всякие. Сектанты, горящие желанием спалить на костре своих же товарищей вдруг чего-то отколовших. Говорят на Земле это редкость, а тут среди людей в порядке вещей неожиданно проявившиеся способности. Последнее время к нам эльфы присылают бывших наркоманов в большом количестве. Физической зависимости у них нет после лечения, но психологическая-то осталась. Хочется многим по новой. Таких словами не воспитаешь. Тут надо было разбираться кто и что, а не сгребать в одну кучу. Вот мы и стали иметь дело с самой большой группой, да еще на нашу удачу поселившейся совсем рядом. Вежливо так спрашивали: «А ничего если вот этих придурков, со взором горящим и лозунгами типа «не оставляй в живых ворожею и оборотня» мы перевешаем?». Очень редко договориться не удалось. Город тоже хотел жить спокойно и часто еще своих солдат в помощь давал.

Дальше — больше. Самое легкое взять у соседей оружие и жить себе как прежде. Только это и самое опасное. Мало того, что людей больше, так еще им есть что предложить. И по образу жизни, и по новым идеям, и самое неприятное — то, что мы самостоятельно сделать не можем. Купить — запросто, как раз в первое время у нас было чем заплатить в большом количестве. Масса разных не особо ценных для нас вещичек от старых времен осталась, но ведь сколько не имей, а все равно когда-нибудь кончатся, и надо уметь самим обращаться с техникой и чинить ее. А лезть в бесконечные покупки — это ставить себя в подчиненное положение.

О! Мы моментально попросились на ниву образования, намекая на глубокое преклонение перед мудростью пришельцев, слегка польстить никогда лишним не будет. И людям приятно, и нам хорошо, и начали энергично грызть гранит науки. Сначала посылали в городскую школу, специально отбирая лучших щенков, потом вообще открыли школы в каждом поселке и к себе учителей позвали. Теперь уже и свои в большом количестве имеются, но многие люди продолжают жить среди нас. Как первые обученные оборотни подросли, то желающие учиться дальше пошли за счет общины в городской университет. Кто без особых способностей — в ремесленные училища. У нас есть целая сеть собственных и общих с людьми. На такое дело ничего не жалели.

Нормальна была ситуация когда обычный фермер имел несколько сыновей. Отец работал с утра до вечера на поле не разгибая спины, только изредка в качестве отдыха прогуляться очередных крыс половить. Отдых отдыхом, но не всегда после этого возвращаются.

Мать везла товар на рынок, а со временем организовали собственный кооператив, собирающий продукцию, и централизовано продающий людям. И цены друг другу не перебиваем, и с привозом, отвозом — проще и легче в куче работать. Там даже свой профсоюз, заботящийся о правах работников, имеется. Некоторые свои магазины пооткрывали. Но вот старались при этом работать так, что младшие сыновья помогали родителям для того, чтобы старший сын мог учиться в институте. Когда он заканчивает обучение, начинает платить за обучение в институте второго брата. Потом они вместе платят за обучение третьего, четвертого или сколько их есть. Не только мужчины, женщины тоже учились. Фермер так и жил фермером, но имеющим пятерых образованных сыновей. Теперь они в аренду свой кусок земли сдают, а сами в городе работают. Причем продать землю нельзя, она общине принадлежит. Мы свое из рук выпускать не собираемся.

Деревенские в каждом поселке собирались вместе, чтобы построить в своей деревне здание, но не центр отдыха и не контору для начальства, а школу. У деревни, в которой есть школа, есть престиж. У деревни, в которой есть образованные, есть и деньги, и к кому обратиться в случае проблем. Своих забывать не принято. Если твой родственник сидит на хорошей должности и даже сам помочь не может, то обязательно подскажет к кому идти, чтоб не накололи, и с законами проблем не получилось.

Мы совершили очень точный прыжок из недоразвитого феодализма в недоделанный государственный капитализм. В городе очень многое принадлежит не людям, а самому городу, и управляется с учетом общих потребностей. Но принимали новое мы не по указке людей, а вполне самостоятельно. Что хотели — брали, что не нравилось — не обращали внимания. Не без проблем, конечно, были и недовольные, желающие жить, как в старину заповедано, были и ошибки, но когда надо не миллионы загонять железной рукой в светлое будущее, а пару десятков тысяч — это гораздо проще и легче. Каждый на виду и известно кто чем дышит.

Сдается мне, — усмехаясь, сказал он, — что ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю и даже феодализм с капитализмом не ставят в тупик.

— Очень хорошо понимаю, — заверил его. — Мы, как обнаружили людей, тоже об этом серьезно задумались. Только у нас всего третий год с момента контакта.