Шарик над нами - Леонид Смирнов

В сутолоке остальные луполовцы не разобрались, что к чему, и набросились на плененных. Георгу оставалось только присоединиться к общей свалке. Милое дело - попинать опутанных сетью полицейских...

Когда неразбериха закончилась и Лупол выяснил свои потери, фор Белкин уже был за воротами, оставив на КПП пару оглушенных часовых.

Рядом с остовом сгоревшего мусоровоза стоял штабной вездеход с работающим мотором и полковником Лупола в качестве бесплатного приложения.

Домард вразвалочку направился к вездеходу и постучал кулаком по броне. Полковник поднял крышку верхнего люка и высунул голову наружу. Георг решил обойтись без членовредительства и лишь легонько приложил его рукояткой карманного бластера. Луполовец охнул и сполз вниз. Фор Белкин одним прыжком вскочил в кабину вездехода, при этом снова ушибив старшего офицера. Бедолага получил сапогами по макушке и на минуту отключился.

Георг крепко связал полковника специальным шнуром и положил его на заднее сиденье. Не став дожидаться, пока луполовец очнется, он двинул машину в город.

Полковник пришел в сознание, когда кто-то гнусаво забубнил по рации:

- Что происходит, Чиверс? Куда вы направляетесь? Как дела на Станции?

- Это еще кто?! - спросил Домард пленника грозным голосом.

- Господин префект, - послушно ответил тот.

- Скажите, что операция закончена. Преступники убиты в перестрелке, приказал Георг.

И луполовец подчинился. А потом фор Белкину пришла в голову отличная мысль. Все равно маршрут броневика отслеживает дежурный по городу. Георг включил оглушительно завывшую сирену и приказал полковнику:

- Скомандуй, чтобы нам дали сопровождение.

Тот странно посмотрел на фор Белкина и отдал команду. Вскоре из перпендикулярной улочки с ревом вылетели два полицейских мотоцикла. Их вели луполовцы в черных кожаных мундирах, белых шлемах и перчатках с раструбами. Теперь вездеход ехал по городу в сопровождении эскорта луноциклистов. Теперь ни одна живая душа не могла бы догадаться, что в вездеходе прячется беглец, за которым охотится вся лунная полиция.

Георг приковал офицера наручниками к рулю и незаметно для эскорта выскочил из машины на одной из тесных улочек Луна-Сити.

Теперь фор Белкину нужно было незаметно пробраться в свой замок. Но это лишь половина дела. Как встретит его голодный Змей? Не захочет ли сожрать нерадивого хозяина? Ведь в отсутствие Домарда слуги боялись спускаться в подземелье - даже кинуть "зверюшке" с порога что-нибудь съестное. Некоторые наверняка разбежались, когда хозяин был объявлен во всепланетный розыск. Лягваны-то не пропадут - они вполне способны нанести внезапный визит на кухню и, разогнав поваров, опустошить тамошние запасы. Змей же надежно заперт, и никакая живность в том подвале давным-давно не водится.

Крадясь вдоль фасада замка, Домард услышал у черного хода громкие шаги и спрятался за кустами роскошной персидской сирени. Пережидая, оглядел парадную аллею. Что-то было не так. Его привычный мир был непоправимо изменен, даже изуродован. И вдруг у Георга сжалось сердце: семейного дуба больше не было - туши умели мстить.

Около задней двери топтался двухметровый болван с тускло поблескивающим в свете фонаря автоматом наперевес. Он был одет в длинный серый плащ с капюшоном.

Аккуратно уложить луполовца на газон, не подняв шума, было ох как непросто. На Земле Георг наверняка надорвал бы живот, буксируя обмякшее тело, но это ведь Луна... Утром, заглянув в заросли золотых шаров, садовник придет в ужас.

Итак, путь в подземелье был свободен. На пороге Домард остановился. Столько раз он чудом избежал гибели и по доброй воле пришел сюда, быть может обрекая себя на мучительную смерть. Змей, как известно, переваривает свои жертвы живьем. Правда, человеку в его брюхе скоро станет нечем дышать. Но разве смерть от удушья лучше растворения в желудочном соке?

Толстенная стальная дверь была тяжела и распахивалась очень медленно: Георгу казалось, что он двигает гору, - и только для того, чтобы она тут же рухнула на него. Змей не то что не спал - возбужденно приплясывал на хвосте. Можно подумать, его кто-то дразнил - ну прямо перед приходом хозяина. Шипение Змея иначе, как плотоядным, назвать было нельзя.

"Сейчас набросится", - подумал фор Белкин, чувствуя, что пот снова заливает глаза. И Змей таки бросился.

4

Лика слишком долго оставалась одна. Часы с фосфоресцирующим циферблатом, которые повесил ей на руку Георг, отсчитывали секунды; попрыгучие секунды стремительно слипались в минуты, а те сливались в часы. Девушка сидела на древнем тюке с амуницией и думала о фор Белкине.

Он был настоящим селенитом - костлявым жердиной, которого на Земле непременно дразнили бы в детстве каланчой, а потом всю жизнь принимали за баскетболиста. Хотя несуразная его фигура не казалась Лике уродливой. Жираф не хуже и не лучше оленя - он просто другой...

Георг был тем самым мужчиной, которого Лика ждала всю жизнь: добрый, ласковый, сильный, надежный, умный. И одновременно она чувствовала: у всего этого светлого непременно есть теневая сторона. Лика не знала, какое место занимает Георг на Луне, но догадывалась, что далеко не последнее. И если он Небожитель, значит, вел обычную жизнь небушника, подсматривал с помощью Глаз и вторгался в судьбы беззащитных землян. То есть делал то черное дело, которое Лика ненавидела всеми фибрами души.

Девушка боялась страшной правды, она гнала эти мысли, убеждала себя, что Георг - рядовой, ни в чем не повинный селенит, которого преследуют зловредные власти. Она не решалась облечь свои подозрения в четкие, выносящие приговор слова. Тот самый окончательный приговор, который обжалованию не подлежит. Ведь пока явление или предмет не названы, их как бы и не существует в природе.

Лика чувствовала себя с Георгом покойно, в какие бы страшные авантюры ни грозил он вовлечь ее. Вся его нынешняя жизнь, по-видимому, была игрой со смертью. И каждый прожитый день был большой удачей, ведь гибели избежать нельзя, ее можно только отсрочить. Это девушка сознавала столь же ясно, как и то, что Георг действительно любит ее. Кажется, Лика тоже начала влюбляться в удивительного селенита, который то ли спасет, то ли погубит ее.

Неизвестность, в которую фор Белкин ее вовлекал, не страшила Лику, ибо позади была только беспросветность. В глубине души Лика, конечно же, сознавала, что там, позади, была и относительно спокойная (понятное дело, под огнем беспрерывных ИЗМов), по крайней мере, устроенная жизнь. А впереди... Что может быть там, кроме смерти? Смерти нестрашной, потому что только она избавляет от магического насилия. Неужели какая-то иная жизнь? Порой Лика начинала верить, что это возможно. Радость и счастье возможны. Рядом с Георгом она могла позволить себе такую роскошь.